назад — и ни слуху ни духу.
Как бы не случилось худого. С другой стороны, они же не веревочкой друг к другу привязаны — крикнула бы, ежели что. А нарушать уединение чародейки — в такого Нетерта превратиться можно…
— Ой, уже все спят!
Рука незаметно упала на торчащую из сапога рукоять ножа. Мессариец медленно повернул голову, одарив вышедшую из леса девушку широкой беззаботной улыбкой.
— Как видите, не все.
«Сюрпризы начинаются, — бесшабашно подумал он. — И весьма миловидные, надо сказать, сюрпризы».
— Вы меня не узнаете? — Девушка почесала кончик носа.
Жест показался ему знакомым.
— А разве мы с вами встречались?
Вот, значит, как… Неожиданно — он готов был это признать. Зато теперь он в полном праве повнимательнее рассмотреть незваную гостью.
Ироничные серые глаза, каштановые пряди собраны на затылке в забавный хвостик. Лицо вполне привлекательное, но на любителя. Невысокую фигурку скрывает просторный ярко-рыжий балахон.
Балахон. Рыжий.
— Встречались, и не раз. — Девушка явно развлекалась. — Я присяду?
— Попробуйте. — Мессариец решил покамест не будить остальных. — И где же мы с вами встречались?
Незнакомка и в самом деле кого-то ему смутно напоминала. Но кого?
Густые брови — точно темные линии, твердой рукой проведенные по портрету. Тени под глазами, — похоже, в последнее время ей приходилось мало спать. И… улыбка. Обаятельная, открытая и… как бы это сказать… такая, словно девушка постоянно наблюдает за собой со стороны.
«Человека-то видать, а в человеке не видать», — говорил, бывало, его отец.
— Да где мы только с вами не встречались! — Девушка опустилась на траву.
Одета она была довольно легко, а вечер выдался прохладный. И все же от огня села далековато. Не путешественница — ноги босые, никаких вещей. Не отшельница — слишком уж жизнерадостная у нее физиономия. Снисходительные или лангер? Ход, конечно, нестандартный, но и не очень понятный.
Однако, взглянув гостье в глаза, мессариец понял, что, возможно, не так уж далек от истины. Она
— А поподробнее?
Будить или не будить?
— Ну что вы, право? — делано возмутилась незнакомка. — Вы как сказок не читали?
— Не читал! — ухмыльнувшись, признался мессариец.
Улыбка, жесты… Что-то совсем близко…
— И не слышали? — посочувствовала девушка.
— Отчего же. Доводилось.
С необходимостью научиться читать Макобер уже смирился. Но гордиться этим — нет уж, увольте!
— В сказках как положено? — потребовала девушка. — Накормить, напоить, а потом уж и расспрашивать.
— У меня для вас неприятная новость, — понизив голос, наклонился к ней мессариец. — Ужин давно закончился.
Девушка невольно подалась вперед, открывая шею. Ударь он сейчас, она успела бы разве что тихо вскрикнуть.
«Не Снисходительная, — грустно подумал Макобер. — А я так надеялся».
Гостья звонко расхохоталась. Мессариец выпустил из ладони ребристую рукоять ножа.
Смех. Да подотри мое копыто! Макобер чуть не хватил кулаком о землю, однако сумел сохранить на лице заинтересованную улыбку. Мист, конечно! Дочка не дочка, Ч’варта его знает, но…
Он мысленно заставил ее лицо с годами располнеть, повязал косынку, убрал гибкость в движениях. Вот только с чего эта самая дочка считает, что они должны быть знакомы?
— А напоить — это запросто. — Макобер отцепил от пояса фляжку. Поболтал — фляжка недовольно булькнула.
— Ладно-ладно, — не стала испытывать судьбу девушка. — Я передумала.
— Тогда позвольте пригласить вас на романтическую прогулку, — мысленно усмехнулся Макобер. — Под луной.
Где, если повезет, они столкнутся с самой Мист.
— Слушайте, романтики, — сонно пробормотал Хагни. — Потише никак?
Если бы у мессарийца оказался под рукой кляп, их отношениям с Моргилем был бы нанесен непоправимый урон.
Но уже через мгновение Макобер был подле жреца.
— Ты как?
Молчание.
— Дайте ему поспать, — с затаенной нежностью попросила девушка. — Ну так что, идем?
— Идем!
Гостья одним движением поднялась на ноги, торопясь уйти от костра прежде, чем Хагни успеет разглядеть ее лицо.
Тело пело, хотелось наслаждаться и любоваться каждым движением. Все такое знакомое — и давно забытое.
— Мист!
Проклятие! От такого возгласа мог не проснуться лишь глухой.
Или гном.
Коготки Мист вонзились в ладонь. Сама виновата.
— Что, дорогой? — кокетливо отозвалась она. — Ты против того, чтобы мы дали тебе поспать?
Оторопевшее лицо Хагни с лихвой вознаградило ее за долгие месяцы Приговора.
— Ты вернулась!
— Скорее это ты вернулся, — терпеливо отозвалась Мист. — Ты что-нибудь помнишь?
— Бой… — Жрецу все еще было трудно говорить. — А потом…
Он помолчал.
— Такое чувство, словно я заново родился.
— Ну, я-то верила, что ты не умрешь. Не можешь умереть.
Жрец слабо улыбнулся.
— Так это и правда вы?! — не подумав, брякнул мессариец и тут же мысленно отругал себя за глупый вопрос.
— Правда я, — серьезно ответила Мист.
— Это мы еще посмотрим. — Эльф появился из леса с натянутым луком в руках. Стрела смотрела в грудь чародейки. — Пока что я подозреваю, что перед нами весьма качественный мурок. Проверим на прочность?
«Вот живчик! — промелькнуло в голове у Макобера. — Что толку сторожить, если эльфы влет проделывают такие штуки! Я даже не заметил, когда он успел отползти».
— Рада, что вам понравилось.
Чародейка почувствовала себя неуютно. То, что начиналось как игра, грозило теперь ее жизни. Специально Торрер, конечно, не выстрелит, а вот рука дрогнуть может.
И стоило ли вообще играть с талиссой?
— Ладно, господа. Я готова доказать, что перед вами не иллюзия и не дочка Мист. А сама Мист.
— Могли бы придумать что-нибудь и пооригинальнее, — презрительно покачал головой эльф. — Мэтти, свяжи-ка ее покрепче. Мист вернется — тогда и разберемся, кто тут дочка, а кто — внучка…
…Серп луны бледнел на сером предрассветном небе. На траве появилась роса, и сразу стало сыро и
