бомбы к самолету!»
— Я обнаружил большое скопление австрийских войск и обозов вот здесь, — сказал Нестеров, показывая на карту подошедшему Титову. — Я беру с собою вас. Вы, как артиллерист, лучше Лазарева сумеете в воздухе ввинтить в гранаты взрыватели… Приготовьтесь!
Лишь только бак был вновь наполнен бензином и Нелидов проверил все растяжки крыльев и тросы управления, Нестеров и Титов заняли свои места в самолете. Обе гранаты Нелидов осторожно положил Титову на колени, потом подошел к винту.
— Контакт!
— Есть контакт!
Еще не успевший остыть мотор сразу запустился. Аккуратный разбег — и вот самолет уже в воздухе.
Через двадцать минут полета Петр Николаевич, обернувшись к Титову и показывая рукой вперед, кричит: «Видите?» Да, впереди, на шоссе, действительно видна грандиозная пробка из скопившихся перед мостом пехоты, пушек, лошадей и повозок. Нестеров сбавляет обороты мотора и начинает планировать к цели, в то время как Титов ввинчивает в гранаты головки с взрывателями.
Цель ближе и ближе. Титов осторожно выпрямляется в кабине во весь рост. Ветер вырывает его из самолета, а держаться нечем: в руках тяжелая граната, вторая зажата между коленями. «Внимание! — кричит Нестеров и поднимает руку, сам всматриваясь вперед и оценивая на глаз необходимое упреждение. — Бросай!»
Перегнувшись через борт, Титов с усилием отталкивает от себя гранату вбок и назад, чтобы она не задела за крыло, а Нестеров закладывает самолет в глубокий вираж, чтобы лучше видеть, куда попадет бомба.
А граната, медленно проваливаясь, как бы не хочет отставать от самолета и идет вслед за ним. Но вот горизонтальная скорость, сообщенная ей самолетом, иссякает, и бомба начинает падать все круче, круче и исчезает из глаз. Несколько секунд, и в самой гуще скопления противников сверкает огонь и взметывается облачко пыли и дыма. Попали!!!
Самолет описывает круг и направляется снова на цель. Высота уже меньше, и отчетливо видно, как точки людей и лошадей пытаются разбежаться кто куда. Вниз летит вторая бомба. Снова взрыв, на этот раз близ скопления повозок…
Теперь домой! Мотор на полный газ. Ветер попутный. Через сорок минут после вылета Нестеров с Титовым уже принимали поздравления остававшихся на земле товарищей.
Это был десятый боевой вылет Петра Николаевича. Менее чем за месяц он налетал более восемнадцати с половиною часов. Для авиации того времени это было показателем очень напряженной работы.
Глава X
ВОЗДУШНЫЙ БОЙ
К первой мировой империалистической войне авиация пришла невооруженной. За исключением единичных деятелей, никто не верил в самую возможность боя в воздухе. Летчики той и другой стороны, встречаясь иногда в небесном просторе, не только не проявляли враждебных намерений, но даже вежливо помахивали друг другу руками и мирно расходились, каждый в свою сторону.
Но вскоре это благодушие прекратилось: ведь самолет противника, успешно выполнивший разведку, может причинить большие беды!
Летчики стали брать с собою револьверы или карабины. Толку от них, разумеется, было мало. Слишком велики взаимные отношения скоростей при встречах самолетов в воздухе, чтобы были какие- нибудь шансы на попадание в противника одиночными малоприцельными выстрелами.
Между тем идея установки на самолеты огнестрельного оружия зародилась очень давно. Еще в 1909 году, на одной из зарубежных выставок, на самолете «Вуазен» была установлена… пушка. Правда, это было только на выставке. Никто с этой пушкой тогда не летал и не стрелял из нее. Да и самый этот самолет не поднимался от земли выше, чем метров на пятьдесят.
В 1911 году, на первой Московской авиационной неделе, гражданский пилот-авиатор Масленников практически совершал полеты, имея на борту офицера с пулеметом. В 1912 году были проведены очень успешные опыты стрельбы по наземным целям с дирижаблей русского воздушного флота, а в 1913 году в Москве такие стрельбы из пулемета, установленного в гондоле «Фармана-XVI», провел поручик Поплавко. Но его опыты были прекращены по настояниям проживавших в Серебряном бору (за Ходынским аэродромом) дачников, боявшихся, что пули залетят в их владения. Перенести эти опыты куда-либо на полигон никто не позаботился. Из-за неверия в возможность меткой стрельбы в полете не занимались вооружением самолетов и в других странах.
— Конечно, — говорил Нестеров летчикам своего отряда, — если Поплавко получал отличные попадания при стрельбе по наземным мишеням, то нужна лишь тренировка, чтобы научиться стрелять с самолета по самолету. Ничего особенно сложного я в этом не вижу…
Не откладывая дела, он в первые же дни войны послал требование о выдаче отряду двух пулеметов.
Пока эта бумага ходила по инстанциям, летчики оживленно обсуждали, как установить пулеметы на самолетах. Ведь у Поплавко был «Фарман» с гондолой для летчика спереди, а мотором и винтом сзади. У имевшихся же в отряде «Ньюпоров» и «Моранов» спереди были винты, загораживавшие возможное направление стрельбы.
Кто-то предложил установить пулемет на «кабане» — пирамидальных стойках над кабиной летчика, к которым крепились поддерживающие растяжки крыльев. Наблюдатель, вылезши наполовину из кабины, мог бы при такой установке стрелять поверх сферы вращения лопастей винта. Подобную установку, уже после смерти Нестерова, делали на самолетах «Депер-дюсеен»: между стойками кабана устраивали обнесенную перильцами площадку, куда и вылезал из кабины наблюдатель.
Предлагалось ставить пулемет и перед летчиком, под углом в 45о вверх, и на крыле, под углом около 40о вбок, — все для того, чтобы получить возможность стрелять мимо винта, догоняя противника снизу или сбоку[64].
Но пока судили да рядили, пришел и ответ на рапорт Нестерова: «Пулеметов авиационным отрядам по штату иметь не положено».
Пришлось придумывать что-либо другое.
Почин Петра Николаевича, надо отметить, не остался безрезультатным. 11 августа 1914 года начальником штаба верховного главнокомандующего все же был издан приказ: «В целях борьбы с неприятельскими летательными аппаратами представляется необходимым вооружить наиболее грузоподъемные из наших самолетов. Для сего признается необходимым использовать автоматические ружья Мадсена». Но Нестеров уже не успел воспользоваться этим приказом.
Ружей-пулеметов Мадсена было мало, и они были плохого качества. Первоначально их выдали только на бомбардировщики «Илья Муромец». Насколько медленно проводилось вооружение русских самолетов, можно судить по тому, что к началу уже 1916 года во всех авиационных отрядах имелось всего 60 пулеметов!
Нестеров еще до войны не раз говорил, что можно так маневрировать в воздухе вокруг вражеского самолета, чтобы принудить его к посадке. На маневрах он доказал это и на практике. Естественно, что теперь идея воздушного боя овладела Петром Николаевичем с новой силой. Как препятствовать врагу совершать полеты над нашей территорией? На эту тему между офицерами отряда постоянно велись особенно оживленные споры. В спорах все чаще и чаще стало употребляться слово «таран».
О возможности и даже о необходимости тарана в воздухе в 1912 году писал в одной из своих статей Н. А. Яцук. Об этом же говорил Нестеров на банкете в честь его прилета в Гатчину. А сейчас летчики прочитали в газетах, что известный французский летчик Гарро на западноевропейском фронте якобы таранил своим самолетом германский «Цеппелин» и погиб вместе с ним.
