Одежды, ценные сосуды
И много разных украшений,
Но, хоть дары блистали ярко,
Царевич был невозмутим.
Еще был малым очерк тела,
Но сердце в малом было стойко,
И дух, для замыслов созревший,
Не мог быть тронут суетой.
И вот царевич стал учиться,
Но только что ему расскажут,
Уже все знал он без запинки
И превзошел учителей.
Отец, такого сына видя
И чувствуя его решимость
Уйти от всех соблазнов мира,
Стал вопрошать о именах
Тех, кто в его был славен роде
Среди утонченно-красивых,
И первою меж дев приязных,
Средь всех, была Ясодхара.
Она во всем была такая,
Чтобы пленен ей был царевич,
Чтоб это сердце было можно
Ей нежной сетью уловить.
Царевич, столь от всех далекий,
Душой и с виду — чарователь,
И дева, в прелести любезной,
Столь утонченна и нежна,
Всегда тверда и величава
И весела и днем и ночью,
Полна достоинства и чары,
Спокойствия и чистоты,—
Как некий холм, легко взнесенный,
Как белизна осенней тучки,
Тепла — по времени или же
Согласно часу — холодна.
Со свитою поющих женщин,
Чьи слышны голоса согласно
И неприятного нет звука,
Но все забвение дают,
Подобные Гандхарвам Неба,
Они желанными все были
И увлекали нежно сердце
Зовущей очи красотой.
Так, слыша сладкие напевы,
Прекрасный юный Бодгисаттва
Жил во дворце своем высоком,
Где вечно музыка слышна.
А царь-отец, во имя сына,
В свершенье Правого Закона,
В своем дворце жил чистой жизнью,
Изгнав из сердца темноту.
Не осквернял себя чрезмерным
Хотеньем, видя в том отраву
И мысли те любя, чрез кои
Покорены сердца людей.
Тех обращая, в ком безверье,
Мир направляя к просветленью,
Хотел всеобщего покоя,
Что нашим детям мы хотим.
Он также был благоговейным,
Пред духами сжигал он жертвы,
И, сжав ладони рук в молитве,
В себя впивал он блеск Луны.
Купался в чистых водах Ганга,
Купая сердце в водах веры,
Стремясь не к малым совершеньям,
Чистосердечно мир любя.
Горя сочувствием к живому
И понимая мудрость духов,
Служа добру, себя явил он
Как мудрый зодчий на Земле.
С самим собою в полном мире,
Являя в членах соразмерность,
Блюдя покой глубокий сердца,
Он совершения свершил.
Меж тем царевич жил в согласьи
С Ясодхарой, своей супругой,
И время шло своим порядком,
Сын Рагула им был рожден.
И мыслил царь: «Мой сын, царевич,
Теперь уже дитя имеет,
Престол наследованьем точным
Вполне надежно укреплен.
И так как сын мой сына любит,
Как я люблю его любовью,
Он не захочет дом оставить,
А будет праведным царем».
Так превосходнейшую карму
Он уготовал лучезарно,
Как Солнце тысячами в мире
Шлет светоносные лучи.
И лишь хотел, чтоб сын, являя
Свои достоинства, был славен,
Чтоб, светлое снискавши имя,
«Рожденный Богом» звался он.
