Мао Цзэдун и его наследники

именно такой подход, сил, способных открыть действительно новую эру в жизни страны.

Симптоматичны суждения буржуазной печати по поводу ожидаемой эволюции политической жизни Китая в отношениях КНР с Западом. Газета «Вашингтон пост» опубликовала 28 июля 1977 г. статью «Человек, дважды поверженный, возвращается на сцену». В статье говорится, что своего рода политическое междуцарствие при временном правительстве пришло к своему концу. Теперь оно уже приступило к выполнению новой внутренней программы, и похоже на то, что оно вот-вот приступит к выполнению внешней программы, что будет благоприятной возможностью улучшить отношения с Вашингтоном. За долгое время царствования Мао Цзэдуна, говорится в статье, сменялись люди, стоявшие на втором месте по значению, принося с собой самые различные изменения в политических акцентах. Последнее правительство при правлении Мао возглавлял премьер Чжоу Эньлай, и оно просуществовало приблизительно с 1971 года до смерти Чжоу Эньлая в 1976 году.

В соответствии с темой модернизации Чжоу выступил за установление контактов с Западом, что привело к визиту президента Никсона в Пекин в 1972 году. Дальше газета писала, что внутренние соображения толкнут новых руководителей к возобновлению контактов, инициатором которых был Чжоу. По их мнению, внутренняя программа Дэн Сяопина требует специальных знаний, оборудования и кредитов от Японии, Европы и, в меньшей степени, от США.

Близкое к этому мнение высказывала газета «Джапан таймс» в редакционной статье «Китай восстанавливает порядок» (27 июля 1977 г.). В статье говорилось, что Китай, наконец, установил внутренний порядок и наметил курс своих национальных усилий. «Продолжая кампанию осуждения „банды четырех“ за их проступки, новые китайские руководители отвергают идеологические эксцессы — первый шаг в сторону строгого руководства всей деятельностью страны, производством и образованием».

Смена лидеров в КПК означала не более чем осуществление общего курса, исходящего от Мао Цзэдуна. Трудно рассчитывать на быстрое и существенное изменение всей линии. Огромный политический корабль с колоссальным грузом идеологии и политики Мао Цзэдуна вряд ли сможет развернуться в новом направлении в короткие сроки, хотя симптомы некоторого изменения курса несомненны.

Судя по всему, нынешние китайские руководители рассчитывают ограничиться прагматическим пересмотром политики в некоторых областях, особенно в экономической жизни, и не хотят пересмотра идеологии маоизма, его коренных целей и задач. Но одно невозможно без другого. И если они пойдут на радикальные перемены в политике, им раньше или позже придется отказаться от основ теории маоизма. Но захотят ли они идти новым путем?

Бремя наследования

Тяжкое бремя наследования оставила политика Мао Цзэдуна в экономике, культуре и образовании, общественных отношениях и нравах, — словом, во всей внутренней жизни китайского народа. Продолжающаяся критика «четверки» выплескивает наружу острые и неотложные проблемы, которые накопились в предыдущий период. И хотя все эти проблемы и трудности приписывают злополучной группе Цзян Цин, даже неискушенному наблюдателю очевидно, что ответственность за них несет поп, а не приход.

В докладе на пятой сессии ВСНП Хуа Гофэн был вынужден признать, что «за период с 1974 по 1976 год страна недополучила промышленной продукции общей стоимостью примерно в 100 млрд. юаней, стали — 28 млн. т, а финансовых поступлений — в сумме 40 млрд. юаней; все народное хозяйство оказалось почти на грани катастрофы. В ряде районов и отраслей, где „вредные элементы“ прибрали к своим рукам власть при поддержке, покровительстве и попустительстве „четверки“, наблюдались простои и остановка производства на промышленных предприятиях, возврат в деревне к единоличному труду на самовольно разделенных земельных участках, разгул коррупции, хищений и спекуляции, неистовство классовых врагов, разнузданные вылазки неперевоспитавшихся помещиков, кулаков, контрреволюционеров и „вредных элементов“ с целью взять реванш и свести счеты, а кое-где дело даже приняло совсем серьезный оборот — произошла реставрация капитализма. Дальнейшее усугубление этой ситуации неизбежно изменило бы цвет нашей страны и ввергло бы. народ в пучину еще больших бедствий». Разгром «четверки», заявил Хуа, «избавил нашу партию от большого раскола, а наше государство — от большого регресса в его историческом развитии, он позволил нашему народу продолжать свое поступательное движение в социалистическом направлении, указанном Председателем Мао Цзэдуном».

Тем самым косвенно признается, что социалистические завоевания в Китае поставлены под угрозу.

Продовольственные пайки населению, по сообщениям иностранцев, посетивших Китай, были сокращены. О трудностях в сельском хозяйстве говорит тот факт, что общие закупки пшеницы за границей в 1977 году возросли до 6–8 млн. г. Чтобы обеспечить население продовольственным зерном, Китай должен каждый год увеличивать его прирост на 5 млн. т, поскольку население Китая растет на 1,5–2% в год. По оценочным данным, урожай зерновых 1975 года составил 240–250 млн. г, что составляет увеличение не более чем на 1–2%, не покрывающее роста населения.

Трудное положение сложилось на железнодорожном транспорте. Он эксплуатировался под лозунгом: «Лучше запоздавший пролетарский поезд, чем точный капиталистический». Такая линия сильно дезорганизовала железнодорожное хозяйство, что отрицательно сказалось на всей экономике Китая, поскольку 80% перевозок в стране осуществляется по железным дорогам.

По заключению специалистов, 1976 год оказался самым трудным годом для экономики страны со времени народной революции в Китае. Это объяснялось прежде всего политическими причинами. Но положение осложнилось еще и в результате тяжелого землетрясения в районе Тянь-Шаня в июле 1976 года, сила которого достигала 8,2 балла по шкале Рихтера. В одном из официальных документов, который распространялся среди членов КПК, признавалось, что в результате землетрясения погибло в общей сложности 650 тыс. человек. По мнению зарубежных специалистов, из-за этого, а также по ряду других объективных причин был нанесен серьезный ущерб развитию экономики Китая. В 1976 году валовой национальный продукт страны вырос всего на 3,5%, а по заключению других специалистов — на 3% против 5-7% в 1975 году.

Вот один из многочисленных примеров, характеризующих обстановку в промышленности Китая в предшествующий период. Газета «Дейли телеграф» в номере от 4 октября 1977 г. описывала со слов должностных лиц тракторного завода в Наньчане — административном центре провинции Цзянси, что завод не работал 21 месяц в 1975–1976 годах, поскольку попал под власть представителей «четверки». Рабочие, вооружаясь дубинками, камнями и бутылками с кислотой, создавали фракционные боевые группы. Они были убеждены, что с политической точки зрения неправильно делать упор на производство. Тех же, кто противился этому, рабочие избивали. Сторонники «четверки» нарушали электро- и водоснабжение на предприятиях, оттаскивали рабочих от станков, создавали хаос на заводе, посылали банды хулиганов громить помещения провинциальных и городских органов власти и избивать руководителей. Установив контроль над десятью отрядами местного ополчения, «леваки» пытались завладеть оружием и боеприпасами. В результате всего этого на тракторном заводе в Цзянси было недополучено 12 тыс. тракторов. Руководители завода утверждали, что только за первые пять месяцев 1977 года на заводе было выпущено почти в три раза больше тракторов, чем за весь 1976 год. Аналогичное положение было и на многих других предприятиях.

Тяжкое наследие оставил Мао Цзэдун и в сфере культуры, науки, образования, искусства.

С 20 июня по 7 июля 1977 г. в Китае было проведено рабочее совещание Академии наук КНР, на котором присутствовали ответственные лица от Академии наук, от провинций, городов центрального подчинения, от основных районов страны, а также ученые и научные работники. В этом совещании приняли участие Хуа Гофэн и другие китайские политические руководители. Участники совещания остро критиковали «четверку», которая, по их утверждению, саботировала развитие науки и запутывала вопросы соотношения идеологии и науки. «Четверка» не позволяла проводить научные исследования, не позволяла изучать зарубежную технику, затормозив тем самым важные научно-исследовательские работы. Широкие массы научных работников, по утверждению выступавших, не могли развертывать свой талант и