городе?
— Дед, парень, бросайте оружие! — Раздался хриплый голос одного из разбойников. Я перехватил копье поудобнее. Потом удивился: дед? Неужели мой спутник стар? С силой, скоростью, выносливостью у него было более чем отлично!
— Пятеро человек, — прошептал Райдо, и сказал громко: — Я просто паникую! Уже кидаю!
И кинул. Судя по звуку — пару ножей. Сразу же раздался возглас, полный боли, от одного из разбойников. Мои ладони немного вспотели: я весь обратился в слух. Противники начали медленно приближаться: в них появился страх, это чувствовалось отчетливо. Могу сказать — сражаться слепым лучше, чем сражаться зрячему, но в темноте. Ты слышишь все, дыхание врага. Ты будто сливаешься с ним… Обостряется интуиция. Может, это сказались непродолжительные, но достаточно интенсивные тренировки с Райдо, не знаю.
Меня посчитали не опасным: я сам всегда считал слепых безобидными людьми. После той драки переменил свое мнение. Ко мне направился всего один человек. Техникой «зрячих рук», как я ее окрестил, заметил, что в руках у него что-то не очень длинное, но увесистое. Впоследствии оказалось, что я не обманулся: это была дубинка. Разбойник громко дышал и топал, выдавая свое присутствие, и вскоре мой слух переключился на него, отсеивая остальные звуки. Он небрежно размахнулся своей дубиной, характерно резко вздохнув, и послав этим взмахом на меня целую волну воздуха. Раньше я ни за что бы не почувствовал такую мелочь.
Я быстро отскочил назад, и рука моя практически самостоятельно выстрелила вперед, на звук, целясь чуть ниже — туда, где должен был быть живот. Собственно, он там и оказался, что подтвердилось характерным звуком. Я резко выдернул копье и провел рукой по направлению к Райдо и его противникам… Точнее, противнику, как я отметил не без удивления. Быстро «ощупав» руками местность, нашел две подходящие по размерам кочки. Какой, однако, мой спутник резвый!
Как происходила битва, я понять в точности не мог: для меня просто две фигуры двигались и суетились. Причем одна явно отступала и была в себе неуверенна, чем-то беспорядочно размахивая. Потом раздался глухой удар — и все было кончено. Я не удивился, когда услышал голос Райдо:
— Как думаешь, Каэхон, будет ли этично обобрать карманы разбойников?
— Вполне, — согласился я. — Это, конечно, ниже моего достоинства…
— Вспомнил тоже, — рассмеялся Райдо. — Забыл, ты же умер?
— Как я мог забыть…
Слава Богам, всю эту работу он проделал сам, как мне показалось, со сноровкой и не без удовольствия. Интересно, что это все же за человек? Дерется легко против троих, метает ножи, знается с магами — обычно ж это такие снобы! Сам тоже всякие странные техники не волшебные знает. Но тогда я постеснялся задавать ему разные вопросы по поводу его биографии и личной жизни. Спасибо и за то, что просто помогал мне…
Леса давно кончились, потянулись поля и мелкие деревеньки. Я постоянно чувствовал на себе то сочувственные, то жалостливые, а порой и просто брезгливые взгляды. Вот оно как, оказывается, быть калекой. Хотя, я еще и одет был в рваные одежды. Собственно, обычные порты и рубаха: совсем уже плохую стеганку и обрывки кольчуги, в которых пробегал весь тот бой, я выкинул уже давно.
— О чем задумался, Каэхон? — Дружелюбно поинтересовался Райдо, когда мы проходили мимо одной из деревенек.
— Да так, — отмахнулся я неопределенно. Левая моя рука привычно была вытянута немного вперед и двигалась параллельно земле. Копье в правой служило посохом — но им уже почти не пользовался, навострился. — Скажи, как на меня смотрят люди.
— А, ты об этом, — рассмеялся он. — Хм, да, на тебя как на нищего все смотрят. Того гляди, милостыню давать будут.
— Хоть деньги на одежду появятся, — попытался пошутить я.
Райдо с готовностью расхохотался:
— Ладно, не бузи! Сейчас купим тебе нормальную одежку. Не лорда, конечно. Вообще странно, что все видят твою порванную, грязную рубаху и не замечают отличных сапог. Как ты только умудрился сохранить их целыми и даже не слишком грязными?
— Новые потому что, — улыбнулся я. — Жалко было.
Мы зашли в какое-то здание, меня усадили на скамью. Я с любопытством «огляделся»: одно дело — на природе пытаться ориентироваться, совсем другое — в здании. С одной стороны сложнее, много мелких деталей. С другой — легче: гораздо больше граней, а их чувствовать проще во сто крат. В доме я насчитал троих: моего друга, женщину, с которой он разговаривал, и что-то мелкое да непоседливое. Вот это самое мелкое, пока его мать разговаривала с Райдо, пришло ко мне и непосредственно поинтересовалось:
— Дядя! А ты слепой?
Сначала я хотел возмутиться, поругаться, вспомнить о своем происхождении… Но потом понял, что делать этого не имею ни малейшего желания. Да и что отрицать — слепой. Что в этом такого? Все же лучше, чем без рук или ног. Поэтому я ответил мелкому:
— Нет, конечно!
— Но у тебя же нет глаз! — Услышал я удивленный ответ.
Я провел рукой по воздуху, определив, где стоит дите, пару раз провел на уровне его, или ее, лица, пытаясь представить, как оно выглядит. Потом улыбнулся и сказал:
— Я вижу не слишком хорошо, вот не могу точно понять, кто ты — мальчик или девочка…
— Девочка я! — Возмущенно сказало дите. — А ты по голосу нашел меня?
— И по голосу тоже. Но могу и так, — сообщил я. — Какая разница? В любом случае, я знаю, где ты. Я вижу ушами, я вижу руками.
— Правда? — Удивилась девочка, подходя ближе. — Обычно слепые руками лицо трогают…
— Я не трогаю, не волнуйся. — Я почувствовал, что женщина в доме будто стала немного веселее. — О, кажется, твоя мама с моим другом закончили…
Через пару мгновений они вошли, и я удостоился тихого восхищенного возгласа. Райдо спросил меня, пытаясь придать своему голосу суровость:
— Это что ты тут с детьми делаешь, а, охальник?
— Да что ж вы, это, наверное, она сама уже вашего друга до белого каления довела приставаниями своими, — запричитала женщина. В руках она держала и пересчитывала монеты — их звон я мог отличить от чего угодно. — Извините мою дочь, — обратилась она ко мне.
— Ничего, — повернулся я к ней. — У вас хороший ребенок. Райдо, что у тебя в руках?
— Все лучше и лучше техникой овладеваешь? — Усмехнулся Райдо. — Это тебе подарок, рубаха нормальная. Чистая и не рваная. Надо будет что-нибудь теплое купить, а то осень хоть и теплая необычно, но скоро холода.
Я быстренько переоделся. На ощупь обновка была грубовата, я привык к другому, но выбирать не приходилось… Все лучше, чем мои рваные, наверняка все в крови, обноски. Райдо удовлетворенно хмыкнул. Что ж, значит, нормально смотрится — иначе бы он обязательно отпустил бы ехидное замечание. Рукава вроде в самый раз, не узко, но и не мешком сидит. Интересно, какого цвета?
— Сойдет. Спасибо вам, мир дому вашему. Мы пойдем.
— Может, заночуете? — Вежливо поинтересовалась женщина. Мне послышались в ее голосе алчные нотки. Или не в голосе? — Совсем недорого, даже на кровати пустим!
— А дядя пускай мне фокус покажет! — Вставила дочка. Легкий ветерок и невнятное ругательство подсказали мне, что девочка ловко увернулась от подзатыльника.
— Нет, мы лучше пойдем: до темноты в Соколиную Твердыню прийти успеем.
— Там дорого все! Одна кровать в ночлежке для бедняков больше стоить будет, чем комната у меня, — затараторила женщина. Но Райдо был непреклонен:
— У меня там друзья. Фокус на обратном пути мой друг покажет. Пошли, Каэхон!
Я немного виновато махнул рукой девочке, ощутив ее легкую обиду, и поклонился слегка ее матери, которая явно была разочарована: не удалось заработать еще больше.
Остаток пути до Соколиной Твердыни мы преодолели почти без происшествий. Дороги стали людными, шумными… Я понял, что просто терпеть ненавижу людей! Но, как оказалось, это все цветочки,
