Заннуба поспешно встала и поблагодарила женщину, призывая на нее милость Аллаха, пророка и Сидна аль-Хусейна: «Да помогут они тебе и пошлют исцеление твоему ребенку!» Потом она быстро направилась к двери и последовала за старухой.
Переступив порог, Заннуба очутилась в комнате шейха. Это было квадратное, скудно освещенное помещение, с одним маленьким, забранным железной решеткой окном под самым потолком. Вокруг небольшого стола, под которым лежал старый персидский ковер, было разбросано несколько тюфячков.
Посреди комнаты возвышалось нечто вроде клетки, покрытой плотным черным покрывалом. На ней стояли в ряд старые медные подсвечники. Маленькая, как форточка, дверца клетки была скрыта позолоченной решеткой.
У дверцы сидела женщина средних лет, ожиревшая, но еще миловидная. Это была жена шейха, только она имела право общаться с ним через позолоченную дверцу и передавать его ответы посетителям. Самого же шейха никто никогда не видел и не слышал. Зачем он был заперт в этой клетке, не знал ни один человек, да, вероятно, никто и не спрашивал. Людям было известно только, что шейх Симхан Сиутский наделен скрытой силой, посвящен в великие тайны и находится в постоянном общении с обитателями преисподней, да охранит нас от них Аллах, милостивый, милосердный!
Заннуба застыла на месте, не отводя глаз от клетки. Наконец жена шейха жестом предложила ей подойти ближе и присесть возле нее на один из тюфячков. Когда Заннуба села на указанное ей место, женщина пристально посмотрела на нее и негромко спросила:
— Ну как, ты решилась?
— Да, — неуверенно ответила Заннуба. — Вот только…
Женщина наморщила лоб, прикрытый черной повязкой.
— Что — только?
— Гинея… Дорого очень… — смущенно пролепетала Заннуба.
На губах жены шейха появилась презрительная усмешка.
— Дорого? — повторила она. — Одна гинея, и это дорого? За такое дело? Чтобы получить то, о чем ты мечтаешь? Вот если бы я тебе сказала — пять гиней, как той госпоже, что только что вышла…
— Клянусь пророком, — едва слышно произнесла Заннуба, — будь я богата, я не стала бы торговаться.
— Молись за пророка, сестрица, — мягко сказала жена шейха. — Уж не думаешь ли ты, что я требую эти деньги для себя? Что они пойдут к нам в карман? Как бы не так! Мы ни в чем не нуждаемся. Аллах к нам милостив! На твою гинею, имя Аллаха над тобой, мы купим, не в обиду тебе будь сказано, белого барашка, зарежем его у этой двери и вымажем порог его кровью. После этого по воле Аллаха и с благословения святых, которые нас слышат, для тебя откроются ворота радости и счастья.
Сердце Заннубы забилось быстрее, она на мгновение смущенно опустила глаза, но затем к ней вернулось ее обычное спокойствие. Вынув из-за пазухи платок, она развязала узелок, достала гинею и дрожащей рукой положила ее на стол.
— Только барашек? Ни амулета, ничего больше? — спросила она.
— Будет, сестрица, все будет, — ответила женщина, украдкой поглядывая на лежавшую на столе гинею. — И амулет, и всякие куренья, и гороскоп. Я знаю, чем тебя надо окуривать, не беспокойся. Будут и гашиш, и латунь, и ярьмедянка, анзарут, молочай и «чертова ресница». И амулет тебе тоже нужен, носи его постоянно и никогда не снимай, потому что имя Аллаха над тобой, ты ведь султанской крови, нежная, слабая. Подожди, я спрошу про тебя шейха.
Приблизив губы к позолоченной дверце, она крикнула:
— Шейх Симхан!
Послышался слабый голос, словно голос покойника, восставшего из могилы в «день сбора»[22]. Он еле доносился из темной глубины клетки.
Женщина быстро обернулась к Заннубе.
— Говори скорей, как тебя зовут и как зовут твоего отца и деда?!
— Заннуба, дочь Рагаба, сына Хаммуды, — поспешно ответила Заннуба.
Женщина снова обернулась к дверке и крикнула:
— Шейх Симхан, ее зовут Заннуба, дочь Рагаба, сына Хаммуды!
Наступила глубокая, пугающая тишина, и затем снова раздался слабый, далекий, невнятный шепот. Женщина приникла ухом к дверке, напряженно прислушиваясь. Заннуба внимательно следила за ней, глаза ее горели нетерпением. Вытянув шею, она старалась уловить хоть несколько слов.
Скоро женщина отошла от клетки и сообщила Заннубе повеления шейха.
— Слушай! Шейх говорит, что нужно немного волос. Но только обязательно с середины головы, с самой макушки.
— Чьих волос? — еле слышно пробормотала Заннуба, изнемогая от смущения.
— Как это чьих? — переспросила жена шейха, насмешливо поглядывая на нее. — Того, кто у тебя на уме, конечно.
— Немного волос? — нерешительно переспросила Заннуба.
— С середины головы, с самой макушки, — подтвердила жена шейха. — Смотри не забудь. Будь половчее, поговори с цирюльником, который его стрижет. Подмигни ему, пусть достанет то, что тебе нужно. Послушай еще, сестрица. Шейх говорит, что необходимо сердце удода-сироты.
— Сердце удода? — растерянно повторила совершенно озадаченная Заннуба.
— Смотри не забудь удода-сироты, — подтвердила женщина. — Сердце удода-сироты.
— И это все? Больше ничего не надо?
— Принеси сначала это. Такой амулет никогда не обманет. Шейх говорил из-под земли. Он лучше всех умеет колдовать и творить чудеса. У кого есть такой амулет, все равно мужчина или женщина, найдет то, что ему надо, у себя под ногами.
Заннуба почувствовала себя на верху блаженства и зарделась от радости.
Глава четвертая
Был яркий, совсем весенний полдень. На ясном голубом небе ни облачка. Солнце, это вечно юное божество Египта, заливало Каир своими жгучими лучами, и только пьянящий ветерок с Нила немного смягчал зной.
Заннуба и Мухсин сидели на крыше, расстелив маленькую циновку у стены соседнего дома, чтобы воспользоваться ее тенью. Эта стена отгораживала их крышу от крыши доктора Хильми.
Заннуба задумчиво вышивала платье. Мухсин, в своем новом костюме, сидел с книгой в руках и рассеянно листал страницы, не обнаруживая особого интереса к чтению. Оба молчали, занятые своими мыслями.
Наконец Заннуба очнулась и решила нарушить молчание. Не отрываясь от работы, она задумчиво спросила Мухсина:
— Что это у тебя за книга?
— Диван[23], — кратко ответил Мухсин, не поднимая глаз.
Заннуба подтолкнула иглу наперстком.
— Какой диван?
Мухсин промолчал. Заннуба вздохнула и сказала, отрезая кусочек материи:
— Горькая моя доля! Если бы я была грамотной! Мне не хватает только уменья читать и писать.
Мухсин поднял голову и с насмешливой улыбкой посмотрел на нее.
— Только этого? — спросил он.
Не замечая насмешки, Заннуба подняла платье и, откинув голову, внимательно рассматривала вышивку.
— Посмотри, Мухсин! — сказала она с удовлетворением. — Завтра оно уже будет готово!
Мухсин взглянул на платье без особенного любопытства, но вдруг вспыхнул и пылко, с
