командования, который следил за подводной лодкой. Пилот самолета не раздумывая атаковал немецкий бомбардировщик с планирующей бомбой. Один из «Хейнкелей», пустив позади себя дымовую завесу, сумел уйти. Второй, сбросив бомбы впустую, ушел на бреющий полет.
Так и не обнаружив конвои SL-139 и MKS-30, несмотря на наличие специального радара, который мог определять местонахождение каждого корабля на расстоянии до 80 километров, «Хейнкели-117» вернулись на базу. В итоге три машины и два экипажа не вернулись, один самолет был поврежден сильно, а остальные легко.
26 ноября 1943 года немцы решили повторить налет на караван судов, применяя планирующие бомбы Hs-293. На этот раз целью 21 «Хейнкеля-177» стал конвой КМ-26, находившийся в Средиземном море у берегов Алжира. Но уже во время старта у одного бомбардировщика отказал мотор, и он рухнул. После долгого полета конвой был обнаружен, а вместе с ним и его мощная воздушная защита. Совместными усилиями английским, американским и французским истребителям удалось сбить 6 «Хейнкелей». Остальные «немцы» стали уходить, но на обратном пути одному «Хейнкелю» прямым попаданием удалось потопить британский транспорт с войсками «Рона» (8602 тонны). Быстро наступившая темнота и большие волны осложняли спасательные работы. Более 1000 солдат утонули. Из-за плохой погоды в районе посадки еще два «Хейнкеля» получили серьезные повреждения.
28 ноября 1943 года один «Москито» вылетел в направлении Берлина, чтобы сделать фотоснимки последствий последнего налета. Поскольку город, как и в предыдущие дни, был окутан плотной облачностью, что делало съемки невозможными, была выбрана другая цель на побережье Восточного моря — деревня Цемплин, расположенная в 12 километрах южнее Пенемюнде. Как раз в это время расположенный там 155-й зенитный полк, кодовое название для бомбардировщиков «полковник Вахтель», проводил учебные стрельбы с Fi-103 (V-1).
1 декабря 1943 года Констанция Бейбингтон-Смит, молодая дешифровщица фотографий в английском центре в Мед- менхейме и дочь президента «Бэнк оф Энгланд», названная впоследствии Черчиллем «мисс Пенемюнде», разгадала, наконец, тайну остававшегося до сих пор неясного предназначения строений на северном побережье Франции. На одной из фотографий, сделанных 28 ноября 1943 года в Северной Франции, она обнаружила, что они идентичны изображениям строений в Цемплине.
Бейбингтон-Смит: «На одной из площадок на последнем снимке, который мне только что принесли, я увидела маленький самолет… Все это показалось мне очень знакомым. И я вспомнила, что видела это раньше на снимках, сделанных в Пенемюнде. В моих руках было прямое доказательство тому, что стройплощадки вдоль пролива предназначались для запуска летающих бомб…» Это был его величество случай, когда в расплывчатом контуре на фотографии с помощью лупы был опознан аппарат Fi-103(V-l). «Мисс Пенемюнде» могла праздновать победу.
В ночь со 2 на 3 декабря 1943 года Королевские ВВС провели свой пятый налет на Берлин. 401 бомбардировщик сбросил свои 1686 тонн бомб на столицу рейха. 40 самолетов были сбиты.
Разрушение Берлина в той же мере, что и Гамбурга, было главной честолюбивой задачей маршала Харриса, но он почему-то не принял во внимание, что город очень сильно защищен и находится вне досягаемости системы «Гобой».
За пять запланированных и проведенных налетов на Берлин, в которых в общей сложности участвовало 2212 британских самолета, было сброшено 8656 тонн бомб. Среди гражданского населения было 2700 убитых, число оставшихся без крова оценивалось в четверть миллиона человек, почти 70 000 квартир превратились в руины. 123 английских бомбардировщика были сбиты.
Вечером 2 декабря 1943 года 96 немецких бомбардировщиков стартовали из-под Милана для атаки Бари, важного 250-тысячного города-порта на Адриатическом море, восточнее Неаполя.
Лейтенант Циглер: «Вечером вместе с двумя другими машинами мы вылетели в качестве наводчиков-маркировщиков. Наш «Юнкерс-88» был полностью загружен полосками для создания помех и осветительными маркировочными бомбами. Было уже темно, когда мы пересекли побережье южнее Равенны. Нам нужно было зайти на цель со стороны Адриатики, поэтому мы поднялись до 7000 метров и, к своему удивлению, обнаружили, что гавань Бари освещена, как в самое мирное время. Мы стали разбрасывать полоски для помех и, поскольку гавань вся была в огнях, решили сэкономить на осветительных бомбах».
В этот вечер в порту Бари заканчивали загрузку 30 судов союзников, грузили военные материалы и продовольствие. Чтобы ускорить работу, с наступлением темноты было включено все освещение. После того как передовые немецкие машины разбросали фольгу для парализации работы радаров союзников, почти незамеченными над Бари появились немецкие бомбардировщики. И только после того, как в порту стали взрываться первые бомбы, зенитки окрыли огонь.
Ни один прожектор не осветил небо во время атаки, ни один аэростат не загораживал воздушное пространство над Бари, ни один истребитель союзников не появился в небе. Так беспроблемно и абсолютно без потерь не проходил еще ни один налет такого масштаба. После прямых попаданий взорвались два судна, груженные боеприпасами. Взрыв был такой силы, что в радиусе 12 километров в окнах домов вылетели оконные стекла. Был поврежден нефтепровод в порту, который загорелся вместе с кораблями-заправщиками и танкерами, к чему добавились пожары на ранее пораженных кораблях. Все это слилось в одно море огня.
Этот налет, длившийся всего 20 минут, был одним из самых успешных за всю войну. Никогда больше, за исключением Пёрл-Харбора, не было потоплено одним ударом такое количество судов. Погибло более 1000 человек из числа моряков и персонала охраны порта. Прошли недели, прежде чем гавань смогла восстановить свою работу. Это была одна сторона трагедии. Вторая вскрылась спустя десятилетия после войны. Когда началась бомбежка, у пирса стояло судно «СС Джон Харвей», а 17 других кораблей находились или у причала, или стояли на якоре. Их грузили не только оружием и боеприпасами, но и тяжелым горчичным газом, 100 тонн в бомбах, каждая весом 45,5 килограмма, что являлось чрезвычайно опасным и запрещенным к применению международным правом боевым отравляющим веществом. Союзники хотели иметь его в своем арсенале на Итальянском театре военных действий «на всякий случай».
В самом начале налета «СС Джон Харвей» получил прямое попадание и вместе с экипажем пошел ко дну. И хотя газовые бомбы были без взрывателей, многие из них треснули, и опасное боевое вещество стало растекаться по порту. Распространяющийся по поверхности воды газ, большая часть которого, к счастью, ушла в открытое море, стал представлять смертельную опасность для выживших после налета, но еще остававшихся в воде людей. Многие из моряков и солдат были вытащены из зараженной газом воды на берег, но никто из спасенных и спасателей ничего не знал о горчичном газе. В военном управлении порта было известно, какой груз был на борту «СС Джон Харвей», но в хаосе бомбардировки и пожара никто о нем не вспомнил. Некоторые из выживших вспоминали позднее, что они почувствовали «запах чеснока», но никто не придал этому значения. А в переполненных больницах никто не позаботился о людях, которые перепачканы нефтью, но не ранены. Их просто распределили по квартирам в их же промокшей и пропитанной газом одежде. А уже через два часа стали поступать первые жалобы. Люди говорили о нестерпимой рези в глазах, словно туда попал песок. Только через 12 часов управление порта обнаружило некоторые газовые бомбы и наконец-то задумалось над грузом судна «СС Джон Харвей». Госпитали были тут же проинформированы о том, что некоторая часть спасенных могла соприкоснуться с горчичным газом. А спустя 18 часов после бомбежки поступили сообщения о первых случаях смерти от отравления газом. Всего было насчитано 617 отравленных газом человек, из которых 83 умерли. Последний умер через месяц после несчастья. Если бы спасательные команды и врачи знали о характере груза и приняли надлежащие меры, то многих смертей можно было бы избежать.
Был также строго засекречен и случай с кораблем «Бистера». Он не пострадал во время налета и, взяв на борт 30 человек, по указанию портового начальства пошел в Таранто. Через 4 часа, в открытом море, вся команда свалилась от невыносимой боли в глазах. Когда через 18 часов после налета «Бистера» наконец-то дошла до Таранто, почти полностью ослепшей команде с большим трудом удалось пришвартовать судно.
Бомбардировка порта Бари и уничтожение всей материальной части, боеприпасов и продовольствия за несколько недель до высадки союзников под Анцио и Неттуно, которая должна была открыть им дорогу на Рим, на долгое время остановили их продвижение.
3 декабря 1943 года, через 48 часов после открытия, сделанного «мисс Пенемюнде», и констатации того, что «сооружения-лыжи» на самом деле являются стартовыми площадками для летающих без экипажа изделий Pi-103 (V-1), комитет «Grossbow», ответственный за проведение акции в отношении секретного оружия Гитлера, принял решение начать подготовку к бомбардировке «лыж» тяжелыми бомбардировщиками. На основании сообщений Холларда было вычислено, что немецкая программа постройки пусковых установок рассчитана на 100 штук. Но их может быть и больше.
5 декабря 1943 года, несмотря на плохую погоду, самолеты 2-го тактического воздушного флота и 9-го американского воздушного флота США совершили свой первый налет на немецкую стройку в Северной Франции. Были предприняты все меры, чтобы информация о том, против чего направлена
