Открывай любую страницу и цитируй. Погружайся в историю «Софии Киевской», в леонтьевскую «цветущую сложность», в философичность ее размышлений и даже пророчеств. Как, например, в удивительнейшем «Сне о Востоке и Западе»:
Лежит страна Разлука
в гремучем далеке.
Сидит в окне старуха
с веретеном в руке...
Но молчаливо люди
читают между строк:
под Западом не будет
пылающий Восток!
Под Западом не будет
здесь даже воробья!..
Лежу себе в простуде
под ворохом тряпья.
И обо мне — ни слуха,
ни всплеска по реке.
Страна моя Разруха
в плакучем далеке!
И все-таки, перечитывая Татьяну Глушкову, из ранних ее стихов я бы отобрал прежде всего ее окаянные и разлучные, по-бабьи пронзительные стихотворения о любви и одиночестве. «Свела нас вовсе не любовь, / а только медленная мука, / реки вечерняя излука, / воды остуженная кровь. / ...Свела нас эта простота / ночного жаркого объятья...» Пусть не смущает иных книжных читателей ее высокая и грешная страсть:
Что до тела тебе моего!
Я всегда молодела от горя:
этой горстью соленого моря
умывалась пречище всего!
Что до тела тебе моего!
Свою любовь Татьяна Глушкова не только в стихах, но и в жизни рифмовала лишь с кровью, «ибо легче — любви не знавала». В ее любовной поэзии эмоциональность нарастает с каждой строкой, страсть дает плазменную энергию стиху, и уже все определяют страдание, радость, надежда — до самозабвения.
И сказать ничего не умела,
и подавно уже не спою,
как веселое белое тело
простирала на радость твою.
Воистину только женщинам дана такая полнота погружения в любовь! Но именно тогда, когда любимый становится хлебом насущным, первейшей принадлежностью жизни, он уходит, оставляя за собой пожарище любви.
Когда лежала не дыша,
убитая тобою,
слыхала крики дележа
и музыку разбоя...
Разлука на какое-то время становится ключевым словом в лирике Глушковой, хотя, наперекор судьбе, старалась убедить себя: «Разлуки нет». Даже так — девизно — назвала свой третий сборник стихов, но в жизни разлука стала ее спутницей до конца дней.
Не измены — но хриплые звуки
немотой искаженного рта,
и теперь уже полной разлуки
через степь золотая верста.
Ее лучшие разлучные стихи созвучны народным русским песням, древним женским плачам.
Нелюбимая — телом страшна,
нелюбимая — ликом зазорна.
Нелюбимая — слишком вольна!
Нелюбимая — слишком покорна!..
Нелюбимую ты не жалей:
эка невидаль — муки-разлуки!
Что ни кочет, — по ней — соловей:
всюду слышит любимые звуки.
Нелюбимую ты не люби, —
эка, жадные руки простерла! —
а сведи к той кринице в степи,
что похожа на черное горло!
Поясочек удавкой завей...
В нынешнем скудном эмоциями мире, чему даже поэзия потворствует, отдаляясь от читателя, когда поэты утыкаются в стихи, как в броню, защищаясь от жестокого и расчетливого мира, — в броню сложности, холодности, отстраненности, в этом мире разлучные, страдающие, горестные стихи Татьяны Глушковой звучат как последняя исповедь о сгоревшей страстной любви:
Я не знала темней забытья,
чем с тверёзостью протоколиста
вспоминать, как весенние листья
шелестят на плече у тебя.