Цикорий
(Cichorium intybus)
— Напомни, на чем мы остановились, — сказал Армандо.
— У нас есть четыре растения из девяти. Глоксиния, растение любви с первого взгляда, саговник, растение бессмертия, луноцвет, цветок размножения и плодородия, и теоброма какао, шоколадное дерево удачи.
— Хорошо! Теперь как насчет того, чтобы мы с тобой пошли на рынок и купили растения номер пять и шесть. Ты не была некоторое время в городе и, спорю, не прочь прогуляться по магазинам?
— Вы правда думаете, что мы сможем купить растения? В магазине?
— На рынке в Ксарете продается одно или два. Надо взглянуть, продадут ли нам их.
— Кто?
— Продавец конечно же.
— Мы пойдем пешком? Сказать по правде, я немного устала.
— О нет. Я и сам-то не большой ходок, да и Ксарет находится далековато. У меня тут на заднем дворе есть мотоцикл.
— У вас есть мотоцикл, а я столько раз таскалась пешком по джунглям?
— Ты могла напугать оленей. Добыть теоброму какао, сидя на мотоцикле, невозможно.
Я пошла за Армандо и сама убедилась, что старый армейский зеленый мотоцикл стоит у стены дома. Я и раньше его видела, но никак не могла подумать, что ржавая развалина способна двигаться.
— Залезай, — сказал Армандо, усаживаясь на сиденье мотоцикла. — Мотоцикл не такой старый, как кажется. Я держу его в таком состоянии, чтобы не украли. Пятна выцветшей зеленой краски там и сям, немного царапин от щетки для чистки лошадей. А ржавчина появляется сама.
Армандо из-за своих размеров занял большую часть сиденья, оставив мне крошечное место сзади.
— Положи мне руки на плечи и не бойся вцепляться на поворотах, я на ощупь очень хорош!
Мне пришлось положить руки ему на плечи, чтобы занять место на мотоцикле.
— Я ведь правда хорош? — спросил он.
— В некотором роде.
Мы подпрыгнули несколько раз на кочках перед домом, без сомнения, задавив по крайней мере нескольких скорпионов.
— Этим утром я подумал, что прошло уже двадцать лет со времени покупки Касабланки. Мы купили дом, чтобы быть ближе к друзьям. — Он пытался перекричать мотор.
— К растениям?
— Ага. Сонали любит здесь бывать. Она бы весь год здесь жила, если бы не орхидеи. Они любят Нью-Йорк, поэтому она приезжает сюда не так часто, как ей хотелось бы.
— Откуда вы знаете, что они любят Нью-Йорк?
— Мы пробовали выращивать их здесь, они умирают. Поэтому и держим их в Нью-Йорке, где они процветают.
— Разве им не лучше здесь, в тропиках?
— Может, и лучше, но они почему-то не растут. Видимо, сроднились с нашей квартирой, и это факт. Не то что мы не пытались, и поверь, это совсем не просто — таскать эти растения туда-сюда через границу. Строго говоря, это нелегально, особенно учитывая теперешние цены на орхидеи, немножко смахивает на контрабанду брильянтов. Для Сонали это стресс.
— Разве она не может найти здесь орхидеи и начать все с начала?
— Просто поменять одну орхидею на другую, да?
— Ну да.
— Сонали уже двадцать лет любит свои орхидеи. А некоторые даже дольше. Говорю тебе, она к ним привязана намного сильнее, чем ко мне.
— Сомневаюсь.
— Это правда. Они дают ей то, что я дать не могу. Красоту, фантастические цвета, необычные запахи и стабильность, потому что никогда не уезжают с незнакомками в Мексику. Самые редкие из них приносят ей немного денег и немного славы. Привязанности формируются на основании общих интересов к растениям. Музыка пришла в ее жизнь в виде Марко, гобоиста. Даже прачечную купили на деньги от черенков орхидей.
От любого упоминания о прачечной я, как всегда, слегка напряглась.
— Я этого не знала.
— Ты сама видишь, как они важны для нее. И для меня. Иногда мне кажется, что я живу с Сонали и с ее семьей, впрочем, все в порядке, потому что она никогда не дает мне почувствовать себя на втором месте после растений, даже если и знаю, что так и есть.
— А как насчет этого легендарного растения страсти без имени? Она его когда-нибудь искала здесь, в Мексике?
— Сонали провела многие и многие годы в поисках этого растения. Это было еще до орхидей. И до меня.
— Она ведь ничего не нашла?
— Даже в глаза не видела. — Голос его звучал печально. — Она жила в Мексике целый год. Работала с шаманами-травниками, целителями, охотниками и продавцами. Она искала и окончательно убедилась, что растение страсти существует. Никто и никогда не смог разубедить ее в этом.
— Никто из тех, с кем она разговаривала, никогда не видел этого растения?
— Нет. Я сам ходил к шаманам, живущим высоко в горах Наярита, тех же самых горах, откуда родом Диего. Я просил их назвать растение. Найти для него имя. Я думал, если смогу найти имя, это даст силы и возбудит страсть, чтобы найти и само растение. Но я ошибался.
— Возможно, это было не то время или не то место.
— Нет, все намного проще. У этого растения нет имени. Только страсть к жизни. И я знал, что потребуется истинная страсть, чтобы найти его. Сонали становилась все более грустной и даже безразличной, поэтому я занялся этим делом сам. Но мне тоже не повезло.
Армандо замолчал, и я долго ничего не говорила. Было очевидно, что растение страсти для него то
