об этом ниже.
А тогда я позвонил в архив Ульяновской области, поблагодарил за поиск и даже договорился о возможных дополнительных совместных действиях, может быть, с моим участием на месте (хотел поискать в документах духовной консистории – метрических книгах – любые упоминания об Арефьевых вообще, не так уж много их было в Симбирске в последней трети XIX века, могли найтись и родственники моего прадеда Ивана).
Но эту работу пришлось отложить. Чуть позже я понял всю сложность задуманного, результат если и мог быть, то, скорее всего, минимальным. Подумалось: может быть, потом внуки займутся.
В отличие от привычной для меня работы в библиотеке, архивный поиск имеет свои особенности. К цели идешь, сужая границы поиска: от соответствующего фонда – к описи дел и затем – конкретно к интересующему тебя делу. Причем допустимый срок работы с описями и делами, согласно установленным правилам, ограничен. И если к описи можно вновь вернуться в любое время, то дело, заказанное раз, возможно получить вторично не ранее чем через полгода.
Дела встречаются многотомные, и порой сложно работать с материалом, имеющим до тысячи и более листов, особенно рукописным. В РГВИА около трех миллионов единиц хранения, ввиду плохого состояния, часть дел на руки не выдается – они требуют реставрации. В этом случае отказ по конкретному делу может нарушить план поиска, и в рамках задуманной стратегии приходится искать обходные пути.
Просмотрев множество архивных материалов, я принял решение приступить к освоению интересующего меня исторического пространства начав с Симбирской губернии – пустился танцевать, как говорится, от печки. Во главу угла теперь было поставлено предположение, что направление рекрутов из той или иной губернии России в конкретные воинские части в таком-то году четко регламентировалось и при этом, безусловно, исполнялось.
И я не ошибся…
Симбирские рекруты
Всей деревней заревут:
Ваньку в рекруты сдают.
Небольшое отступление.
Мне известно, что фамилия Арефьев имеет арабское происхождение, Арефа означает «орел»; на Руси Арефа превратился в Арефия, и имя это встречалось еще в XVII веке.
Так вот, в Таможенных книгах Московского государства XVII века (города Сольвычегодска и Сольвычегодского уезда) указано, что в период с сентября 1677 по август 1678 года «Андрей Арефьев, усолец, посадский человек заплатил пошлину за проезд два алтына и четыре деньги… приплыв 7 октября 1678 года на дощанике от города Архангельского, он же 16 декабря с другими усольцами к Соли Камской» прибыл на четырех лошадях и теперь за отъезд уплатил четыре алтына с деньгою. Отмечен в бумагах Андрей Арефьев и 1879 году.
Вероятней всего, Андрей лишь наш однофамилец, и упомянул я о нем только затем, чтобы показать: независимо ни от чего первым Арефьевым в нашем роду был именно мой прадед Иван, сын Арефия, моего прапрадеда.
Как известно, в Росси XIX века, не говоря уже о XVII, фамилии носили дворяне, торговый люд, чиновники, мещане; крестьяне же, в большинстве своем крепостные, имели, скорее, прозвища; правда, иногда целая деревня – соответственно и крестьяне – получала фамилию своего помещика.
Зачастую только становясь рекрутом, крестьянин обзаводился фамилией, а заодно и отчеством – по имени своего отца; таких в списках нижних чинов армейских полков того времени предостаточно.
Так Иван, сын Арефия, стал Иваном Арефьевичем Арефьевым. Отсюда сделал я нехитрое предположение, что рожден прадед мой крепостным, в 1829-м или в начале 1830 года, а отец его, скорее всего, появился на свет между 1800 и 1805 годами в каком-нибудь селе или деревне той же Симбирской губернии.
Итак, отправной точкой является Симбирск, Симбирская губерния. Жителей тогда в губернии было миллион двести или миллион триста тысяч, из них непосредственно в Симбирске в 1850 году проживало тысяч двадцать с небольшим. Крестьян в губернии насчитывалось около миллиона, то есть подавляющее большинство, мещан – около пятидесяти тысяч.
Таким образом, крестьянское происхождение наших Арефьевых можно считать доказанным.
Симбирская губерния делилась на восемь уездов: Симбирский, Сенгилеевский, Сызранский, Буинский, Карсунский, Курмышский, Алатырский и Ардатовский, а до 1850 года в нее входили еще Ставропольский и Самарский уезды, которые отошли потом к Самарской губернии.
Уезды эти упомянул я здесь неслучайно – некоторые из них встретим мы в архивных документах полков Российской армии как места, откуда призывались рекруты; но это уже был результат поиска.
Что касается Ивана, отец мой все же говорил о Симбирске городе, а не о губернии. Тогда следует предположить, что даже в более широком толковании речь может идти, вероятно, о деревне Симбирского уезда, где родился прадед.
Известно, что с момента основания и до конца XVIII столетия город назывался Синбирском, а не Симбирском – простой народ употреблял старое название и в XIX веке, так, я думаю, выговаривал его и Иван Арефьев.
Всего же губерния включала восемь городов, более пятисот сел и более ста селец, около девятисот деревень. В самом Симбирске в 1850 году количество домов перевалило за две с половиной тысячи.
В конце XVIII – начале XIX века в Симбирской губернии насчитывалось много дворянских имений, владельцы их жили в городе и только временами наезжали в деревню, все чаще зимой.
Прапрадед мой, Арефий, и сын его Иван, как водилось тогда, на помещика работали три дня и три дня на себя (думаю, в последнем случае с большей охотою). Семья, где родился Иван, как и большинство крестьянских семей, была многодетной; сам он, братья и сестры рядом со взрослыми трудились и в поле, и в доме, ходили в лес по грибы и по ягоды. На озимом поле сеяли рожь, на яровом – овес и гречку, возможно, просо и пшеницу – в общем, жили как все. Выращивали в губернии и огурцы, капусту, картофель, даже арбузы с дынями, да только вряд ли появлялись они на крестьянском столе…
Рек и речушек, кроме Волги, здесь хватало – хочешь плавай, хочешь – рыбу лови. В самой Волге водилась белуга, севрюга, осетр, стерлядь, сом, да и другие реки были богаты рыбой, только вот белуга да осетр с севрюгой предпочитали волжскую воду. А уж по берегам – утки, дрофы – несть числа живности, всего и не перечесть. В лесах встречи с волком, лисицей или зайцем не считались редкостью.
Если Арефий владел каким либо промыслом – гнул дуги, мастерил деревянную или глиняную посуду, вил веревки, готовил рыболовецкую снасть, – вероятно, он и сына этому обучил.
Но крестьянский быт состоял не только из рабочих будней. Конечно, и праздники были, конечно, парни и девки плясали, водили хороводы, играли в свайку и городки, в том числе и на интерес. Команда городошников в четыре пять человек, если проигрывала, подставляла спины соперникам, и тогда мужики и парни весело, с прибаутками понукали своих «лошадок» и катили на них по деревне.
Девчата, когда ходили на гулянье, старались приодеться в яркие сарафаны. Молодежь каталась на качелях; парням нравилось поскакать с девицами на доске, перекинутой через бревно потолще: девчонку ловким толчком подбрасывали повыше – и визгу больше, и сарафан раздувается только держи.
Не редкостью были и кулачные бои, «стенка на стенку» не на праздники – это само собой, а один на один, по установленным правилам. Боец в лаптях, рубахе и рукавицах, изворотливый и ловкий, умел держать удары; такого уважали не только свои, но хорошо знали в окрестных деревнях и селах.
Зимой особой забавой становилось катанье с ледяных гор. Крутой берег реки возвышался на десяток саженей, скатывались на досках, на ногах, стараясь удержаться, но чаще мчались на том месте, что пониже спины, причем не только детвора и молодежь, но и мужички посолидней.
