Франции, и в других странах, но никогда не критиковал их. Понимал: то, что хорошо для Англии, совсем необязательно слепо копировать. Англия есть Англия, а Россия — это Россия. Здесь слишком много своего, неповторимого, и жизнь здесь течет по другим законам. Царь видел и знал, что в русской жизни немало плохого и тёмного. Не сомневался: надо многое улучшать и усовершенствовать. Но всё это надо делать постепенно, опираясь на свой, русский опыт, и здесь западные шпаргалки только навредить могут. Таковы основополагающие принципы политического кредо Императора Николая II.
Это был примерный муж и отец, Свой брак всегда расценивавший как великое счастье. В обстановке глубокого траура вскоре после похорон отца, 14 ноября 1894 года, Он соединил у алтаря Свою жизнь с жизнью Гессенской принцессы Алисы, принявшей Православие и при миропомазании получившей имя Александры Фёдоровны.
Алиса-Александра приходилась внучкой английской королеве Виктории и была дочерью владетельного Гессенского герцога Людвига IV и его жены, английской принцессы Алисы. Она родилась в столице герцогства, в городке Дармштадт в 1872 году. Русский Принц и англо-германская Принцесса полюбили друг друга еще задолго до свадьбы. Взаимная любовь Их «не остыла» за почти двадцать четыре года семейной жизни.
Николай Александрович через десять дней после свадьбы записал в дневнике: «Каждый день что проходит, Я благословляю Господа и благодарю Его от глубины души за то счастье, каким Он Меня наградил! Большего и лучшего благополучия на этой земле человек не вправе иметь. Моя любовь и почитание к дорогой Аликс растет постоянно».
Монарх не сомневался, что это великое счастье послал Ему Всевышний, за это благодарил непрестанно. «Дав Мне Тебя, Он дал Мне райскую, легкую и счастливую жизнь. Работа и временные трудности — ничто, пока Ты рядом со Мной. Может быть, по Моему виду это и не заметно, но Я это глубоко чувствую», — писал он в письме Своей единственной и ненаглядной летом 1899 года.
Александра Фёдоровна стала для Царя не только близким человеком, не только любимой женщиной, но и целым миром, наполненным ярким светом, непередаваемыми ароматами и восторженными ощущениями. Даже кратковременные расставания навевали тоску «Моя дорогая — Мне так ужасно Тебя недостает, и Я так завидую фельдъегерю, который доставит Тебе это письмо — ведь он увидит Тебя, Моя обожаемая жёнушка!.. Я люблю Тебя, молюсь за Тебя и думаю о Тебе день и ночь», — исповедовался Он в письме Супруге в сентябре 1898 года.
Прошли годы, и накануне свадебного юбилея Император Николай II записал: «Не верится, что сегодня двадцатилетие Нашей свадьбы! Редким семейным счастьем Господь благословил Нас; лишь бы суметь в течение оставшейся жизни оказаться достойными столь великой Его милости».
Брак принес четырех дочерей и долгожданного сына Алексея, которого Отец просто боготворил и с Которым занимался каждую свободную минуту. После женитьбы у Николая Александровича стали меняться привычки: Он постепенно превратился в человека, для которого Семья и Бог составляли главное содержание жизни, её истинный смысл. Душевный покой Он обретал в общении с «милой Аликс» и детьми.
С трепетным волнением Супруги встречали появление Своего первенца, под знаком ожидания которого прошел первый год царствования. Мать и Отец решили: если будет мальчик, то назовут Павлом, а если девочка — Ольгой. Выбор имён был согласован с «дорогой Мама».
Неизвестно, какое состояние духа было у Царицы накануне родов, но в душе молодого Императора в это время перемешивались тревога и радость. Наконец 3 ноября 1894 года в Царском Селе в Императорской семье появилась на свет Девочка. Вот как описал это событие счастливый Отец:
«Вечно памятный для Меня день, в течение которого Я много-много выстрадал! Еще в час ночи у милой Аликс начались боли, которые не давали Ей спать. Весь день Она пролежала в кровати в сильных мучениях — бедная! Я не мог равнодушно смотреть на Нее. Около 2 час. дорогая Мама приехала из Гатчины; втроем с ней и Эллой (сестра Александры Федоровны великая княгиня Елизавета Федоровна. —
Рождению следующих дочерей Отец всегда радовался, но реагировал на эти события уже значительно спокойней. И лишь появление пятого Ребенка, сына Алексея, опять стало для Николая II радостным потрясением.
«Незабвенный великий день для Нас, в который так явно посетила Нас милость Божья, — свидетельствовал Царь 30 июля 1904 года в дневнике. — В 1? дня у Аликс родился Сын, которого при молитве нарекли Алексеем. Все произошло замечательно скоро, для Меня, по крайней мере… Нет слов, чтобы суметь отблагодарить Бога за ниспосланное Им утешение в эту годину трудных испытаний! Дорогая Аликс чувствовала себя очень хорошо. Мама приехала в 2 часа и долго просидела со Мною, до первого свидания с новым Внуком. В 5 часов поехал к молебну с Детьми, к которому собралось всё семейство. Писал массу телеграмм».
Эта радость была вызвана не только естественным чувством Отца, получившего известие о рождении Сына. На свет появился Наследник Престола, человек, к которому должно перейти вековое «семейное дело Романовых» — управление великой Империей.
Александра Фёдоровна всегда питала к Своему избраннику безбрежные чувства любви, граничащие с обожанием. «Милый, любимый Мой Ники, нет слов, чтобы выразить, как глубоко Я люблю Тебя — всё сильнее и сильнее день ото дня, глубже — вернее. Любовь Моя, Милый, веришь ли Ты в это, чувствуешь ли, как быстро бьется сердце и только для Тебя, Мой супруг», — начертала свои признания Александра Фёдоровна в дневнике Мужа, через несколько месяцев после свадьбы. Годы супружества нисколько не понизили высочайший «градус» этих чувств.
И ещё одно важное, что объединяло Николая Александровича и Его Супругу: любовь к России. Если Николай II получил это полнокровное чувство, так сказать, с рождения, то у Александры Фёдоровны оно возникло и стало всеобъемлющим уже в зрелые годы и осталось с ней до самого конца земного пути.
Невзирая на все бестолковости русской жизни, Императрица Александра Фёдоровна всецело любила Россию. Это была страна простых и, в общем-то, добрых людей, а эти качества Она превыше всего ценила. Потому никогда не позволила высказать критику или возмущение по поводу русских, даже после революции, когда бывшие подданные творили невероятные жестокости в стране, а к Ним Самим не проявляли никакого великодушия. Она-то как раз его проявляла, воспринимая эти безумства как поведение распоясывавшихся детей. А на детей разве можно обижаться?
За несколько месяцев до гибели написала Вырубовой из Тобольска:
«Какая Я старая стала, но чувствую себя матерью этой страны и страдаю, как за своего ребёнка и люблю Мою Родину, несмотря на все ужасы теперь и все согрешения. Ты знаешь, что нельзя вырвать любовь из Моего сердца и Россию тоже, несмотря на чёрную неблагодарность к Государю, которая разрывает Моё сердце, — но ведь это не вся страна. Болезнь, после которой она окрепнет. Господь, смилуйся и спаси Россию!».
Александра Фёдоровна была русской патриоткой. И этом чувстве не было никакого высокомерия или нелюбви к другим народам и культурам. Она была русской, потому что была православной. Именно Православие испокон веков открывало людям путь в Русский дом, смысл существования и историческое предназначение которого вне Православия, помимо Православия понять и ощутить невозможно. Царица же была в Русском доме своей, став истинно русской не по «составу крови», а именно органически, по духу. Замечательно точно об этом написала Лили Ден: «Государыня была более русской, чем большинство русских, и в большей степени православной, чем большинство православных».
Госпожа Ден могла это ответственно утверждать. Она не только любила Александру Фёдоровну, но она достаточно хорошо знала Её. Уже в заточении в Тобольске Александра Фёдоровна сказала доктору Е. С. Боткину: «Я лучше буду поломойкой, но Я буду в России». Это фраза отразила глубину любви, которую испытывала Царица по отношению к стране, ставшей для Неё навсегда родной…
Любовь к Ники, к «дорогу Мальчику» владела Александрой безраздельно, до последнего земного часа.
