— Я уже слышал, — кивнул лорд. — У моих магов та же проблема. Но их коллеги из Обители успокаивают, что это из-за мифического всплеска энергии — когда он пройдет, магия вернется в Камни. Но это не мое дело.
— И не мое, — кивнул согласно Киран. — Дело сделано, лорд Рей. Харакор отступил…
— Да. Наконец-то я увижу свой замок, — внезапно улыбнулся Сокол. — Свою семью. Свой дом!
…Райдо сидел с бокалом вина в руке и с удовольствием наблюдал за Наставницей Обители Тумана. Впервые за долгое время она сама нашла его, пригласила и впустила в святую святых — в личные апартаменты. Он не был в этом «убежище» уже несколько десятков лет!
Сама Наставница пока не появлялась из ванной. Она всегда любила чистоту и порядок, это вечный странник помнил хорошо, еще с того момента, как они вместе пытались поступить в Обитель. Райдо улыбнулся: когда-то Обитель была одной-единственной, это теперь развелось магов. Воспользовались слабостью жрецов и сном Богов, называется.
— Заждался? — С неподражаемой иронией спросила Наставница, войдя в комнатку.
Райдо откинулся на диване и с наслаждением оглядел свою давнюю знакомую. Все так же прекрасна, как и много десятков лет назад. Сам путник сбился со счету, сколько лет ноги носят его по миру: такие мелочи его не волновали. Да только вот он постарел, а Наставница — нисколько. Все так же безукоризненна, все тот же насмешливый, пытливый взгляд черных глаз… Да, время от времени Райдо был склонен признавать, что он безнадежно влюблен.
— Ты очень старательно отмывала обе пылинки, — заметил Райдо. — Надеюсь, у тебя это не вызвало затруднений?
— Райдо, я не в настроении устраивать здесь беспорядок, пытаясь задеть тебя чем-либо тяжелым, — проникновенно заметила Наставница. Она присела рядом с ним, позволила себя обнять. — Слишком все серьезно…
— Настолько, что до тебя даже можно дотронуться? — Усмехнулся Райдо.
— Здесь никто не видит, — отмахнулась Наставница. — А лишние слухи пойдут в любом случае. Впрочем, это даже полезно. Райдо, Боги проснулись. Это харакорское ископаемое было пробуждено с помощью какого-то изуверского ритуала — даже я почти целый день не могла сотворить ни одного заклинания!
— Жрецы проморгали нападение на Храм Спящих Богов, — пожал плечами Райдо. — Оттуда северяне стащили Сердце Харакора, насколько мне известно. Что это?
— Это как раз все объясняет, — вздохнула Наставница. — Древний артефакт, запечатанный такими сильными заклятиями, что их разрушение вызвало бы… точнее, уже вызвало гигантские возмущения магии. Оно хранило в себе частицу Килхейдхеера, можно сказать, его сущность. И если бы эти харакорские дилетанты сняли бы их аккуратно — то получили бы не изувеченного, как до того, но вполне спящего бога.
— А так — проснулись все, — кивнул Райдо. — Значит, вновь поднимут голову всевозможные веры, жрецы, церкви… Что, готова к сложному для магов времени?
— Хвала Магии, Обители сейчас представляют собой силу, с которой считаются. Это политика, друг мой, а не твои вечные странствия, простые и бесполезные…
— Очень даже полезные, — улыбнулся Райдо. — Постигаешь единение с миром. С народом. В курсе всех дел, в конце концов!
— Не понимаю, как ты до сих пор не умер, — покачала головой Наставница. — Ни капли магии же. Ладно, а теперь… Так, Райдо. Райдо! Что ты делаешь, седой извращенец?! Сейчас я тебя… А ну отдай камни! Райдо!!!
…В небольшой деревушке, неподалеку от Танкельвана, в полузаброшенном храме Девы Марты свершилось чудо. Старая ее служительница, что не даже верила сама в пробуждение своей богини, вдруг воскресила мертвого ребенка! Отчаявшиеся родители, чей единственный сын медленно умирал у них на глазах, хотели просто похоронить его, согласно старинным традициям… Но жрица, добрая, усталая женщина, запела вдруг чужим голосом волшебную песнь — и мальчик открыл глаза, совершенно здоровый.
…В столице Радории, в большом храме, посвященном богине плодородия, Рие Авире, вдруг выросло, разламывая плиты, огромное дерево, на ветвях которого росли плоды настолько разные, насколько и великолепные! И яблоки, и груши, и сливы, и разные ягоды. Люди сразу сказали: свершилось чудо. Богиня проснулась!
…Где-то в Таросе, в храме Лейцока, местного бога обмана и торговли, вдруг с пололка посыпались монеты, одаряя щедро молящихся. Но потом, в руках людей, что почитали бога лишь словом, а не мыслью и делом, золото превратилось в простые листья! Чудо. Бог проснулся.
И повсюду нарушался сон Спящих Богов: в Гахаре и Кошоре, в Веросе и Таросе. Те, кто хранил верность, награждались щедро дарами пока что ослабших богов. Те, кто забыл — зачастую сурово карались. Жрецы, впервые за множество лет обретшие силу и настоящую веру, направлялись к правителям, королям, лордам, чтобы те поняли: мир отныне будет меняться. Боги изъявили желание вновь занять свое место!
В Харакор возвращались воины. Безумие Ледяного Бога покидало их, по мере того, как жрецы ослабляли свой контроль. Жизнь постепенно входила в прежнюю колею, но теперь, с возрожденным Килхейдхеером, строились новые планы — маги севера обещали благословление в походах и помощь. Больше Харакор не собирался ни просить, ни поставлять на убой воинов своим зажравшимся соседям.
Для этих людей война была привычным состоянием — только вот с этого дня северяне твердо решили воевать лишь за себя… Но небольшая группа харакорцев, верная Деве Гор, продолжала свою деятельность. Тогда, во время Ритуала Пробуждения, они сумели выжить: их богиня, сбросившая многовековой сон, защитила своих сыновей. Силы ее нельзя было сравнить с мощью Килхейдхеера, но Ледяной Бог тогда был занят другим.
На западе Радории, там, где людям приходилось воевать с монстрами леса, проснулись мелкие боги, божки, почти духи. Когда-то давно и у них были свои почитатели, еще до того, как в местных чащах завелись лютые чудовища.
Вскоре лес, и без того опасный, стал просто излучающим ужас. Монстры будто обрели разум, стали нападать вместе, тщательно выбирая цель. Охота на них из способа заработка для умелых авантюристов превратилась в настоящую войну. Охотники, вчерашние конкуренты, стали объединяться в отряды. И без того причиняющий королю головную боль, запад Радории стал просто жутким местом!
…Где-то высоко в небесах парил летающий остров, которые фиолетовоглазые называли Новой Абаттой. Возрожденным Городом. Стройные башни разрезали облака, тонкие мостики казались обманчиво хрупкими… Пока там было тихо: всего несколько обитателей, из которых половина — обессилены, истощены магически. Но скоро об этом острове узнают люди, и вновь слово «Абатта» будет вселять гнев и бессильную ярость в правителей и жрецов!
— Да, сейчас нас можно брать голыми руками! — Заметил один из кхае, светловолосый, с острыми чертами лица, обладатель очень ярких фиолетовых глаз. Ветер заботливо кружил вокруг него даже сейчас, когда тот не имел над ним власти.
— Сейчас у всех появились свои заботы, — спокойно ответил другой. С виду он был лишь чуть постарше, но глаза его были темными, почти черными… Он выглядел молодым — и, одновременно, стариком.
— У нас этих проблем не меньше, — заметил третий кхае. Он отличался от остальных абаттцев. И не только тем, что на глазах его была повязка. Не тем, что по меркам фиолетовоглазых он был еще почти ребенком, нет. Было в нем что-то от человека, как и в девушке, что по старой привычке прикрыла свои глаза полупрозрачной тканью. И еще — в них легко было распознать воинов.
— Для начала, надо собрать всех кхае… Точнее, всех, кто захочет, — предложила вторая девушка,
