предоставлением ему права голоса при решении всех вопросов. В связи с вышеупомянутым назначением предписываем пингвину Тамино незамедлительно явиться в Южнополюсный парламент».
Тамино потерял дар речи. То, что он услышал, никак не укладывалось у него в голове. Он — член Большого совета? Нет, это какая-то ошибка! Ведь он еще учится в школе! Разве он может принимать участие в таких важных делах?!
Тамино взглянул на Голиафа. Тот все еще стоял, вытянувшись в струнку, явно ожидая от Тамино какой-нибудь реакции. Надо что-то отвечать.
Тамино откашлялся.
— Могу я задать вам один вопрос? — спросил он, с трудом сдерживая волнение.
— Хоть сто, — бодро ответил буревестник.
— А как же школа?
— Дирекция уже поставлена в известность. Им отправлена копия уведомления о состоявшемся назначении и вменено в обязанность сообщить об этом решении вашим досточтимым родителям.
— А я вернусь к Рождеству домой? — поинтересовался Тамино, которому уже стало любопытно, что его ждет. Честно говоря, ему поднадоело ходить в школу, и он был даже рад, что сможет пропустить неделю-другую.
— Этого я не могу вам точно сказать, — ответил Голиаф. — Бывали заседания, которые тянулись по полгода, а бывали и такие, когда мы за полдня управлялись. Но в целом, я полагаю, государственные дела важнее, чем Рождество, — с важным видом добавил буревестник.
— Да, разумеется, — смутился Тамино. Он понял, что сморозил глупость. Конечно, если тебя назначают членом Большого совета, то какое уж там Рождество. — И когда я должен явиться, господин посол?
— Немедленно. Прошу вас следовать за мной, — Голиаф сделал приглашающий жест крылом. — Нам нужно поторапливаться, я и так потерял время из-за того, что не сразу узнал вас.
Голиаф с чинным видом тронулся в путь. Тамино поправил шапку и двинулся за ним. «Вот Нанума обрадуется, когда узнает, какими важными делами я теперь буду заниматься», — подумал он.
Глава вторая, в которой Тамино ждет глубокое разочарование
Прошло, наверное, два часа и шесть минут с тех пор, как Голиаф с Тамино отправились в путь, когда перед ними открылось бескрайнее заснеженное поле, а вдалеке показался огромный ледяной дворец, который сверкал и переливался в лучах ноябрьского солнца.
Увидев это величественное здание, Тамино даже остановился. Какая громадина! По сравнению с ней он сразу показался себе просто букашкой. Голиаф слегка притормозил, бросил на зазевавшегося пингвина неодобрительный взгляд, и Тамино снова припустил вдогонку за своим провожатым. Чем ближе становился дворец, тем больше отдельных деталей мог теперь различить Тамино, который все никак не мог надивиться на причудливое сооружение со множеством окон, дверей и замысловатых ворот. Дворец украшали четыре высокие башни, на каждой из которых стояло по пингвину. Перед центральными воротами несли караул два императорских пингвина, которые внимательно следили за всеми, кто входил и выходил из дворца.
От всего этого великолепия и непривычной обстановки Тамино стало не по себе — что-то его там ждет? Зачем его сюда позвали? Тревожные мысли крутились в голове.
— Стало быть, так… — оторвал Тамино от размышлений голос Голиафа. — Прибыли. Сейчас пройдем через контроль, дражайший Тамино.
— Через какой контроль? — не понял Тамино.
— Да ничего особенного, возьмут только отпечаток клюва, и всё, — успокоил его Голиаф и направился прямиком к центральным воротам, перед которыми был большой широкий канал. В настоящий момент в канале застрял здоровенный голубой кит, который по непонятным причинам лежал здесь, можно сказать посреди дороги, и, кажется, никуда не собирался двигаться. Слева от ворот виднелась небольшая пристройка. Возле нее застыли как изваяния два императорских пингвина. Голиаф взял курс на пристройку.
— Стой! Кто идет?! — гаркнул один из императорских пингвинов и преградил Голиафу путь.
Тамино похолодел от ужаса. «Ничего себе порядочки!» — подумал он и развернулся, решив дать дёру. Голиаф с трудом удержал его на месте, схватив за крыло.
— Куда? — шикнул он и тут же с величественным видом обратился к стражникам: — Я генеральный секретарь Голиаф, сопровождаю нового члена Большого совета пингвина Тамино. Нам назначено.
Второй императорский пингвин, не говоря ни слова, куда-то ушел и через некоторое время вернулся, неся на вытянутых крыльях ледяную пластину со странной выемкой посередине.
— Прошу вас, — вежливо сказал он, протягивая пластину Голиафу.
Тот покорно наклонился и приложил свой клюв к выемке. Стражник внимательно сверил, совпадают ли очертания выемки с Голиафовым клювом, и сказал:
— Всё в порядке, можете проходить, господин генеральный секретарь.
Первый императорский пингвин тем временем сходил за новой ледяной пластиной.
— Прошу вас, — так же вежливо обратился он к Тамино и подсунул ему под клюв пластину.
Тамино не понял, что ему нужно делать, и украдкой посмотрел на Голиафа.
— Кладите клюв, они срисуют фасон, и всё. Это не больно, — успокоил его Голиаф.
— Это чтобы потом можно было проверить, тот ли вы, за кого себя выдаете, — сурово добавил стражник.
Тамино покорно подставил клюв, и через минуту неприятная процедура закончилась.
— Добро пожаловать во дворец, господин Тамино! — крикнули хором стражники. — Дорогу господину Голиафу и господину Тамино!
Судя по всему, последнее относилось к толстому киту, который тут же начал погружаться в воду, так что его спина почти сровнялась с кромкой канала, и получилась гладкая дорога. Стражники дали знак, и Тамино с Голиафом смогли, наконец, пройти внутрь дворца.
Сначала они попали в просторный зал с широкой лестницей посередине, которая вела вниз. По стенам здесь висели разнообразные картины на темы из истории Южного полюса. На них были изображены различные пингвозавры, пингводактили, пингводертальцы, первые пингвины и даже большелапые. Потолок, расписанный причудливыми узорами, украшали чудесные ледяные кристаллы и ледяные цветы, а по углам стояли высеченные из льда скульптуры героев Южного полюса.
— Пойдем, пойдем, успеете еще насмотреться, — сказал Голиаф и потянул Тамино за собой.
Они спустились по лестнице и очутились в более скромном помещении — никаких украшений, никаких скульптур, голые стены и одна-единственная дверь, перед которой стоял пингвин, вооруженный длинной острой сосулькой.
Увидев Голиафа и Тамиио, он поклонился, отворил дверь и объявил зычным голосом:
— Достопочтенный генеральный секретарь Голиаф и герой Южного полюса господин Тамино!
За дверью оказался огромный зал, в конце которого, на возвышении, сидели четыре старых пингвина. Один из них был отец принцессы Нанумы, Большой Императорский Пингвин. Слева и справа расположилось около сорока четырех пингвинов очень важного вида.
Заметив вошедших Тамино и Голиафа, отец Нанумы вскочил и радостно воскликнул:
— Тамино! Я счастлив, что ты пришел! Глубокоуважаемые члены Совета, позвольте вам представить: пингвин Тамино, спаситель моей дочери, принцессы Нанумы!
В ответ на это все пингвины повставали со своих мест и захлопали крыльями. Тамино стянул с головы шапку и вежливо поклонился во все стороны, повторяя: «Благодарю вас, благодарю».
Когда аплодисменты стихли, Голиаф подтолкнул Тамино вперед и усадил в первый ряд, а сам занял место рядом с ним.
Большой Императорский пингвин сделал знак крылом, давая понять, что собирается сказать что-то
