попытаться предотвратить столкновения между частями адмирала Кранке и генерала Штюльпнагеля. Клюге, который до сих пор так и не заявил официально о своей позиции, предпочел на всякий случай изолировать гросс-адмирала, известного своими прогитлеровскими настроениями. Итак, словно мало было всего прочего, был обезглавлен и военно-морской флот.
Все это не могло не сказаться на положении на фронте. На востоке Группа армий «Север» после прорыва в Белоруссии оказалась подвешенной в воздухе, вдобавок она сама в это время потерпела поражение в ходе Вильнюсской операции Красной Армии. Советские армии вышли к берегам Рижского залива, возникла реальная угроза окружения Группы армий «Север» в Эстонии и Латвии. Генерал-оберсту Фрис-неру предстояло решить непростую задачу: как спасти свои дивизии, причем решать предстояло самостоятельно. Никакой помощи и совета из Берлина, в силу упомянутых выше обстоятельств, ждать не приходилось. Вдобавок произошло то, чего давно следовало ожидать, — солдаты 16-й армии, находившейся на южном фланге Группы армий «Север», были поражены эпидемией «котлобоязни». И поскольку железная воля Гитлера, сдерживавшая и солдат, и генералов, исчезла, 16-я армия просто в панике бежала на запад. Советские войска беспрепятственно вошли в Ригу, отрезав 18-ю армию и армейскую группу «Нарва». Весь северный участок Восточного фронта просто растаял, брешь шириной 400 километров заделать
было уже невозможно, тем более что северный фланг Группы армий «Северная Украина» тоже начал колебаться.
Отсутствие сдерживающего фактора сказалось и на том, что окруженные войска не проявили привычной стойкости. Командующий 16-й армией генерал Лаукс, принявший командование котлом на себя, растерялся под потоком противоречивых приказов: держать позиции, сократить линию фронта, прорываться в Курляндию — и в результате просто капитулировал, освободив 2-й и 3-й Прибалтийские фронты для дальнейших операций. Советское командование решило воспользоваться исключительно благоприятной ситуацией и повторить то, что делали немцы в 1941 году. На основе 5-й гвардейской танковой и 11-й гвардейской армий была сформирована мобильная группа, которая получила приказ наступать в направлении Ольштын — Торунь — Познань, обходя с севера Варшаву. Если бы этот маневр удался, возникала прямая угроза Берлину. 1-й Белорусский фронт должен был наступать, не ввязываясь в затяжные бои и обходя узлы сопротивления, через Белосток на Варшаву.
А тем временем продолжались разборки между различными немецкими группировками. Геринг, используя численное превосходство, сумел остановить и отбросить ударную группу Гиммлера, но при этом сам безнадежно потерял темп. Оказавшийся в полной изоляции генерал Штюльпнагель решил, что для него единственным спасением является капитуляция перед союзниками, ведь Гиммлер обещал его повесить, а Геринг — расстрелять. Ничего хорошего не
следовало ждать и от стихийно возникшей в Берлине военной хунты. Поэтому Штюльпнагель поспешно объявил Париж открытым городом и постарался связаться с генералом Брэдли, попросив того как можно быстрее ввести войска в город. Фельдмаршал Клюге все никак не мог решиться ни на что, хотя постепенно склонялся к мысли подчиниться возглавившему хунту фон Боку. В то же время никак не могли договориться между собой Эбербах и Хауссер, Хауссер пытался связаться с Гиммлером, Эбербах ссылался на Клюге. А в результате чего обе армии начали довольно быстрое отступление на северо-восток к границе Германии. Немцы могли только порадоваться, что из этой сложной головоломки выпала фигура фельдмаршала Роммеля, который буквально неделю назад получил серьезные ранения во время атаки английских самолетов, потому что тогда развитие событий на Западе приняло бы вообще непредсказуемый характер.
В общем, ситуация складывалась катастрофическая, и в такой обстановке военное руководство — я особо подчеркну: военное! — могло принять единственное решение: капитулировать, чтобы спасти то, что еще можно было спасти. Верхушка немецкой армии могла с легкостью сдать фашистских бонз, к которым никогда не питала особой любви, судьба Гиммлера, Кальтенбруннера, Штрайхера, Лея вряд ли волновала Гудериана или Манштейна. Да, среди генералов и маршалов имелись убежденные фашисты вроде Моделя, но они составляли незначительное меньшинство, остальные были все-таки кадровыми офицерами, со всеми плюсами и минусами, которые следуют из такого определения.
После этого следует ждать, что пришедшие к власти генералы постараются стянуть к Берлину какие- то дивизии, проходящие доукомплектацию и переформирование, чтобы постараться утвердить свою пока откровенно шаткую власть. Следующим шагом военной хунты будет запрос об условиях мира, слова «капитуляция» немцы будут избегать, как черт ладана. При этом не следует думать, что генералы предпримут попытку договориться о мире только с западными союзниками, чтобы продолжить войну против Советского Союза. Летом 1944 года на счету был каждый день, даже каждый час, потому что Германия стремительно катилась в пропасть, и военные это понимали, тем более что на Западе у них имелись серьезные неприятности, а на Востоке — катастрофа. И, скорее всего, союзники (под словом «союзники» мы здесь понимаем и Запад, и Восток) согласятся на прекращение военных действий, хотя отвертеться от капитуляции немцам вряд ли удастся. Гадать об условиях мира, который может быть предложен Германии летом 1944 года, крайне сложно, хотя можно предположить, что такой ход военной верхушки может вывести из-под удара немецкую армию, и все грехи будут свалены на эсэсовцев. Германский Генеральный штаб вряд ли объявят преступной организацией, подлежащей расформированию, коль скоро именно германские генералы положили конец войне.
Предсказать будущее политическое устройство этой страны невозможно вообще. Будет ли полная оккупация территории страны или нет — абсолютно непонятно, но, может быть, как и после Первой мировой, все сведется к занятию особо важных областей, типа Рура и Восточной Пруссии. Совершенно понятно, что ни Англия и Америка, ни Советский Союз не оставят у власти фельдмаршалов, скорее всего будет создана некая временная администрация под контролем союзников, возглавить которую могут относительно нейтральные фигуры, вроде Шпеера или фон Папена. Ну, а дальше будет то, что будет...
МОЖНО ЛИ БЫЛО ОКОНЧИТЬ ВОЙНУ В 1944 ГОДУ?
Вопрос может прозвучать странно. Действительно, разве такое возможно? Летом 1944 года гитлеровский рейх получил несколько сокрушительных ударов. Вроде бы вермахту еще удавалось восполнить свои потери, но действительно это было так или именно «вроде бы»? Прежде всего это относится к людским ресурсам, которые гитлеровский рейх исчерпал. Начиная еще с 1943 года немецкие дивизии страдали хронической недоукомплектованностью, и в следующем году эта проблема стала еще более острой. Потери в технике и вооружении тоже восполнялись на уровне «вроде бы». Да, военное производство в Германии в 1944 году вышло на свой максимальный уровень, но беда в том, что этого максимального уровня тоже было недостаточно. Потери вермахта росли, а постоянные отступления вели к тому, что поврежденная техника оставалась на территории, занятой противником, и отремонтировать ее уже не было возможности. Так что следует более осторожно относиться к оценке военных возможностей Германии в 1944 году.
Ну и что происходило в это время на всех европейских фронтах?
Белоруссия, операция «Багратион», 23 июня — 29 августа. Результат этого советского наступления был страшен по своим последствиям для немцев. Группа армий «Центр» была уничтожена. Это даже не Сталинград, где состоялась крупная катастрофа, но все-таки локальная по своим масштабам и последствиям. Мало того, что немцы потеряли в общей сложности около полумиллиона человек, фронт рухнул на протяжении 1100 километров. Путь в сердце Германии был открыт.
6 июня 1944 года союзники высадились в Нормандии. После некоторой заминки они вырвались на оперативный простор, а попытка немецкого контрнаступления операция «Люттих» завершилась Фалез- ским мешком и гибелью нескольких дивизий.
То есть во второй половине августа 1944 года положение Германии стало совершенно безнадежным, что дошло даже до Адольфа Гитлера. Недаром ряд людей из его окружения пишет, что он наконец (наконец-то!) перестал верить в окончательную победу. Командованию Красной Армии следовало поступить так, как рекомендует древняя народная мудрость: падающего подтолкни! Но для этого требовалось нанести удар в нужном месте, или шверпункте, как говорят немцы.
