— В том-то и дело, монсеньор. Семь трупов
— Я не ослышался, граф? Вы сказали, что засада была идеально спланирована?
— Да, монсеньор. Заклятие Долгой Ночи — одно из самых простых и в то же время самых надежных, почувствовать его они просто не могли. И я сам давал Фервору разрешение на его использование.
Гардар нетерпеливо побарабанил по столу:
— Допустим. Что дальше?
— Фервор забился поглубже в лес и попросил прислать группу поддержки, пообещав задержать талиссу до ее прибытия. Я распорядился отправить к нему дюжину всадников во главе с декурионом, придав им нашего второго чародея. Я бы послал и больше, но это все, что у меня было.
Гардар внимательно посмотрел на Фиренна. Тот не отвел взгляд, хотя, конечно же, понимал, что сейчас от слов командора зависит его дальнейшая карьера в лангере.
И все же — четырнадцать человек, не многовато ли?
— Давно это было?
— Если мы правильно рассчитали, то с Фервором талисса должна была уже встретиться. А может быть, и с остальными.
— Хорошо. Свяжись, пожалуйста, с Фервором, — попросил Мэйлу командор, — только предупреди, чтобы действовали мягко. Если он не ответит, пусть не настаивают, не хотелось бы отрывать его от общения с талиссой. Да, и узнай заодно, нет ли известий от Ориса.
— Ответственность за действия Фервора я беру на себя, — добавил Фиренн, когда Мэйлу вышел из каюты.
— Вы приняли правильное решение, граф, — не стал томить его Гардар. — Я бы, конечно, оставил несколько человек в резерве, но не суть. Единственное, что… Мне бы хотелось услышать, что
— Приходится предположить, что мы недооценили этих ребят.
— И в чем же? — Гардар прищурился. — Что они умеют такого, чего не умеют наши? Хорошо, предположим, они раскусили группу Фервора. И что с того?
— Не знаю. Может быть, поэтому я и отправил за ними столько народа. И дал несколько зачарованных клинков.
Дверь приоткрылась, пропуская в каюту Мэйлу.
— Ну, и что там?
— Фервор мертв. По крайней мере, наши ясновидцы не могут его нащупать.
Граф побледнел:
— А Орис?
— Еще в Альдомире. Но маги вот-вот получат известие о его прибытии.
— Какое отношение имеет к талиссе иерарх Орис? — недоуменно спросил Фиренн.
— Орис имеет отношение к Нетерте, — терпеливо пояснил Гардар. — Но не к вашему Трумариту.
Граф склонил голову:
— В общем, если больше вопросов нет, возвращайтесь в Трумарит. Установите плотное наблюдение за тен Зерхосом, хотя я уверен, что он вот-вот отправится обратно в Альдомир. И как только поступят новости от ваших людей, не тяните с докладом.
— Мы не хотим связаться с ними вместо Фервора? — предложил Мэйлу.
— Не хотим. Они — наверняка поинтересуются его судьбой, а я не готов им лгать. К тому же в любом случае у них есть инструкции, как действовать, если Фервору не удастся задержать талиссу.
Когда за графом закрылась дверь каюты, Гардар улыбнулся:
— Способный парень. И не переваливает ответственность на других.
— Фервора только жалко.
— Сам виноват. Это мы, сидя здесь, можем недооценивать талиссу…
— Жестко, — усмехнулся Мэйлу. — Как бы нам так вдвоем не остаться. Кстати, ты подумал, что будет, если и эта дюжина не вернется?
— Не смешно. Распорядись лучше, чтобы кто-нибудь присмотрел за Фиренном. Если «фиалки» раскрыли графа, то после того, как они узнают, что мы сделали с Идтай, ему может прийтись несладко…
Мист шла в ночь, провожаемая размеренным перебором струн.
Озеро ждало ее, раскинувшись, как ленивый кот, которому чешут пузо. И ему не было дела ни до тех, что сидели сейчас у костра, ни до той, что шла к нему в тщетной надежде. Или не тщетной?
«Вода поглощает жизнь и дарует жизнь, творит и раскрывает тайны…»
И Мист искала — в Шетахе и Мессаре, на берегах упрямых антронских рек и ольтанских озер. Повсюду вода дарила жизнь, кормила десятки и сотни людей. И повсюду отнимала жизни. С ней было связано множество легенд: наивных и таинственных, изысканных и неумелых.
Чародейка корила, и проклинала себя — и все же раз за разом замирала на берегу, не в силах сделать последний шаг. Вот и сейчас она села, обхватив руками колени. Суставы протестующе скрипнули.
Старая развалина, которая все еще хорохорится. Если в ближайшие годы она не найдет разгадку, с путешествиями придется завязывать.
Мист не молилась: если боги и были способны услышать простого смертного, в чем лично она сомневалась, — значит, от нее они отвернулись уже давно. Еще в те дни, когда она металась по Найгарду, переполненная Приговором, — от храма к храму, от чародея к чародею.
Кара была жестокой и… непонятной. За что? За простое любопытство? За то, что Мист с самого начала не собиралась становиться послушницей? За стремление окунуться в инкунабулы, к которым были допущены лишь жрецы, да и то не все?
И самое обидное, ничего особенного она ведь так и не узнала! Никаких тайн, никаких постыдных секретов Ордена. Ничего, что могло бы подсластить горечь Приговора.
«Вода поглощает жизнь и дарует жизнь, творит и раскрывает тайны…» И вода же — одна лишь вода — способна смыть с нее Приговор.
Если, конечно, верховный жрец сказал ей правду. И если, конечно, такая вода действительно существует.
И вот еще одно озеро. Которого, по словам Хельга, раньше на этом месте не было.
Еще одна надежда.
Нет, она определенно становится доверчивой, как ребенок! И видит выход там, где его нет. И быть не может.
Ноги напомнили, что она уже не девочка и пора бы их разогнуть. Наверное, пора.
Тяжело опираясь на клюку, чародейка выпрямилась и чуть было не запустила надоевшую палку далеко в озеро.
Рано. Разве что лет через десять, когда и палка уже не поможет.
Мист сдернула косынку, выпуская волосы на свободу. Поблекшие, с седыми прядями. Волосы старухи.
Не спеша сняла платье — и кожа тут же покрылась мелкими противными пупырышками. Если и вода окажется холодной…
Мист осторожно попробовала ее ногой. Вроде ничего. Только бы еще суметь выбраться обратно на берег: хороша же она будет, взывая о помощи.
Решившись, чародейка вошла в воду. Присела, окунулась. И, оттолкнувшись от дна, поплыла прочь. От талиссы, от убийц, от Приговора.
Прочь от себя.
Вода приняла ее так же легко и ласково, как принимает дельфинов. Теплая, почти парная, дарящая телу долгожданный отдых.
Перевернувшись на спину, Мист замерла. Едва покачиваясь, как в колыбели.
Волшебное это озеро, не волшебное, но оно забирало, вбирало в себя все, от чего чародейка мечтала избавиться. Пыль, страх, годы…
