за секс!» — Мне действительно очень приятно его получить.
Когда она снова выпрямилась, Роб молча кивнул. Но она заметила, что его кадык судорожно дернулся, когда он поспешно сглотнул. А его взгляд… был не похож на прежний. Он был странным и неуверенным.
Боже правый, что еще?
— Что случилось?
— Ничего, — тихо ответил он.
Но он снова вел себя странно, и хотя это больше ее не удивляло, но все равно было крайне досадно. А он продолжал смотреть на нее все так же беспокойно… пока она не поняла, что он смотрит не на ее лицо, а на ее плечо.
Тогда она тоже перевела туда взгляд, но не особенно смутилась, когда заметила, что из-под маечки видна бретелька ее лифчика, который был с леопардовым рисунком.
Почему-то выражение его Лица — несмотря на то, что он казался страшно обеспокоенным — заставило ее грудь набухнуть под чашечками лифчика. Она подняла руки, чтобы поправить кардиган.
И тут она внезапно поняла, что его лицо не просто обеспокоенное — оно полно желания. Из-за чего внутри ее жар разгорелся еще сильнее. И, как обычно, когда она имела дело с ним и его взглядами… «Господи! Ну почему я никак не перестану?» Она поймала себя на том, что начала нервно болтать.
— Обычно я не надеваю такое белье под белое, но у меня не осталось чистых лифчиков, а я знала, что сквозь кофту его не будет видно. В Лосином Ручье есть прачечная самообслуживания? Или, может, в гостинице «Гризли» есть прачечная? Надо будет спросить у Элео…
— Замолчи! — приказал он, делая шаг к ней. После чего он оказался в такой близости от нее, что она снова ощутила запах его кожи. На этот раз нотки древесных стружек в нем не было — только какое-то мыло и естественный мужской аромат, из-за которого у нее резко напряглись мышцы живота.
Она подняла глаза и увидела, что он выглядит почти сердитым; хотя если кто-то и имел право сердиться, то это она.
— Почему?
Он ответил не сразу — и голос его звучал напряженно.
— Потому что я снова тебя хочу, черт побери!
— О!
Да, этого хватило, чтобы она заткнулась. И чтобы все ее тело затрепетало.
— Тебе надо идти, — сказал он.
Она моргнула, привычно ощущая, что он снова поставил ее в тупик.
— Потому что секс со мной был таким противным?
— Совсем наоборот, и ты прекрасно это знаешь.
Она вздохнула, испытывая одновременно радость и недоумение.
— Тогда почему…
— Уходи, Линдси, — хрипло приказал он.
Боже! Он даже назвал ее по имени — в самый первый раз! Хотя снова выставлял ее за дверь. Да в чем дело с этим парнем? Она никак не могла понять, нравится он ей — или же она его ненавидит.
Ее губы задрожали, и она повернулась, чтобы уйти.
Она двигалась скованно и механически. Ведь между ними снова стремительно вспыхнула страсть, но мистер Я-Хочу-Быть-Один почему-то был настроен против чудесного секса. Пока она шла к двери, ее сердце колотилось со скоростью тысячи миль в секунду, а каблучки ее сапожек звонко цокали.
А потом она резко остановилась.
Потому что… Ну, потому что со внезапно вспыхнувшим возмущением решила, что никуда она не пойдет.
Каждая частичка ее тела говорила ей, что уходить неверно, что это бессмысленно. Женщина не может услышать, как такой мужчина, как Роб, говорит ей, что ее хочет, а потом просто взять и уйти. Это физически невозможно.
И вместо этого она положила фотоальбом на старинный секретер рядом со своей коричневой сумочкой от Гуччи. И, подняв руки, расстегнула единственную голубую пуговицу, скреплявшую ее кардиган на уровне груди.
Повернувшись, она направилась обратно к Робу, позволив кофте сползти с ее плеч и упасть на пол.
Он сузил глаза и набычился:
— Это что еще за черт?
Вместо ответа она просто подошла ближе, так что они оказались лицом к лицу у кожаного дивана.
— Дьявол, Линдси! — прорычал Роб. — Ты что, пытаешься меня разозлить?
Но его взгляд говорил нечто совершенно другое, и это подтверждала сильно приподнявшаяся ширинка.
— Нет, — негромко ответила она. — Я просто не могу понять, почему ты так отчаянно с этим борешься. Нас влечет друг к другу. В этом нет ничего дурного.
— Тебе совершенно не обязательно это понимать, — заявил он. — Просто уважай мое решение.
— Извини, но этот поезд ушел вчера вечером. И хочу тебе напомнить: машинистом был определенно ты.
Она придвинулась еще ближе, испытывая непривычно твердую решимость добиться от этого мужчины того, что ей нужно, послать осторожность подальше. Она толком не знала, почему это так — может, ей надоело, что он такой суровый и неприступный и что он считает, будто все тут решает сам. Или, может, дело было в ее потребности получить хоть какую-то — любую — власть над собственной жизнью. Или может, дело было просто в том, что она испытывала сильное любовное притяжение к этому мужчине.
Она понимала, что Роб может ее отвергнуть и отправить восвояси почти столь же униженной и эмоционально травмированной, как это сделал ее бывший жених. Но она обнаружила, что готова рисковать. Потому что награда будет велика.
Подняв обе руки к плечам, она смело подсунула большие пальцы под лямки маечки и спустила ее на бедра, демонстрируя надетый под нее открытый лифчик с леопардовым рисунком.
Когда взгляд Роба упал на ее грудь, он жарко выдохнул и прошептал:
— Вот черт!
И тут же потянулся к ней.
Глава 9
Черт! Ну почему ей понадобилось надеть эту штуку именно сегодня? Как будто мало было того, что прошлой ночью он поддался желанию. Достаточно неудачно было уже то, что она вернулась за альбомом Милли раньше, чем ему удалось прийти в себя после проявленной слабости. Но ей еще понадобилось надеть вещь с леопардовым рисунком?! Бюстгальтер с леопардовым рисунком!
Даже когда, она надевала ту узорчатую повязку на голову — уже это его достало. Он сам не понимал, в чем тут дело. Он не мог этого себе объяснить. Но что-то в ней и леопардовом узоре его заводило, и стоило ему увидеть ту бретельку от лифчика… Проклятие! Он тут же погиб.
А теперь округлости ее грудей поднимались над краем чашечек, словно призывая его, — и как, черт возьми, он может устоять, когда она ведет себя так агрессивно? Он не может. Все очень просто. Господи, он же нормальный мужчина!
Поэтому его ладони легли на мягкую кожу на ее талии, и одновременно его губы прижались к ее губам, а его налитой член — к благословенно-нежному уголку между ее ногами. Конечно, между ними оставалась материя двух пар джинсов, но так будет очень недолго: он занялся пуговицей на ее джинсах, как только их языки начали страстную игру. Пламя взметнулось между ними, как ошалевшая петарда.
