костюма. И как результат: об этой мелкой детали совсем позабыл.
Хоть ландыши догадался захватить.
Ноль-один-два-три…
Корявые грязные ногти мгновенно вытянулись, скрывая рубчики, оставленные зубами; грязь превратилась в легкий незаметный налет; затянулась трещинка на мизинце. Через несколько секунд рукам Ярика мог позавидовать лучший стилист планеты.
Если бы он сумел их увидеть, конечно.
Ярик залюбовался ногтями. Подумал, может, стоит разрисовать их каким-нибудь узором, но быстро отказался от этой мысли. Вдруг Лика сочтет его пижоном?
Ни за что на свете!
Легкий цокот каблуков по мостовой.
Ярик замер в ожидании, в предвкушении встречи.
Серая тьма, разбавленная светом редких фонарей, выпустила из своих объятий прекрасную черноволосую незнакомку в облегающем красном платье. Сердце Ярика замерло, а потом забилось как бешеное.
Лика! Она так прекрасна…
Девушка вышла в круг света, и его сердце оборвалось. Ну что же это такое?
Эту девушку Ярик уже видел.
— Лика… — пробормотал он, даже не пытаясь скрыть разочарование в голосе.
Девушка подошла ближе, поправляя миниатюрную черную сумочку, свисающую с плеча. Остановилась шагах в десяти, задумчиво посмотрела на Ярика сквозь тонкие изящные очки.
— Ты забыл
— Инна… — Ярик вздохнул. — Ну что опять произошло?
Девушка засмеялась тонко и весело, мигом меняя голос:
— Я пьяная, Ярик. Разве незаметно? Выпила вина, раздухарилась…
— Что случилось?
Она посмотрела на него, едва заметно улыбнулась, меняя лицо, превращая его в морщинистую маску столетней старухи.
— Мне надоели наши игры, Ярик… — прохрипела девушка. Подняла к лицу правую руку. Посмотрела на узловатые, вялые пальцы. Пошевелила ими.
— Больно… — проскрипела старуха.
— Инна, не надо… — прошептал он.
Приготовленный букетик ландышей рассыпался по ветру, умчался в ночь, обнимая темный воздух.
— Что не надо, Ярик? — спросила старуха.
Запах застарелого пота, пряный аромат приближающейся смерти.
— Я думал, эта ночь будет особенной, Инна, — сказал Ярик. — Ради моей милой девочки я отыскал старый журнал с фотографией… того человека, что сейчас стоит перед тобой. Разве он тебе не нравится, солнышко?
— А я ради тебя стала такой, какой действительно должна была быть, — хихикнула старуха и протянула ему руку.
Дряхлая умирающая плоть — Ярик отшатнулся, брезгливо сморщил нос.
— Почему все должно происходить именно так? — обиженно крикнул он.
— Потому что это правда, милый мой, — ласково произнесла старуха. — Потому что человечество погибло полвека назад. Вот почему.
— Но мы-то остались… и мы можем жить вечно…
— Зачем мне вечность? — взвизгнула старуха. — Зачем мне все это? Верни моему дряхлому мозгу детство, милый! Сотри мои воспоминания, убей мой жизненный опыт! Сколько лет мы меняем личины, притворяемся другими людьми, чтобы разнообразить наши отношения? Мне надоело, Ярик…
Она присела прямо на мостовую, обхватила седую голову руками.
— Я устала… — пробормотала Инна. — Чертовы нанороботы, что снуют во мне — они уничтожили весь мир, но они поддерживают жизнь в нас с тобой. Почему они не могут убить воспоминания? Я хочу все забыть… я просто хочу все забыть…
— Может, так и надо? — осторожно спросил Ярик, присаживаясь рядом. — Мир очистился от скверны, остались только мы вдвоем… чтобы дать миру новую жизнь… как Адам и Ева…
— Я хочу ребенка… — пробормотала Инна, раскачиваясь из стороны в сторону. — Но у меня забрали и это… Почему эти малютки, которые могут изменить тело, не могут вылечить бесплодие? Я хочу ребенка, слышишь, Ярик?
Ее лицо разглаживалось — нанороботы возвращали телу Инны былую красоту. Зеленые глаза сверкнули как два изумруда.
Инна встала и толкнула Ярика в грудь.
— Ты слышишь?
Он поднялся, несмело улыбнулся. Ярик не знал, что сказать.
— Что, не можешь помочь мне? Да ты ничего не можешь… урод! Да, урод! Думаешь, я не знаю, каким бы ты был, если б не эти роботы? Маленький прыщавый урод, ублюдок чертов! Я видела фотографию, которую ты прячешь в своей квартире.
Нервы вздрогнули, как гитарная струна, боль прошила сердце Ярика тупой цыганской иглой.
Ну что ж…
Лицо его плавилось, изменялось, кости ныли, подчиняясь приказу хозяина. В мозгу бушевал ураган.
Менять тело — это все-таки больно.
Глаза — новый цвет.
Руки — короче пальцы.
Грудь — впалая.
Ноги — кривые, узловатые.
Прыщи… как глупо, даже их надо вернуть…
Перед Инной стоял худой нескладный парнишка в обвисшем черном костюме.
— Привет, Инна, — поздоровался с ней Ярик. — Да, я такой. Отец в свое время здорово потратился на нанороботов, которые сейчас живут во мне. Которые позволили мне стать… становиться тем, кем захочу. Я случайно остался в живых после того, как закончилась война. Встретил тебя — к этому времени я уже умел изменять внешность. Ведь именно из-за этого ты и влюбилась в меня, правда, Инна?
Он стоял перед ней не в силах поднять глаза.
А когда все-таки решился — увидел, что Инна плачет.
— Солнце мое… — прошептала последняя девушка на Земле.
Она плакала.
И еще менялась.
Ее тело плыло, корчилось в судорогах, стонало от боли: кожа стала болезненно-бледной, грудь маленькой, руки кривыми и непропорциональными. То же случилось и с ногами — одна короче, другая длиннее.
Новое тело явно не было приспособлено для жизни — Инна вскрикнула и упала ему на руки.
Ярик обнял свою девушку, машинально погладил ее по волосам, которые стали вдруг сухими и ломкими.
— Я была такой, — прошептала Инна. — У меня был ДЦП — детский церебральный паралич. Когда появились эти нанороботы… мои родители собрали последние гроши… малютки-роботы вылечили мое тело… была война… я пряталась в бункере…
Она плакала у него на плече, шептала что-то бессвязное, хватала кривыми руками его узкие плечи.
Оба они были уродами.
Но Ярик вдруг впервые за столько лет почувствовал себя счастливым.
