— Гражданин Орехов, — говорил майор Шифер, — расскажите, как вы убили шофера автобуса?
— Выдумываете, гражданин майор. Не я порешил бедолагу. Кто-то другой.
— Познакомьтесь с заключением трассологов, — удар нанёс высокий человек, а все ваши подельники…
— Высокий? Значит, Мишка-Дылда, он выше меня….
— Среди участников ограбления не было других высоких людей. Это подтверждают все остальные… обвиняемые.
— А что они знают? Мишка вместе с шофером зашёл. И смылся сразу….Нашкодил, беду на всех нас навёл и убежал. Подонок.
— Зря лжёте. Мы легко установим, в каком составе вы приехали на дело.
Напрасно Шифер проводил очные ставки. Орехов стоял на своём. 'Отпечатков пальцев нет моих, а ребята брешут по глупости и от страха. Запутали вы их, гражданин начальник. А Мишка был и сбежал'. Напрасно майор требовал, назвать возможный адрес Мишки, напрасно говорил, что, по картотеке уголовного розыска, 'Мишка-Дылда' не значится. 'Значит, картотека у вас в ментовке не полная', — нахально утверждал Орехов.
На очередной допрос Шифер вызвал Орехова после обеда.
Когда конвойный сержант ввёл арестанта в кабинет Шифера, Орехов насторожился. За одним из столов сидел полковник, который приезжал за ним в Калининград.
Сначала всё пошло по заведенной колее, но полковник вмешался почти сразу:
— Разрешите, Роман Олегович, я вопрос задам? — Шифер кивнул.
— Послушайте, Орехов…. Ваши выкрутасы нам уже надоели. И улик по ограблению у нас предостаточно. Водителя убили вы, но дальше прояснять этот эпизод будет уже следователь. Нам же, розыскникам, возиться с вами недосуг. Расскажите, как вы застрелили майора Андулина?
Орехов вскочил.
— Что ещё вы мне шьёте, падлы? Какого майора? — и заорал в голос, — не убивал я, не убивал! Отвяжитесь от меня!!!!
— Спокойнее…гражданин бандит! Вы не думали, как мы на вас вышли?…Не думали. Я расскажу вам….Сидите, сидите. Майор, дайте нашему нервному убийце воды.
— Я не могу больше…Уведите меня в камеру. И адвоката дайте… — помолчав, тихо добавил — имею на это право.
Кличко вызвал конвойного.
Когда Орехова вывели, спросил Шифера:
— Разве ему не дали адвоката? Я же…
— Он отказался от адвоката, товарищ полковник.
— Доложите об этом прокурору. А в разговорах с этим мерзавцем давай, Олег Романович, сосредоточим внимание на убийстве нашего Сергея. О найденном пистолете пока говорить не надо. Иначе, его прижать нечем будет.
— Да, хлыщ скользкий, увёртливый. Хоть справку ему пиши, что в Москве Мишка-Дылда не значится.
— И ещё, майор. Ещё два вопроса меня очень интересуют. Правда, это вроде бы и не наше дело. Мы — сыщики-скорохваты — бандюг взяли, улик предостаточно. Можно бы остальное следователям прокуратуры оставить. Пусть доводят, уточняют. Но меня, Роман Олегович, любопытство распирает. Знать хочу, во-первых: где его деньги? При нём всего 600 долларов было, счета новые в банке он открыть не успел, — коллеги ручаются за это. Из Москвы же он, по всему видно, навсегда уехал. Так, 'где деньги, Зин'?
— Резонно. И второй вопрос?
— И второй вопрос: паспорт у него при аресте изъяли абсолютно правильный. А в Москве, — тот паспорт, что он порвал, — экспертиза тоже подлинным признала. Как это понимать? Спорить готов, что за этими превращениями гражданина бандита тоже преступление скрывается. Какое?
— И я вопросик добавлю. Можно, Вячеслав Сергеевич?
— Давай.
— Простенький вопросик: а его приятель-заказчик-соблазнитель, — Паученков тире, пардон, тоже Орехов? Сам помер или наш друг к этому руку приложил?
— И я скажу: резонно. А, впрочем, Паученков наш фигурант, но его убийство, наша ли проблема?
— Не знаю, товарищ полковник. Прокуратура дело у нас примет и без этого.
— Прокуратура-то примет. А мы сами, сдадим и помолчим?
— Так можно бесконечно копать. И у Орехова-Хмурова, и у его подельников биография богатая. Так мы в биографы не записывались….Нужно генералу докладывать и где-то ставить точку.
— Ты прав. И я прав…Знаешь такой анекдот?
— Знаю, Вячеслав Сергеевич. Знаю. Однако, пойдём… — Анна Захаровна звонила. Генерал велел после окончания допроса к нему зайти. Или один пойдёшь?
— Вместе пойдём, Рома. Чувствую, сегодня опять вздрючка будет. Так вдвоём не так страшно.
Поездка по Уралу подходила к концу.
Выступления в Нижнем Тагиле и Челябинске прошли очень похоже на первые выходы Льва Гурыча и Марии. Те же проблемы со сбором аудитории у Иванова и тот же аншлаг на выступлениях Марии, хотя сама она, вопреки восторгам Добролюбова, своим первым выступлением довольна не была.
— Понимаешь, Лёва, — сказала она тогда мужу, — у меня есть 'чувство зала'. Я ощущаю, когда зрители захвачены, а когда часть из них не понимает происходящего на сцене. Слушали меня хорошо, но все ли поняли, о чём я хотела сказать? Что старалась донести до них?
— Это понятно, моя хорошая. В зале, в основном, были студенты. Испорченные школьной программой и, наверное, большинство из очень обеспеченных семей, способных платить за учёбу в университете. Общество наше расслоилось…Пафос 'Буревестника' для них чужд.
— Насчёт школы, — ты прав. Горького сейчас в школе 'не проходят'. А студенты….Студенты всегда и везде предполагаются чувствительными к несправедливости. И к прекрасному. И всё же, я попробую следующее выступление иначе начать…
И она углубилась в привычную для себя работу, — репетировать (пока мысленно!) новый вариант выступления…
Что касается Льва Гурыча, то он строил свои выступления одинаково, стараясь побудить слушавших к разговору, к вопросам. Он теперь не боялся 'того самого' вопроса, но он-то, как раз, больше не прозвучал. Иванов решительно
— Если мы хотим выжить в качестве самостоятельного государства, мы должны быть сильны. А сила — это экономическая мощь плюс передовая военная техника, — говорил он. — Экономическая мощь не может быть сохранена, если мы отдаём могучие заводы в частные руки. Взгляните на реалии вашего города….
