— Я сейчас спущусь в усыпальницу и попробую с ней поговорить. Только… — Она запнулась.
— Только что? — прищурилась Фриз.
— Не удивляйтесь, когда увидите рейхсфюрера. Она… стала гораздо лучше выглядеть.
— Так, значит, ей все-таки удалось! — воскликнула Шарлотта. — Мы все так волновались, так хотели этого! Поспешите же к ней, Катарина!
Обнаженная Мария фон Белов, не отрываясь, смотрела на свое отражение в стеклянной крышке саркофага фюрера. Она не ощущала холода, она чувствовала себя невероятно счастливой и в то же время боялась, что все, что происходит с ней, — всего лишь сон, который может прерваться в любой момент.
— Молода, — шептала она своему отражению, — снова молода…
И это не было преувеличением.
Женщине, стоявшей над саркофагом Гитлера, никто не дал бы сорока шести лет. Может быть — тридцать. И она была вновь полна сил и энергии, дикой, бешеной энергии, которая в юности заставляла Марию пускаться в рискованные авантюры, не заботясь о последствиях. Энергии, которой ей так не хватало последние полвека.
— Что ж, — сказала себе Мария фон Белов, — вот теперь действительно пора.
Она подняла с пола песцовую шубу и накинула прямо на голое тело. Фюреру это понравится, мелькнула у нее озорная мысль. Фюрер любит меха, плетки и ошейники. И молодых красивых женщин он тоже любит…
Орел лежал там, куда она сама положила его два года назад, — в запирающемся на кодовый замок сейфе из сверхпрочного сплава, изобретенного ее покойным мужем лет сорок тому назад. Сейф был надежно вмурован в стену, а кодом был день их свадьбы — не то чтобы Мария фон Белов стала к старости сентиментальной, просто решила, что Гансу было бы приятно.
Она протянула руку (молодую, сильную руку!) к Орлу и дотронулась до него подушечками пальцев. В фигурке ощущалась какая-то внутренняя жизнь, какое-то напряжение, как в до предела заряженном конденсаторе. Мария осторожно взяла фигурку, и тут словно молния пронзила ее мозг — она вспомнила лето 1942 года, ставку «Вервольф» под Винницей, голос Гитлера, когда он позвал своего телохранителя Раттенхубера, чтобы поручить ему отправиться вместе с нею на Кавказ, на поиски Черной башни…
— Пора, мой фюрер, — торжественно сказала Мария.
В торце саркофага под прозрачным пластиковым колпаком находилась одна-единственная большая черная кнопка. Мария разбила колпак рукояткой «парабеллума» и решительно вдавила кнопку длинным и сильным пальцем.
Зачавкала, втягиваясь в уходящие в пол трубы, смесь жидкого азота и гелия, окутывавшая тело Адольфа Гитлера. Автоматика, разработанная Гансом Каммлером, приподняла тело фюрера так, чтобы он не захлебнулся льющимся в саркофаг соляным раствором. Звякнули замки прозрачной крышки саркофага, и она медленно уползла в сторону. Мария приблизилась и торжественно положила Орла на грудь фюрера.
Ей показалось или его желтое, безжизненное лицо восковой куклы стало наливаться кровью? И шевельнулась жесткая щеточка усиков под приплюснутым носом? И чуть дрогнули лишенные ресниц веки?
— И Орел вернется к своему повелителю, и великий воин Гипербореи поднимется от вечных снегов, чтобы покорить мир, — процитировала Мария безумную жрицу. Откуда она взялась тогда в глубоко ушедшей под землю Черной башне? Когда-то Марии очень хотелось разгадать эту тайну, но с тех пор прошло слишком много времени.
Раздался странный звук, как будто кто-то тяжелый наступил на сухую палку. Мария непонимающе взглянула на тело фюрера — ребра Гитлера ходили ходуном под обтягивающей его, как барабан, кожей, как будто он тяжело и прерывисто дышал. Потом пергаментная кожа лопнула с громким треском, и Орел провалился внутрь грудной клетки.
— Шайзе, — пробормотала Мария фон Белов.
У Гитлера отвалилась рука. Из разлагающегося на глазах тела торчали зеленоватые, словно заплесневелые, кости. В глазницах плескался какой-то мутный студень.
«Этого не может быть, — подумала фон Белов. — Хирт клялся, что технология отработана до мелочей. Он при мне разморозил барашка, и барашек выскочил из чана живой и здоровый, мы потом ели вкусный шашлык… Но что, в таком случае, произошло с фюрером?»
Гитлер издал какой-то утробный звук. Мария подскочила на месте, похолодев от ужаса, — ей представилось, что сейчас этот разлагающийся труп вылезет из саркофага и возьмет ее за руку. Но фюрер, разумеется, был мертв — это просто лопнул у него внутри раздувшийся от тепла кишечник.
По залу распространился отвратительный запах. Фон Белов нерешительно сделала шаг к саркофагу, но тут же отпрянула назад. В саркофаге булькал, пузырясь, перемешанный с соляным раствором смердящий гной. Из него выглядывало каким-то чудом сохранившееся лицо фюрера с падающей на лоб челкой и знаменитыми усиками.
Это был конец. Мария шестьдесят пять лет ожидала этого дня, готовилась к нему, возлагала на него все надежды. Она могла железной рукой управлять базой «Туле» только потому, что верила: придет день, и фюрер воскреснет, чтобы стать властителем мира. А она, Мария фон Белов, будет при нем верным советником, серым кардиналом — кем угодно, но не публичной фигурой. Она привыкла жить в тени, она слишком долго играла в невидимого кукловода, чтобы выйти на сцену и во всеуслышание объявить себя режиссером.
Мария фон Белов готовила операцию «Рагнарёк» для своего фюрера. А теперь фюрер превратился в лужу зеленого гноя, и сложнейшая комбинация, продуманная ею за два года до самых мелких деталей, потеряла смысл.
Пятясь к выходу из зала, Мария услышала, как загудел мотор лифта.
В усыпальницу спускалась Катарина.
— Рейхсфюрер! — Катарина во все глаза глядела на чудесно помолодевшую бабушку. — Рейхсфюрер, вы… это невероятно!
— Зайди в лифт, — сухо приказала Мария.
— В лифт? Чем это здесь так пахнет?
— Выполняй! — рявкнула фон Белов. Она буквально затолкала внучку в кабину и нажала кнопку третьего уровня. — Здесь больше нечего делать!
Катарина побледнела.
— У вас… не получилось? Фюрер… не проснулся?
Мария вспомнила булькающую жижу в саркофаге, и ее замутило.
— Фюрера больше нет, лейтенант. Нам придется завершать операцию без него.
Двери лифта открылись, и Мария с внучкой вышли в темную прохладу Зала глобального контроля.
Оберлейтенант Шарлотта Фриз, сидевшая перед большим зеленым экраном, вскочила и подняла руку в римском приветствии.
— Хайль Гитлер!
— Боюсь, в этом больше нет смысла, — отмахнулась Мария. — Гитлер мертв, и даже самому Одину не под силу оживить его. Но это ничего не меняет. Мы будем продолжать «Рагнарёк». Оберлейтенант, доложите ситуацию.
Шарлотта растерянно смотрела на рейхсфюрера.
— Я полагала, лейтенант уже рассказала вам… Наши первоначальные планы сорваны. Мы потерпели поражение в Нью-Йорке. Кто-то предупредил американцев…
— Это Чен! — воскликнула Катарина. — Значит, Свиридов не соврал и китаец действительно работает на наших врагов!
— Вы верите Свиридову, лейтенант? — скептически усмехнулась Мария. — Это, скорее всего, дезинформация.
— Но кто-то же должен был раскрыть тайну заговора! Рейхсфюрер, необходимо, пока не поздно, отдать приказ об уничтожении Москвы, Нью-Йорка и Лондона. Иначе мы проиграем!
