этого субъекта раньше…
— Какого дьявола!
— Я какого? Блин, чуть девчонку не убил, пендехо!
— Ты, быдло! Это моя жена!
— Я твоя жена??? Скотина бесчувственная! Ты спросил — кольцо надевать? О да! Девушка должна быть счастлива: великий политик Мэтью Фиш сделал предложение! После семи лет ожидания — сподобился, лишь бы заткнуть мне рот! Дешево хочешь купить, мразь!
— Заткнись!
— Хоть бы спросил, как было у этих… зеленых…
Кривоносый присвистнул:
— Подложил свою девушку под мухоида? Круто берешь… мучачо.
У Мэтью потемнело в глазах. Он шагнул к мерзавцу, посмевшему издеваться над ним. Очнулся уже на полу.
— Всем известно, что это чудесный опыт, расширяющий представления об устройстве вселенной… — прохрипел Фиш и потрогал занемевшую скулу.
— Это было отвратно, — завопила Эмили, брызгая слюной. — Как… как с резиновой куклой! Как с тобой!
— Ты сама пошла на это.
— Да, я дура! Делала, как ты говорил. Мечтала быть тебе самой-самой! Марш садо-мазо-нудистов, лесби-игры в грязи, шоу с альтернативно одаренными литераторами… Удивительно, что за жеребца ты выдал не меня! Надо было спешить, да, Мэтью?
— Вот же толерантный мудак, — припечатал незнакомец.
Мэтью зарычал и, сжав кулаки, попер на мужлана. И рухнул, развалив несколько стульев, стоявших у стены. Мотая головой, с трудом встал на колени.
— Врежь ему! Дай ему еще раз!
— Спокойно, сестричка, — кривоносый дернул углом рта. — Оставь мизерабля в покое.
— Проваливай, Фиш! — заорала Эмили и сорвала кольцо с пальца. Швырнула в приоткрытое окно. — Трахайся с мухоидами ради мира! И да, сука, я не буду за тебя голосовать!
— Не-не, — кривоносый подхватил девушку на руки, — больше тебя никто не обидит.
И унес, черт бы его побрал. Мэтью, скрючившись, похромал за ними — спасти свадьбу, уговорить Эмили хотя бы появиться перед гостями, но девушка словно с цепи сорвалась. Обнаружив, что он ковыляет следом, она — сама! — увлекла дикаря в дверь с надписью: «WC».
«Эмили! С мужиком! В туалете!» — Мэтью застыл болван болваном, а дверь содрогнулась, еще и еще раз… и начала ритмично вздрагивать от мощных ударов. «Хэх!» — «А!» — «Хэ-эх!» — «А-а-а!» Дерево выгибалось и потрескивало. Сенатор считал удары, прислушиваясь к животному рыку из-за двери… и не сразу ощутил, что его вежливо трогают за плечо.
— Ми вас все ждиом! О, — Т’хонг прислушалась, — прьекрасны ритуал! Я не встрьечал его описанья раньшье. Тьорьжество жизни над энтропией разльожения — что мьожет бить лучшей на свадьба. Звините, что пьервала медитацью, но гьости…
Сенатор дико посмотрел в глаза инопланетянки.
«Издевается?.. Это же с’яу, нет у них такого понятия, как юмор». — Фиш твердо помнил этот факт.
— О-о-о… да! Да! ДА!!!
«Эмили… что ж, пусть развлекается, я ей позволяю. Мы потом поговорим. Серьезно поговорим». И Мэтью, развернувшись, взял госпожу посла за локоток.
— Мне нужно было помочь Эмили найти подходящего партнера, чтобы освятить ритуал свадьбы. Подобные мелочи очень важны, дабы брак был счастливым и долговечным…
Госпожа посол кивала совсем как человек.
«Все можно исправить… Перун-громобоец и Себек-крокодилоголовый, дайте мне силы».
Сенатор и Т’хонг почти дошли до двери в зал, когда… приглушенный удар, отчаянный «ах!» толпы и пронзительный женский визг. Мэтью бросился вперед.
На полу сломанной игрушкой, черно-белой картинкой из комикса — девушка. Одна из доброволек, сбежавших — у Мэтью не было в этом сомнений — со станции с’яу. По плиткам пола медленно ползли темные, почти черные струйки. И свинцовая тишина в зале.
«Дура, забралась на балкончик и бросилась с него… Наверное, Эмили ее подговорила, чтобы сорвать мою политическую кампанию. Это — конец всему».
Мэтью спиной почувствовал, что посол Т’хонг неспешно направилась к выходу… У политика оставалось мгновение, чтобы сделать хоть что-то:
— Мариам… — его голос проникновенно дрогнул, — Мариам, прекрасная дочь Земли, своей жизнью и… своей смертью ты показала, как должно служить делу укрепления связей между нашими народами, нашими расами… — Голос Мэтью Фиша взлетал к балкам перекрытия и стелился по полу между рядами кресел. Он был непреклонным, как гранитные скалы, и переливчатым, словно весенний ручей. Голос завораживал и пленял. Фиш был факиром, силой музыки заставляя медлить змею. Толпа была змеей. А посол Т’хонг — ее ядовитыми клыками. Люди, подчиняясь голосу Мэтью Фиша, замерли, боясь пропустить хоть слово.
— Противники объединения твердят, что им не дают слова, что их не пускают на телевидение! Я, Мэтью Фиш, заявляю: я готов встретиться с любым оппонентом. Более того, я готов оплатить дебаты из своих личных средств! Чтобы каждый мог сам увидеть, кто прав. И пусть эти мерзавцы прилюдно ответят за смерть прекрасной голубки мира, Мариам!
Мэтью гневно воздел руку, и шквал аплодисментов заставил фалабеллу испуганно рвануть к выходу из мэрии. Цокали подковы по плиткам пола, эхо отчаянно металось меж стен. Спасаясь, конь щедро украшал пол лепешками навоза. Послышались смешки. И только тогда Мэтью позволил себе мельком оглянуться на госпожу посла.
Она стояла в дверях и дипломатично аплодировала. И слегка улыбалась.
Опра VI была единственной из ведущих «шоу Опры», кто продержался перед камерами три сезона; и ей намекнули, что контракт, возможно, продлят. Так что в постели с Мэтью Фишем, восходящей на политическом небосклоне звездой, — она была особенно убедительна. Впрочем, как и с его соперником днем ранее. Ничего личного, такая работа.
Сенсационное шоу! Мэтью Фиш и Джеф О’Лири, в недавнем прошлом его преданный помощник, а ныне — яростный оппонент, встретились в прямом эфире. Двое самцов сошлись в бескомпромиссной схватке перед камерами.
— …они прилетели к нам без разрешения, им не нравится наше патриотическое кино, скоро они потребуют наши рабочие места! — О’Лири был сегодня в ударе. — Мухоиды насилуют наших женщин, а мы должны терпеть и утираться?
— О’Лири, старина, — импозантный Мэтью Фиш уверен в себе и прекрасно смотрится в кадре, — с момента, когда с’яу удостоили нас своим визитом, на территории Штатов не было ни одного теракта. И даже в России прошли первые в их истории демократические выборы! Авторитет Америки никогда не был так высок. Все это — плоды терпимости и толерантности. А если говорить об экономике, то…
Самцы разбегались, сверлили друг друга взглядами, рыли копытом дерн.
— …потакание инопланетникам — следствие политической импотенции и трусости!
— …трусость — нежелание меняться! Проще вернуться в каменный век и пугаться теней на стенах, нежели работать над своими предрассудками…
Удар, треск, скрещенные рога! Сдавленный хрип ненависти, раздувшиеся ноздри. Земля летит из-
