судьи разом уставились на говорившего. Жак де Моде медленно поднялся со скамьи заключенных.
— Ваше преосвященство, Великий Инквизитор, благочестивые отцы и судьи. Я раскаиваюсь в данных ранее показаниях, потому что они были совершены по малодушию и страха перед пыткой. В этом храме перед лицом Господа моего я признаю себя невиновным по всем пунктам пяти обвинений и отказываюсь от своих признаний, данных по человеческой слабости семь лет назад и навлекшим на вверенных мне людей многочисленные беды. Устав Ордена был создан и соблюдался по Католическим нормам. Мы не согрешили пред Господом ересью, а выдвигаемые против Ордена обвинения — гнусная ложь.
Гул с новой силой пролетел под сводами. Лица судей застыли в недоумении.
Великий Инквизитор Гийом де Пари неодобрительно покачал головой:
— Осознаете ли вы, что своим отказом становитесь нераскаявшимся еретиком, впавшим в ересь вторично, и лишаете себя возможности рассчитывать на помилование Католической Церкви и короля?
— Наши тела в руках короля, а души принадлежат Богу!
— Есть ли еще кто-нибудь среди вас, кто откажется от своих показаний?
Командор Жоффруа де Шарне, глубоко вздохнул и встал рядом с сеньором.
— Я оказываюсь от прежних показаний.
— Подумай, что ты делаешь, брат. Это шаг на костер, — прошептал Великий магистр.
— Это — мой выбор.
Оставшиеся тамплиеры только опустили глаза.
— Объявляю суд закрытым. Именем святой инквизиции Гуго де Пейро — главный досмотрщик Франции и Жоффруа де Гонневиль — командор Аквитании и Пуату признаются виновными в ереси по всем пунктам или части пунктов и приговариваются к пожизненному заключению в Аквитании в монастыре Ордена святого Доминика. Жак де Моле — Великий Магистр Ордена, Жоффруа де Шарне — командор Нормандии объявляются виновными, как впавшие во вторичную ересь закосневшие еретики и приговариваются к сожжению на костре.
Это было как гром среди ясного неба.
Королю об упрямстве Великого Магистра доложили через час — Филипп Красивый находился в своей резиденции на Сите рядом.
— Что ж, поджарьте завтра же этого старого осла! Вот как раз на том островке, чтобы мне было лучше видно, — король указал на небольшой островок прилепившийся к Сите, как жеребенок к повозке. — И вот что, пожалуй — не протыкайте ему багром сердце. Пусть помучается живьем. Мученичек Господень. Да, на голову ему не забудьте надеть маску с бородой и рогами.
Филипп Красивый поблагодарил докладчика и указал на дверь. У короля были другие заботы.
Глава восьмая. Проклятие Жака де Моле
Железная дверь в подвале дома виконтессы Маргариты де Вадо, вдовы брата того самого капеллана, что лишился стоп, вела прямо в катакомбы Парижа. Немудрено, что у добродетельной женщины периодически бывали гости. Маргарита была стара и готовилась к встрече с Богом. Принимая тайных тамплиеров, она выполняла свой христианский долг. Графиня предоставляла подпольщикам еду и кров, а когда было надо — перевязывала и промывала раны. Многие поминали её в благочестивых молитвах. В небольшом чулане рядом с кухней, открывавшемся только в подвал, долгое время обитал капеллан отец Франсуа. За три года об этом не догадалась даже прислуга, поскольку Маргарита де Вадо носила ключи от подвала с собой, заявляя, что не доверяет кухаркам, мол, те воруют еду. За это к виконтессе относились с усмешкой, за глаза считая выжившей из ума старухой.
Но истинную причину так никто не узнал.
— Отец Франсуа, Великого Магистра и нескольких командоров снова перевели из Тампля в Нотр-Дам. Вероятно, начался очередной процесс. Сколько уже можно? Великий Магистр признал себя еретиком и остальные командоры — тоже.
— Я в курсе. Сегодня семнадцатое число? Да, сегодня последнее рассмотрение дела. Скорее бы оставили их в покое. Король рекомендовал дать им пожизненное заключение за ересь… Смотрите, что нам удалось раздобыть.
Капеллан бережно развернул сверток с талисманом.
— Это уже пятый!
— Святой наш покровитель Бернар!
— Братья из португальского Тампля утверждают, что это сама Саламандра! Кстати, в Португалии Орден почти удалось сохранить. Они просто сменили название.
— Я слышал про этот артефакт, — командор Оверни Умбер Блан протянул руку к фигурке ящерицы, лениво изогнувшей массивную шею и хвост, и тут же отдернул пальцы. — Стреляется, ого!
Он снова взял фигурку, на этот раз более уверенно:
— Ну, швыряйте меня хоть в гарнизон мусульман или бросайте в горящую печь, хлебодары! — командор обернулся к отцу Франсуа. Он радовался, как мальчишка, и готов был расцеловать святого отца, за что инквизиторы с радостью зачислили бы ему тяжкое преступление. — Я каждый раз удивляюсь и поверить не могу, что их касались руки Магистра Гуго де Пейена и других основателей Храма!
— А, может, их изучал сам святой Бернар!
Жаль, что радость эту не мог разделить отец Рено де Провен, за помощь тамплиерам его схватили и приговорили к пожизненному заключению. Отец Пьер де Болонья, второй священник, сидевший три года назад в винном погребе на ферме, и вовсе исчез, возможно, также не по собственной воле. От командора Прованса Бернара не было вестей уже почти два года. Как в любом подполье, судьба выхватывала одних из рядов, но их места занимали другие.
— Найти бы Морского Конька! Я слышал, он разрушает стены и разметает отряды! Против него не устоит ни одно укрепление!
— Думаю, стоит подождать, пока Магистра после вынесения окончательно приговора не переведут в более доступную крепость.
— Мы и так затянули.
Действительно, помощь Великому Магистру запаздывала уже на семь лет. Семь лет позора и обвинений.
Из катакомб послышался условный стук — вероятно, прибыл еще один беглый тамплиер. Отец Франсуа сгреб артефакты в ящик, натянул на всякий случай на голову колпак — так, чтобы не было видно монашескую тонзуру, и пошел открывать дверь. В проеме стоял бывший послушник Шарль де Шалон — родственник главного смотрителя Ордена Гуго де Перо. Когда-то незадолго да арестов он уехал навестить больную мать — так удачно, что оказался вдали от всех передряг. Видимо, это не давало покоя юному сердцу, и услышав, что огонь не тронул плащей сожженных рыцарей, Шарль оставил дом и помчался в Париж — так хотелось совершить подвиг! Вместо подвига его ждали холодные катакомбы, ночи на бедных фермах и в завшивевших тавернах, явки, пароли, вечный азарт и страх…
— Благословите, отец Франсуа! — взволнованный Шарль припал к сухой руке капеллана.
— Как дела, сын мой? Что-то случилось?
— Великий Магистр отказался от своих показаний!
— О, нет! Ведь Ногаре с радостью отправит его на костер!
— Уже! Великий Магистр и Командор Нормандии приговорены к сожжению на костре.
— Когда?
— Король приказал — завтра…
— Отец Франсуа, Ваш долг исповедать и причастить заключенных, — из чулана вышел командор Оверни и поприветствовал Шарля. — Более того, у нас есть Саламандра. Она защитит Великого Магистра от огня и явит всему христианскому миру чудо. Может, не совсем честно прибегать к подобным уловкам, но для этого мы и живем — спасти и восстановить Орден.
— Тампль охраняем, — наивно возразил Шарль.
— Спасибо за мудрость, Умбер. В крепость можно попасть через стены. В этом поможет Черепаха,
