— Ну, ты понял, о чем я.
— Ага, — Айвен пожевал губу. — Кстати, твое прикрытие спалили?
— Ты про Риш? Сам пока не уверен. Ты не знаешь, Теж своей семье что-нибудь рассказала?
— Про твою работу? Понятия не имею. За весь сегодняшний день мне так и не дали времени поговорить с собственной женой, — Айвен помедлил и прибавил: — Но о чем-то она с ними говорила.
— Тогда попытайся выяснить, ладно? И то, и другое, — подумав, добавил Бай.
— Шпионаж — твоя работа, — проворчал Айвен.
— Делаю все возможное, — отрезал Бай.
— Эй! Вообще-то, ты сам спалился, еще тогда, на Комарре. Ошеломил меня в тот раз до чертиков. Ты что, пытался впечатлить эту очаровательную змеюеку своей рисковой двойной личностью, или как?
— В тот момент перед нами были всего две девушки, и я никогда не думал, что они окажутся ближе пяти П-В переходов от Форбарр-Султаны. Сделка казалась честной, они вроде были согласны, и уж выбалтывать что-то своим врагам они точно не собирались. Кто бы мог подумать, что наши пути не разойдутся навсегда через пару дней, как я предполагал. Или что Риш придется выбирать между мной и своей семьей, ради всего святого!
«А не приходится ли Теж выбирать между мной и своей семьей?», едва успел задуматься Айвен, как приоткрылась дверь дальше по коридору, и Бай немедленно заткнулся. Из гостевой дамской комнаты появилась высокая Гуля с волосами и кожей цвета корицы; она хотела было вернуться в гостиную, но заметила, что они оба тут маячат, и с улыбкой подошла поближе. На своих шикарных каблуках она оказалась с Айвеном одного роста и смотрела ему глаза-в-глаза, а на Байерли — сверху, как и положено баронетте Софии Аркве. Баронетта — почтенный титул, да еще такой странный. Айвену на слух он по- прежнему казался похожим на «байонет», термин из оружейного дела, и это было не так далеко от истины.
— О, Айвен Ксав, — произнесла она, здороваясь с Баем кивком. — Какой редкостно приятный вечер выдался после нашего напряженного и утомительного путешествия!
— Рад слышать, — отозвался Айвен. — Скажите это моей матери. Для нее прием гостей — в каком-то смысле род искусства.
— Могу это понять, — почти по-цетагандийски одобрила Гуля. — Кстати, ее партнер — тоже очень интересный человек, — продолжила она. Ну да, за ужином она сидела ближе к тому краю стола, где Саймон. Рядом с Теж. Вместо самого Айвена, эх… — «Иллиан» — это же… как вы называете ваших работяг, ах, да… это фамилия простолюдина, верно? Он не один из вас, форов.
— Человек, отбывший на Имперской Службе два-по-двадцать, не уступает любому фору по своему положению в нашей военной касте, — твердо сказал Айвен.
Гуля покосилась на Байерли за подтверждением сего факта, и тот радушно кивнул.
— И все еще капитан. По прошествии целых — сколько там? — сорока лет; кстати, интересно, почему вы говорите «два по двадцать». А вы сами не в таком же звании?
— Нет, — поправил Айвен. — Шеф Имперской СБ, а именно так называлась его должность — формально даже не военный пост, а назначение, даруемое лично императором. Он сам остался в звании капитана потому, что его предшественник, капитан Негри — это был шеф службы безопасности при императоре Эзаре, его еще называли Тенью Эзара — тоже никогда не соглашался на повышение. Это было с его стороны политическим заявлением. В конце концов, сама должность тоже весьма… политическая.
Гуля склонила голову:
— А как называли вашего Иллиана?
— Пес Эйрела Форкосигана, — с усмешкой вмешался Бай.
— Но… Форкосиган же не был императором. Или?..
— Он был императорским регентом в течение шестнадцати лет, до совершеннолетия императора Грегора, — любезно пояснил Байерли для инопланетницы. — Работа та же, только чаевых не положено.
Интересно, подумал Айвен, это прямая цитата из дяди Эйрела? Или, что более вероятно, из тети Корделии.
— А как называют нынешнего шефа СБ?
— Аллегре? Шефом Имперской Службы Безопасности, — Байерли изобразил нечто вроде извиняющегося поклона. — Боюсь, мы живем не в такие живописные времена.
И слава богу, подумал Айвен.
— К моменту своего назначения Аллегре уже был генералом, и никто не настаивал, чтобы он отказался от своего звания, так что на нем, вероятно, эта традиция и закончилась.
Озадаченная Гуля поджала свои пышные губы, разбираясь с этой загадкой.
— Звучит довольно странно. Выходит, барраярским капитанам хорошо платят?
— Нет, — печально признался Айвен, однако добавил, чтобы она не подумала о его гм-отчиме дурно: — Но Иллиан получал жалование вице-адмирала, что логично, учитывая, чем и как он занимался, — «… а, может, и нет. 26.7 часов в сутки тридцать лет подряд, не отвлекаясь ни на что? На такую жертву не идут ни за какие деньги». — Выйдя в отставку, он получает половину этой суммы.
— И насколько это много?
Айвен, который регулярно занимался вопросами армейского жалования и мог по памяти процитировать вилки окладов для каждого звания, категории и класса секретности, нынешнего или когда- либо существовавшего, ответил только:
— Наверное, цифры можно найти где-то в справочниках.
Байерли едва заметно улыбнулся и взмахом ресниц пригласил его продолжать в том же духе.
— Значит… у него есть личное состояние? — настаивала Гуля.
— Понятия не имею.
Гуля удивленно покачала головой, однако ее темно-янтарные локоны, скрепленные сзади заколкой — совсем не такие непослушные, как облако кудрей Теж — едва шелохнулись.
— Как можно этого не знать?
— Я думаю, у него есть свои сбережения, — вмешался Байерли, взбалтывая тот самый воображаемый горшок, о котором Айвен и думать не хотел, но, скорее всего, будет вынужден. — Начинал он, наверное, с малого, как молодой и незнатный офицер, но простолюдинам присуща бережливость. И у него не было никаких явных пороков и страстей.
— И тайных тоже, — заметил Айвен. — Да и когда бы он успел?
Разумеется, хранить секреты Иллиан умел превосходно — например, многолетнюю, практически тайную и безответную страсть некоего простолюдина к леди Элис. Она полностью ускользнула от внимания Айвена, пока ему не прилетело прямо по голове… от обоих.
Ладно, допустим, один-единственный тайный порок был. Пару лет назад они с Иллианом изрядно выпили на праздновании императорского Дня Рождения: Айвен по привычке и традиции, а отставник Иллиан — потому что прежде на подобных мероприятиях всегда бывал при исполнении и, по его признанию, не имел такого шанса. Перебрав несколько тем для беседы, которые Айвен запомнил весьма смутно, они каким-то образом заговорили о том, что Иллиан помнит или не помнит и чего ему не хватает из чипа, и тогда Айвен узнал, где скрывалась самая большая и сокровенная коллекция порнографии во всей империи…
«Я же не специально все это туда записывал», возразил тогда Иллиан. «Но чертов чип не позволял стирать ничего, что бы туда ни попало и при каких обстоятельствах: нечаянно, в дурном настроении, при принятии неверного решения, в скверной компании — неважно. Все это оставалось со мной навсегда. А то, что мне приходилось запоминать по работе — еще хуже. Ты хоть представляешь, сколько самых омерзительных и жутких записей наблюдения мне пришлось просмотреть за сорок лет?»
Есть такие вещи, решил Айвен, которые одному человеку совершенно не нужно знать про другого, даже (или особенно) если этот другой — твой гм-отчим. Люди часто гадали — порой Айвен слышал это нечаянно, порой они заговаривали с ним на эту тему специально — как долго тянулись отношения Иллиана с леди Элис, прежде чем его отставка сделала их… открытыми? Публичными? Но только не выставленными напоказ, леди Элис так не поступает, это безвкусица. Более похоже на то, как они с заслуженной гордостью
