Михаэль Шумахер – номер один

Формулы-1 и весь мир стали воспринимать Шумахера иначе.

Михаэль, разумеется, заслужил титул, никто бы не стал этого отрицать. Он одержал победу, притом что был дисквалифицирован на две гонки и лишился очков еще в двух. Можно посочувствовать ему, ведь победа в чемпионате чуть не ушла у него из-под носа, но все же во многом Шумахер несет ответственность за случившееся. Его репутация прошла большую трепку, и, хотя он показывал сенсационные результаты в сложные для себя моменты, он также продемонстрировал в Аделаиде, что в условиях жесткого прессинга способен сорваться и ударить ниже пояса. Этот эпизод остался в его биографии темным пятном, несмотря на все то, чего немец добился за следующие двенадцать сезонов.

Огромный знак вопроса стоял напротив того, до какой степени Михаэль участвовал в махинациях команды. Шумахер считал, что вопрос этот в корне неверен, что некоторым просто хотелось выставить Benetton в таком свете. «Если я финиширую в гонке с деревянной планкой [на днище], которая тоньше на миллиметр, здесь не идет речь о мошенничестве», — сказал немец. Но он также выступил в защиту своей команды и принял часть ответственности на себя. В откровенном интервью швейцарскому журналисту Матиасу Бруннеру Шумахер заявил: «Я, разумеется, тоже принимаю решение насчет того, стоит ли команде идти на определенный риск. А что касается FIA, я должен признать, что да, на один миллиметр тоньше – это на один миллиметр тоньше, хотя в аналогичных ситуациях они принимали другие решения. Но болид действительно не соответствовал регламенту, и я никого не стану в этом винить. Это как прогревочный круг в Сильверстоуне. Другие делали то же самое, но поймали на этом меня. И я должен с этим жить».

Что самое поразительное в сезоне-1994, это то, как Шумахера с его командой наказывали в назидание остальным. И это обычное явление – в Формуле-1 такое происходит до сих пор. По существу Михаэль стал жертвой большой политической игры, которую начал его босс. Не столкнулся бы Шумахер с Хиллом в конце сезона, а затем через несколько лет в Хересе с Вильневом, ярлык «Шулер Шуми» остался бы своеобразным сувениром в память о 1994 годе и, скорее всего, затерялся бы за давностью лет.

Однако, к несчастью, сезон-1994 задал тон всей карьере Шумахера: этот человек, как считали многие, в погоне за победой был готов на такое, что соперникам и в голову бы не пришло. К тому же Михаэль решил уйти из Benetton. Несмотря на то что Benetton стал признанной топ-командой и остается таковой – под брендом Renault – по сей день, Шумахер хотел двигаться дальше, частично потому, что только так мог спастись от полемики вокруг своего имени.

После Аделаиды у многих сложилось мнение, что Михаэль намеренно вытолкнул Хилла с трассы, и Макс Мосли заявил, что, если бы подобный инцидент случился в наши дни, «это вряд ли бы сошло Михаэлю с рук».

Хилл вел себя достойно, будучи побежденным, и даже не заикнулся о спорном эпизоде. «Я ничего не имею против него. Когда чемпионат решается в последней гонке, всякое может случиться».

Шумахер применил грубую силу, но он-то был уверен, что FIA намеренно пыталась лишить его титула. Казалось естественным, что такой сезон, полный поворотов и ударов судьбы, должен закончиться подобным инцидентом. Но это был еще не конец. Спустя несколько дней после гонки FIA решила изучить этот инцидент. Берни Экклстоун, в то время вице-президент FIA, сказал, что появилось новое – любительское – видео, которое бросило тень сомнения на поступок Шумахера. «Очевидно, FIA хочет разобраться в этом, потому что нельзя допускать, чтобы гонщики намеренно выносили друг друга с трассы. FIA вправе распорядиться набранными очками, даже лишить чемпионского титула».

Его слова, к счастью, стали не более чем напоминанием Benetton и Шумахеру, чтобы в будущем те не пачкали руки.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Сделано в Италии

В 1996 году мы были в полном дерьме. Я помню, как, увидев машину, я сказал: «Она слишком уж отличается от машин остальных команд». Оказалось, что остальные правы, а мы ошиблись. 

Эдди Ирвайн, бывший пилот Ferrari

Шумахер в 1995 году оставил конкурентов далеко позади и завоевал свой второй титул чемпиона с командой Benetton. Он доминировал по ходу сезона, причем показывал такие результаты, которые камня на камне не оставили от уверенности Деймона Хилла, его основного соперника. Неоспоримую победу в чемпионате Михаэль одержал за две гонки до конца чемпионата. Ему было двадцать шесть лет – самый молодой в истории двукратный чемпион мира на тот период времени и, вне сомнений, гонщик номер один в мире. Но он не хотел сидеть на месте – и мог уже в большей или меньшей степени называть цену.

За лето 1994 года стало ясно, что переход в другую команду необходим для развития его карьеры. У Михаэля было три потенциальных работодателя: Williams, McLaren и Ferrari. Из трех команд только Williams мог предложить Шумахеру конкурентоспособную машину. McLaren претерпел значительные изменения с тех пор, как в начале 1990-х потерял Hondу и Айртона Сенну, а первый сезон команды с Mercedes был просто катастрофичным. Команда финишировала на четвертом месте в чемпионате – в ее активе было менее четверти очков от числа набранных Benetton. Ferrari тем временем постепенно прибавляла в скорости под руководством Жана Тодта, который стоял у штурвала итальянской «конюшни» на протяжении уже трех сезонов. Но команде было еще далеко до уровня Williams и Benetton. Вилли Вебер вспоминает:

«Было трудно убедить Михаэля, что Ferrari может стать для нас хорошим партнером. Он видел все под другим углом. «Вилли, — сказал он, — ты знаешь, что, когда я оказываюсь позади них, их легче обогнать, чем кого-то еще? Ты уверен, что это правильный шаг?»

Конечно, мы могли перейти в McLaren. У них была сильная машина, а гонщик прежде всего смотрит на потенциал, который позволит ему победить в большинстве гонок. Но я вновь и вновь убеждал его, и, все обдумав, он понял, что у команды Ferrari огромный скрытый потенциал.

У нас была возможность разорвать контракт на год раньше. Нам, естественно, хотелось сменить команду, а для меня, не нужно и говорить, Ferrari всегда была настоящей легендой. Я водил Ferrari много лет, эти машины меня завораживают. Я знаю, что гонщики, заключившие контракт с Ferrari в Формуле-1, имеют иной статус в отличие от пилотов Benetton, например. Ferrari – это всегда цель и большая мечта гонщиков. Для Михаэля Ferrari в то время была просто конкурентом, он не смотрел на них с этой точки зрения».

Для перехода в Ferrari у Шумахера были и спортивные причины, не только коммерческие. Пищей для размышлений стал тот факт, что совсем не обязательно выбирать себе самый быстрый болид – так и поступали Сенна, Прост, Фанхио и многие величайшие гонщики. Оглядываясь по сторонам в паддоке, Михаэль понимал, что нет ни одного пилота его уровня, которого нужно было бы побеждать. В отличие от Сенны и Проста, которым приходилось соревноваться друг с другом, Шумахер в те годы выступал в своей собственной лиге, и ему больше нравилась мысль о том, что он может построить что-то свое с преданными ему людьми, нежели чем просто подписать контракт с быстрейшей командой в пелотоне.

Когда Шумахера критикуют за неспортивное поведение, часто забывают об этом его решении, которое, возможно, было самым впечатляющим спортивным поступком в его карьере. Это сопоставимо с тем, что за всю свою карьеру делают другие гонщики. Михаэль поставил себе задачу вернуть былую славу самой известной «конюшне» в Формуле-1 – и нужно отдать ему должное за этот поступок.

Ferrari же тогда была несколько обеспокоена, как объяснил ее президент Лука ди Монтедземоло годом позже: «Когда Тодт начал переговоры с Шумахером, я сказал: «Вы действительно уверены, что Ferrari сможет предоставить ему машину, способную побеждать сейчас или в ближайшем будущем?»

Коммерческая выгода сделала этот союз особенно привлекательным для Вебера. Линейка атрибутики Шумахера в последующие годы расширилась под зорким глазом Вебера почти до ста наименований. Частью сделки с Ferrari стала договоренность Вебера о праве использования логотипа итальянской команды – знаменитого гарцующего жеребца. Это было неоценимым преимуществом для бренда. Хитрый Вебер также оговорил пункт, по которому Шумахер мог иметь персональных спонсоров, связи с которыми были важнее