смотрите первое время. Не справляются, не оправдывают доверия – меняйте, не затягивайте этот процесс. Оправдывают – поддерживайте, давайте полномочия, двигайте вверх и двигайте быстро. Человек, у которого горят глаза, который лично готов вникать во все, который не боится брать на себя ответственность и говорить вам в лицо неприятные вещи, – именно то, что нужно. Бюрократический тяжеловоз возьмет на себя любую работу, а потом у него найдется тысяча причин, почему она не сделана. Не связывайтесь с такими.
Общая стратегия – чисто моя, к разработке стратегии я никого не подпускал – была в том, что вначале следует бросить все усилия на те сектора, которые либо жизненно важны для жизнеобеспечения, либо где можно что-то легко и быстро восстановить и запустить в работу. Нужно было дать людям, хотя бы части людей, что сидят сейчас в лагерях беженцев, работу, и дать ее быстро, пока они не привыкли к такому существованию, к праздности и тарелке бесплатного супа. И работа должна быть нормальной, это должна быть работа, достойная цивилизованной страны – учитывая количество рабочей силы, можно быть уверенным, что персонал мы подберем быстро. Война с терроризмом – это не только зачистки и ночные рейды, это еще и война будущего. Видение мира. Мы должны предложить людям, сидящим в лагерях беженцев, будущее, причем такое, которое окажется для них привлекательнее будущего шариатского государства, которое обещают им террористы и агитаторы. Мы должны создать сначала меньшинство, которое готово будет драться за будущее, то, которое им предложим мы. Потом, по мере восстановления, действуя кнутом – специальными операциями, зачистками и пряником – все большим и большим количеством восстановленных объектов экономики, мы меньшинство превратим в большинство. И мы будем отбивать у террористов людей до тех пор, пока исламские экстремисты не превратятся в этой стране в изгоев, в меньшинство, ненавидимое и презираемое…
– Стоп! – я слушал вполуха, но уловил недоброе. – Еще раз…
– Цементный завод в Занжане. Мы вынуждены отложить запуск в связи с актом саботажа.
– Какого именно саботажа?
– В ночное время произошел взрыв конвейера…
– Кто отвечает за охрану?
– На объекте – капитан Вилькицкий.
– Чей объект? Кто его вообще охраняет?
– Пока армия…
Я сделал себе пометку. Как ни странно – армия проявляет себя не лучшим образом в деле завоевания мира. Проблема в том, что у армии нет никакого опыта выполнения полицейских функций. Казачество не справляется, просто не хватает людей, но вопрос о выводе с территории Персии всех армейских соединений, кроме тех, кто будет расквартирован здесь постоянно, и тех, которые занимаются специальными операциями, – уже назрел. Нужно будет связаться с Забайкальским казачьим войском, с советами старейшин чеченцев, осетин, дагестанцев, со всеми. Но дальше армию использовать на охране нельзя ни в коем случае. Это не только не решает проблему, это разлагает армию.
– Продолжайте, спасибо…
Прежнее деление страны на останы упразднено, организовано семь секторов безопасности: север, юг, запад, восток, Тегеран, спецсектор-один и спецсектор-два. Спецсектора – это районы, подвергшиеся воздействию поражающих факторов ядерных взрывов, там работы непочатый край. Создан так называемый «спецкомитет», в него входят специалисты по ядерной безопасности, по робототехнике, по дистанционному мониторингу, по проблемам захоронения опасных отходов. Спецкомитет не подчиняется даже мне, он подчиняется напрямую Его Величеству и финансируется по защищенной строке из казны. Сейчас мы делаем многое из того, чего никто и никогда не делал, проводим уникальные операции по обеззараживанию местности, спасению того, что еще можно спасти, и уничтожению того, что спасти уже невозможно. Как потом мне объяснили – нам несказанно повезло. Даже те «грязные» заряды нулевого поколения, которые здесь сварганили, и радиоактивный след, который они оставили, – ничто по сравнению с тем, что было бы, если бы рванул один из более чем двадцати разбросанных по стране атомных энергоблоков. Взрыв гигаваттного энергоблока с разрушением активной зоны – и сейчас половина страны была бы в зоне отчуждения, а все те, кто был бы в этот момент в стране, смогли бы ночью читать без лампы.
Можно сказать – повезло.
– …Домостроительный комбинат в Тегеране полностью восстановлен, сегодня открытие…
Думая о своем, я чуть было не пропустил.
– Извините, еще раз – про домостроительный комбинат.
– Да, домостроительный комбинат – его удалось восстановить вместе с энергоподстанцией, сегодня – торжественное открытие. На нем выступит…
– Выступлю я, – сказал я, – пометьте, и когда открытие?
– Ровно в час, Ваше Превосходительство.
– Три часа. Времени достаточно. Прошу, продолжайте…
Военное совещание началось ровно через тридцать минут, очень важно точно соблюдать сроки, потому что если пустить дело на самотек – совещаться можно до бесконечности. Военное совещание было не менее представительным, чем гражданское, – командующие секторами на Интернет-связи, плюс здесь, в Тегеране, военный комендант Тегерана, координатор секторов – я ввел эту должность для того, чтобы координировать совместные операции и чтобы командующие могли видеть общую картину обстановки, а не только то, что перед носом. Войсковой атаман, представитель пограничной стражи и представитель ГРУ, отвечающий за поимку и ликвидацию наиболее авторитетных главарей сопротивления и бандподполья. Совещание шло по обкатанной схеме – каждому командующему по две минуты на прояснение обстановки в секторе, далее докладывают по очереди те, кто находится в Тегеране. Затем – проверяем «домашнее задание», т. е. выполнение предыдущих поручений, я раздаю новые, коли такие имеются. Само совещание тоже не затягиваем – хватает проблем и без этого.
Северный сектор. Возглавляет турок, капитан первого ранга Мехди, потомственный янычар, у него за спиной пять поколений предков, служивших в армии. Такие не предают, турок этот – крепкий, как сталь, выходец из Севастопольского нахимовского. Сектор сложный – в его районе нефтяные месторождения, которые надо восстанавливать, там же – максимальное количество остаточных бандгрупп. В его секторе действуют не только сухопутные части, но и боевые пловцы, базирующиеся на десантном корабле «Адмирал Александр Колчак», стоящем на траверзе порта Аль-Фао. Может, я пристрастен, но пока что военные моряки, приходящие с моря и после выполнения боевой задачи возвращающиеся на базу в море, наиболее эффективны в борьбе с терроризмом и бандитизмом.
В его секторе у Мехди было несколько останов, в каждом из них – подпольный исламский комитет. Существует и глава района – некий мулла Дадулла, по данным разведки – одноглазый. Видимо, глаз вышибло при взятии Персии, тогда всех здорово причесали.
Результаты по сектору – два ночных рейда, четыре нападения, из них два – с человеческими жертвами. Просто обстрелы не считаем – смысла нет. Опять отличились моряки – прямо в городе Хораммабаде накрыли исламский комитет, выследили и атаковали с вертолетов. Никто не ушел. Около озера Урмия пуском ракеты с беспилотника уничтожен караван, в котором находились опознанные террористы. Как их опознавали – не знаю и знать не хочу, дело с трансграничными караванами надо давить.
Южный сектор. Полковник Абоян, армянин. Этот из десантников отличается тем, что у него постоянно нервы на взводе, представляю, как с ним работает штаб. В штабе, насколько я знаю, – все русские, потому что только русские могут выдержать экспансивного армянина, армянин с армянином так не уживутся. Тоже несколько останов, полно беженцев. В его секторе работают морские пехотинцы с тяжелого десантного корабля «Москва», он стоит на рейде острова Киш, известного курорта, теперь там госпитали для раненых и пораженных радиацией. В его секторе очень скверное место – граница не с Афганистаном, а с Британской Индией, с той стороны контрабандистов и террористов всемерно поддерживают, нападения на пограничников каждый день, принято решение по нарушителям границы открывать огонь без предупреждения. Там живет много племен, которые до этого вообще не знали о существовании границы –
