назначьте меня «правительством». Вот ваши деньги. Освободите меня, ради Умм-Хашим, от такой ответственности.
Глава двенадцатая
Разочарованный Абда все еще озадаченно смотрел на Мабрука и наконец воскликнул:
— Это моя вина! Я ошибся. Я думал, что он человек! Видно, правильно говорят, что слуга так и останется слугой.
Но Мабрук не обратил на эту тираду никакого внимания. Он отошел в сторону и занялся протиранием своих очков, пользуясь для этого, как Ханфи-эфенди, прозрачной папиросной бумагой.
Не глядя на него, Абда продолжал:
— Да, права и народная поговорка: «Даже пальцы на руке друг на друга не похожи». Я не должен был этого забывать. Будь ум и нрав у всех одинаковый, жизнь была бы совсем другой.
Он хотел развить свою мысль, но Селим снова ударил его по плечу и сказал, указывая на Мабрука, всецело занятого очками:
— Не морочь себе голову философией! Наш приятель сейчас пребывает в другом мире. А что было, то прошло.
Абда повернулся к Мабруку и, увидев, чем занимается слуга, опять пришел в ярость.
— А этот осел сидит себе и полирует свои дурацкие очки! — крикнул он. — Пошел вон! Убирайся с моих глаз, не то сегодняшний день станет для тебя черным, как деготь.
Мабрук поднялся и спокойно сказал, направляясь к двери:
— Да, без шуток, ты прав. Ведь сегодня пятница, в этом дне есть несчастный час.
— Говорят тебе, пошел вон! Уходи! — закричал Абда. — Я не желаю тебя видеть!
Мабрук надел очки и посмотрел на него.
— Хорошо, — сказал он. — Но, с твоего позволения, зачем так сердиться и портить себе кровь? Перестань гневаться — и кончится ссора.
И он вышел, провожаемый яростными взглядами Абды.
Наступило молчание, которое нарушил Селим.
— Что же теперь делать? — спросил он.
Но Абда не ответил, погруженный в размышления. О думал о том, как выпутаться из затруднения. Опыт оказался неудачным, и он не сомневался, что Заннуба злорадствует и издевается над ним, чувствуя себя победительницей. По-видимому, придется снова обратиться к ней, но что лучше: ее ад или рай этого проклятого Мабрука? Как вернуться к Заннубе, не покрыв себя позором? Как, не унижаясь, признать свое поражение и просить сестру уладить дело с их пропитанием до конца месяца?
Но Аллах, по-видимому, не хотел сокрушать гордыню Абды: ведь Аллах часто нарочно создает положения, помогающие его созданиям.
В дверях с озабоченным видом появилась Заннуба. По-видимому, она собиралась сообщить нечто важное, но не решалась.
Абда поднял голову и посмотрел на сестру. Он не произнес ни слова, но во взгляде его не было гнева.
Заннуба проговорила скороговоркой:
— У соседей испортилось электричество.
Абда недоумевающе смотрел на нее, словно спрашивая, какое им до этого дело. Заннуба торопливо рассказала, что соседи, семья доктора Хильми, боятся оказаться вечером без света и хотят позвать электромонтера, чтобы починить проводку. Но сегодня пятница, и они опасаются, что ни один монтер не согласится прийти. Она, Заннуба, сказала им, что Абда уже почти инженер и может зайти к ним, чтобы исправить повреждение. Он сделает это так хорошо, что не нужно будет звать монтера и хлопотать из-за подобного пустяка.
Абда так быстро вскочил, словно его ударило током. Он не спускал глаз с Заннубы. Было совершенно ясно, что он в одно мгновение простил ей все грехи.
— Пойдем сейчас же? Немедленно?
— Сейчас или после обеда, — все равно.
Абда торопливо прошелся по комнате, заглядывая во все углы.
— Где молоток? Где клещи? Где гвозди? Где…
Новость, которую принесла Заннуба, не особенно обрадовала Селима. Он следил за взволнованным Абдой, с которым произошла такая разительная перемена, и усиленно покручивал усы, стараясь казаться спокойным. В его взгляде были ирония и зависть. Видя, что Абда торопливо разыскивает инструменты, он насмешливо сказал:
— Не спеши! Не спеши! Поспешность — от дьявола.
Абда искоса взглянул на него.
— Будь добр, осчастливь нас своим молчанием, — проговорил он.
— Ты явишься к ним как раз во время обеда, — раздраженно продолжал Селим.
Абда ничего не ответил. Но Ханфи-эфенди сказал, одной рукой протирая глаза, а другой надевая очки:
— Кстати, насчет обеда? Как вы разрешите вопрос о нашем собственном обеде?
Абда не обратил на него никакого внимания.
— А почему у них потух свет? — спросил он Заннубу.
— Фатина, служанка, убирала в зале и ударила щеткой по проводу на стене. Он оборвался и упал.
Немного подумав, Абда решил, что ему лучше отправиться к соседям после обеда. Ведь надо еще приготовиться. Под этим он подразумевал не столько ремонт проводки, сколько свой собственный туалет.
Теперь ему, разумеется, было уж не так трудно показать Заннубе лежавшие на столе сорок пять пиастров и, не унижаясь, намекнуть, чтобы она как-нибудь обошлась этой суммой до конца месяца. Он изложил все это кратко и сурово, чтобы не дать ей возможности попрекнуть его за прошлое и почувствовать, что братья позорно капитулировали.
Увидав эту ничтожную сумму, Заннуба удивленно и укоризненно воскликнула:
— О, горе! И это все, что осталось от гинеи?
— Не о чем много разговаривать, — скрывая раздражение, сказал Абда. — Выкрутись как-нибудь с этими деньгами и избавь нас от забот.
Заннуба молча взяла со стола мелочь и унесла ее в свою комнату. Она решила, что нет смысла препираться, хватит с нее и молчаливого торжества: ее братья просчитались и сами вернулись к ней.
Время подошло к трем часам пополудни, и все заметили, что Абда проявляет необычную для него подвижность. Намылив подбородок, он с полотенцем вокруг шеи и бритвой в руках метался по комнатам, умоляя всех почистить его пиджак и бензином вывести с него пятна. Услышав его мольбы, Мабрук крикнул:
— Будь у нас бензин, нашлась бы и еда!
Абда выбранил его и сердито потребовал, чтобы он помог ему одеться, ведь уже пора идти.
Все смотрели на Абду, не одобряя его чрезмерных забот о своей внешности. Селим молчал, испытывая какую-то смутную досаду. Покручивая усы, он украдкой поглядывал на брата, который, стоя перед зеркалом, пудрился Заннубиной пудрой. По его просьбе она принесла ее из своей комнаты.
Наконец Селим не выдержал. Он посмотрел на Ханфи, который добродушно следил за каждым движением Абды через толстые стекла очков. Подмигнув «председателю», Селим указал на Абду и сказал, принужденно смеясь:
— Можно подумать, что он собирается на свидание.
Ханфи сделал вид, что не слышит, и продолжал смотреть на Абду. Кончив наряжаться, тот
