объяснить смогу, ты на карте города посмотри. Антикварный магазин Баруха.
Долгое корпение над картой города принесло свои плоды — антикварный магазин Мишка нашел почти без труда. Одноэтажный домик желтого кирпича, крытый красной черепицей, втиснувшийся между двумя серыми высотками, был похож на пионера, которого ведут по улице за руки двое взрослых. Фасад здания сиял огромной старомодной витриной. Через стекло витрины на улицу безучастно взирали бюсты фараонов и доспехи рыцарей, где-то за их спинами устало брели индийские слоны, а псевдокитайские вазы неведомо какой эпохи, горделиво подбоченясь, свысока поглядывали на статую сфинкса, разлегшуюся перед входом. Над полукруглой стеклянной аркой входа сусальным золотом блестела монументальная вывеска: «Лавка старого Баруха. Антиквариат. Ювелирные украшения. Ломбард. Распродажа».
Украдкой погладив утомленного жарой сфинкса, Мишка вошел в магазин. На призывный звон колокольчика откуда-то из-под прилавка выкатился невысокий, пухлый лепрекон лет шестидесяти на вид. Пикейный жилет и серые диагоналевые брюки, давно вышедшие из моды, делали своего владельца похожим на предмет антиквариата. Ястребиный нос на круглом лице мужчины был нацелен на визитера, словно перст судьбы, короткие седые волосы на лысеющей голове, прикрытой кипой, походили на уши ретривера. Завидев Мишку, мужчина улыбнулся, ослепив визитера голкондой искусственных зубов. Ощупывая Мишку пронзительным взглядом, мужчина со скоростью компьютера НАСА просчитал его покупательную способность. От произведенных расчетов лепрекон заметно приуныл, но, тем не менее, раскинул руки, словно готовясь обнять самого перспективного покупателя и, слегка картавя, затараторил:
— Здравствуйте, юноша, проходите, присаживайтесь. Вы таки хотите приобрести себе вещей? У старого Баруха всегда есть хороших вещей для достойных покупателей! Желаете украшение на свою девушку? Или Вы за старинное оружие? Вот, смотрите сюда глазами! Этот кинжал видел еще моего прапрадедушку. Таки его чуть не зарезали этим кинжалом! И совсем недорого, юноша, совсем даже дешево! Таких цен есть только у старого Баруха!
— Барух Беньяминович? Я из милиции, — сказал Мишка, доставая служебное удостоверение.
— Таки я подозреваю себе, Вы думаете, старый Барух совсем незрячий? Еще не родилась на свете та болезнь, что лишила бы старого Баруха ума и зрения! Но какой интерес может иметь наша доблестная милиция до старого бедного лепрекона? Я таки плачу все налоги, и даже два раза, чтобы Вы не думали пугать меня налоговой инспекцией. И это несмотря на то, что эта лавка приносит одни убытки! Или Вы будете смешить мои шлёпанцы, утверждая, что можно делать хороший гешефт от старых вещей? Это же не гешефт, а сплошное разорение! Просто слезы старого антисемита! Посмотрите, юноша, этот кинжал пытался продать еще мой прапрадедушка! А он до сих пор здесь. Нет, прапрадедушка, к сожалению, умер. А кинжал таки здесь!
— Да нет же, я не с проверкой, я совсем по другому вопросу.
— Разве я говорил за проверку? Разве старому Баруху страшны проверки? Да ни одного раза. Юноша, я Вам говорил, что у старого Баруха таки есть специальных скидок для сотрудников эМВеДе? Таки бог свидетель, как счастлив старый Барух за то, что от своих доходов милиционеры имеют интерес до антиквариата! Старый Барух готов разориться, но помочь нашей доблестной милиции в таких увлечениях! Есть, есть пяти, нет, даже семи процентная скидка! Таки можно уже заворачивать кинжал?
— Простите, но я ничего покупать не буду, — Мишка достал из кармана осколок с рисунком, найденный им на месте происшествия в банке. — Посмотрите на этот осколок. Что вы можете о нем сказать?
— Вы хотите сдать это в ломбард? Мне грустно, как было грустно моему прадедушке, когда моя прабабушка родила ему семнадцатого ребенка. Неужели старый Барух ошибся, и зарплата нашей милиции настолько ничтожна, что наши доблестные защитники закона вынуждены нести в ломбард таких глупых вещей? — Разочарованию антиквара не было предела. — Я не хочу вас огорчать, юноша, но за этот осколок Вы не получите даже одной свечки на Хануку. Он такой же старый, как моя вчера родившаяся правнучка! Да будет вам известно, что такие сосуды, как и вся контрабанда, делается на Малой Арнаутской. Я могу Вам заказать подобный сосуд, если оно Вам надо. А оно Вам надо? Таких вещей очень редко заказывают, их никому не надо.
— То есть, Вы заказывали ранее подобные сосуды? Будьте добры, подскажите, где, когда и у кого вы делали заказ? — Мишка раскрыл блокнот, готовясь записать нужную ему информацию.
— Молодой человек! Вы делаете мне смешно! Совершенно не можно задавать такие вопросы! Как может задавать такие вопросы взрослый и умный человек, даже если он милиционер? Я же не спрашиваю вас, где вы берете Ваших жуликов? Зачем я должен говорить Вам, где я беру свой товар? Послушайте, старый Барух готов заключить с милицией взаимовыгодный договор. Я не буду ловить жуликов, а Вы таки не будете торговать антиквариатом! Вы будете смеяться, но это есть коммерческая тайна!
— Таки я имею Вам грустную новость. — Сказал Мишка, невольно подражая собеседнику, — будто Вы недавно приобрели изрядное количество серебра и, я весьма таки сомневаюсь, что вы внесли сию сделку в налоговую декларацию… А один мой знакомый из государственной инспекции пробирного надзора имеет дикий интерес до того серебра, что вы купили на прошлой неделе.
— Ай, зачем вы говорите мне за пробирный надзор? Вы хотите моей смерти? Лучше вам просто застрелить старого Баруха, чем так его пугать! Ну, зачем вы сразу о всяких глупостях? Сколько там того серебра… Разве стоит иметь разговор за такие мелочи! Старому лепрекону тоже нужно как-то кормить свою семью. Я же Вам уже говорил, с этой лавки доходу меньше, чем оставалось мацы на столе в доме моего прадедушки, после того, как все его семнадцать детей съедали свой обед! Нет, нет, старый лепрекон, конечно, имеет сказать Вам пару слов, но только он ничего не говорил, Вы ничего не слышали…
— Хорошо. Вы говорите мне то, что меня интересует, и наш разговор останется строго между нами.
— С вами иногда можно иметь маленький гешефт! Я же Вам говорил, что вся контрабанда делается на Малой Арнаутской? — картавя больше обычного, сказал лепрекон. Таки если Вы зайдете в дом номер шестнадцать, в мастерскую «У капитана Флинта» и спросите Флинта. Нет, юноша, не того пирата, Остапа Флинта. И тогда вы будете иметь свой сосуд в лучшем виде! Вы будете смеяться, но Ося, хотя и порядочный шлемазл, делать вазочки умеет…
Церемонно раскланявшись с владельцем антикварной лавки, Мишка вышел на улицу и достал телефон:
— Алло! Игорь! Слушай. Побывал я у Баруха, интересный такой дядька. Вы таки будете смеяться, но да! Барух опознал осколок как часть сосуда, который изготавливает какой-то Флинт, на Малой Арнаутской, дом номер шестнадцать. Ой, Игорь, ты бы с этим лепреконом пообщался, еще бы не так заговорил… Хорошо, понял, жду. А что, у нас действительно есть Малая Арнаутская улица? А-а, Малая Алеутская… Хорошо, понял, жду.
Двадцать последующих минут Мишка провел в томительном ожидании, изнемогая от детского желания покататься на спине сфинкса, и подъехавшую машину, которой управлял Игорь, принял как спасенье от соблазна, ниспосланное свыше. Еще пять минут поездки по лабиринтам улиц и переулков — и перед Мишкиным взором предстало здание, в недавнем прошлом бывшее, несомненно, заводским цехом либо иным промышленным сооружением весьма внушительных размеров. На фасаде тянулась вывеска: «У капитана Флинта. Ремонт всего. Строгаем, лудим, паяем, ЭВМ починяем». С сомнением покачав головой, Витиш прошел в помещение мастерской, Мишка следом за ним.
Изнутри мастерская поражала непривычностью своего интерьера. Помещение освещалось люстрами вперемешку с лампами дневного цвета и чем-то, подозрительно похожим на стабилизированные в воздухе шаровые молнии. Несмотря на обилие источников освещения, в огромном помещении было настолько прохладно, что дыхание обращалось в пар.
В левом дальнем от входа углу находился зеркальный шкаф, в котором единственным почетным постояльцем оказался парадный китель морского офицера, на угольно-черной глади сукна которого, горделиво поблескивали золотом погоны капитана третьего ранга.
На противоположной входу стене были развешены объемные снимки различных боевых кораблей. Мишка завертел головой, с интересом рассматривал фото. Здесь был снимок, запечатлевший как черное тело подлодки, блестящее, словно полированный мрамор под дождем, в белых бурунах кипящих волн вырывается из бездны на поверхность моря. Изображение парусника под пиратским флагом соседствовало
