Зайдя в ресторан, Рафаэль заметила, что Руис раздражен.
— Тебе нравится? — спросила она, ласково улыбаясь.
Он сжал ее руку.
— Очень. Я так долго тебя жду, уже решил, что ты улетела в Париж.
Руис жадно смотрел на нее.
— Ты испугала меня, Рафаэль.
Она не была готова к такой реакции.
— Руис… Прости, что задержалась. Я хотела, чтобы ты подождал. Знай, я не кукла, которой приказывают нарядиться.
Руис отпустил ее руку.
— Мне очень жаль, Рафаэль… Правда.
Она улыбнулась, но Руис был серьезен.
— Я не хотел и не собирался наряжать тебя. Будь в шортах, если хочешь, ты и так красивая. Я просто забочусь о тебе и хочу, чтоб ты это знала. Я боюсь наскучить своими разговорами о быках, во время которых ты молчишь. Ты уехала из Нима всего лишь с паспортом и пачкой сигарет, поэтому я хочу, чтобы у тебя все было, Жослин лучше заботился о тебе?
Он остановился, силясь улыбнуться. Рафаэль весело рассмеялась.
— Я сказал что-то смешное? — обиженно спросил Руис.
— Нет, что ты. Просто я очень счастлива. Ты делаешь меня такой. Ты такой внимательный. Но почему ты оставил меня одну в магазине?
Он достал из кармана коробочку и протянул ей.
— Чтобы купить вот это.
Рафаэль открыла ее и увидела тяжелое золотое кольцо, похожее на то, которое Жослин подарил ей неделю назад.
— Если я надену его, что это будет означать?
— Что ты любишь меня. Ты наденешь?
— А если нет, я тебе его верну?
— Ты его выбросишь.
— Очень жаль.
— Да, поэтому лучше его сохранить.
Рафаэль смотрела на кольцо, очень похожее на обручальное, а тем временем Руис спросил:
— Ты уверена, что тебе больше нравится белый цвет для нашей комнаты в Сент-Мари?
Она открыла рот, чтобы ответить, но замялась. Руис заказал обед подошедшему официанту по- испански. Рафаэль отметила, что он очень похож на мать.
— Можешь снять кольцо Жослина и положить его в карман?
Рафаэль покраснела и воскликнула:
— Почему ты мной командуешь? Какое ты имеешь право? И откуда ты знаешь, что это подарок Жослина?
— Я не знаю, я предполагаю. И не командую, Рафаэль, я тебя ревную.
Что бы он ни делал, он всегда выигрывал. Рафаэль вдруг почувствовала себя счастливой и сказала:
— Ты второй день думаешь о Жослине. Или об отце?
— Мне наплевать на Жослина. Да, иногда я думаю об отце. А еще я думаю о тебе и о быке Миура[23], который ждет меня в воскресенье. Мне этого достаточно.
Руис был прав. Не предаваясь ненужным воспоминаниям и грусти, он жил настоящим. Любовь к корриде и страсть к Рафаэль наполняли сейчас его жизнь. Девушка не могла его подвести.
— Ты переживаешь за бой в Севилье? Это так важно? Ведь ты всегда побеждаешь…
— Я? Если ты так думаешь, приготовься разочароваться. Каждый из нас допускает ошибки, а бывает так, что бык не хочет сражаться или тореадор не оценивает степень опасности… За двадцать минут представления столько всего может произойти! Никто не знает, как поведет себя бык. Бывают неуправляемые животные.
Рафаэль вздохнула с облегчением. Слава богу, не очередная трагичная история! Но этот вздох вывел его из себя.
— Ты не могла бы постараться не… — начал он, подыскивая слова.
— Я постараюсь, — кивнула девушка. — Рассказывай…
Руис отодвинул тарелку, укоризненно посмотрел на Рафаэль и сказал:
— Иногда мне кажется, что я тебе надоедаю. Это так?
Она стала серьезной.
— Что ты… Вовсе нет! Мне нравится слушать, как ты рассказываешь о своей профессии. Просто я этого не понимаю. Ты похож на канатоходца, который играет с жизнью.
Она снова улыбнулась и жестом попросила у официанта счет.
— Хоть не сказала, что я похож на клоуна. Это уже хорошо, — процедил Руис сквозь зубы.
— Руис!
Рафаэль потянулась к нему, и он взял ее за руку. Если он и не понимал ее шуток, то хотя бы не сердился.
— У тебя все очень просто, — сказала девушка, слегка наклонив голову.
— Что?
— Все! И это прекрасно. Я тебе завидую! Расскажи мне о провалах в начале сезона. Мне очень интересно.
Он улыбнулся ей, хотя и не поверил. Руис был благодарен, что она старается быть внимательной.
— Ничего серьезного, — сказал он. — Я выступал в Бильбао, но там животные глупые. Бык не хотел драться.
Он скривился.
— То есть ты сдался?
— Нет! Сдаться — это когда тореадор испугался и отказывается сражаться. Этот manso[24] в Бильбао вывел меня из себя. Я бы его задушил, но это не по правилам корриды…
Официант принес счет. Руис обмолвился с ним несколькими вежливыми фразами — в конце концов, он был сыном Васкесов, которые его хорошо воспитали. Затем они вышли на улицу, в удушающую жару и сели в «мазерати». Руис открыл окно. Мотор тихо зашумел, и машина тронулась с места. Ехать следовало на запад; море осталось позади. Вечером они уже были в Альбасете и остановились в любимой гостинице Руиса «Насьональ ла Манча».
Если Руис не говорил о быках, то занимался любовью и делал это очень искусно. Казалось, он не мог насытиться Рафаэль. Он ласкал каждую часть ее тела, будто желая стереть все следы Жослина. Руис был горяч и неутомим, что соответствовало его возрасту и характеру. Иногда в его взгляде просматривалось отчаяние — это бывало вечерами, когда он говорил Рафаэль о своей любви. Девушка наслаждалась, поддаваясь тореадору и его ласкам. В такие минуты она готова была пойти за ним на край света и понимала, что не оставит его, чем бы ни кончилось их совместное приключение. Рафаэль почти перестала думать о Жослине — он теперь жил в другом мире. Она собиралась вернуться туда, но потом, когда- нибудь.
Каждое утро Руис, как ребенок, просыпался с бурным желанием жить и исследовать мир вокруг. Он показывал Рафаэль свои любимые места в доселе неведомой ей Испании, ведя машину по немыслимым дорогам Андалусии.
Они заезжали на виллы, которые были больше усадьбы Васкесов. Там их встречали знакомые Руиса, с уважением снимающие шляпы перед известным тореадором. Рафаэль понимала, какое важное лицо в мире корриды сидит рядом с ней. Профессионалы знали его как матадора, который стоит выше других героев корриды. Если ничто не помешает Руису, он станет звездой на много лет вперед.
Устав от долгой езды, Рафаэль хотела остановиться в какой-нибудь гостинице в горах, чтобы
