– Или ты будешь моей, или не будешь ничьей! – произнес он страшные слова.
Вы можете верить или не верить в проклятья и силу таких слов, но я-то уж знаю, чем они могут обернуться для тех, в чью сторону произнесены.
И молодой цыган тотчас же направился к дальней кибитке, а я стремглав бросилась за ним – мне хотелось узнать, что же задумал этот злодей против Роланды.
В кибитке было темно – горел только один свечной огарок, каким-то чудом прилепившийся к деревянному выступу.
– Она не хочет жить по закону, – негромко сказал цыган в темноту, и тотчас в кружок мерцающего света вступила мерзкая и страшная старуха – сморщенная, с длинными редкими волосами, распущенными по плечам, запавшим ртом и глубоко посаженными маленькими глазками. Грязное платье было увешано нашитыми золотыми монетами, бисером и пучками сильно пахнущих трав. Ну, вылитая ведьма, каких рисуют на старых гравюрах…
– Ничего, сынок, – прошамкала ведьма. – Вернем твою Роланду. Но для этого мне нужно несколько капель крови её возлюбленного графа. Всего несколько капель…
Цыган кивнул и выбежал прочь. Я бросилась за ним, но – куда там? Он вскочил на коня, привязанного за кибиткой, стегнул его прутиком и умчался в ночь.
О, боже! хотелось воскликнуть мне. Но я здесь была всего лишь сторонним наблюдателем и сделать что-либо, изменить неотвратимое не могла. Мне просто оставалось стоять и ждать, что же будет дальше?
Но ждать было выше моих сил, и я побежала искать Роланду. Как же мне хотелось чем-нибудь успокоить её, приободрить, но я-то ведь знала исход всей этой истории и вряд ли могла изменить печальный конец.
Я обежала весь табор, заглянула в каждую кибитку, не боясь, что меня заметят – ведь это был не мой мир, а мир таинственной магии воображения, или какой-то странной памяти, где я оставалась сторонним невидимым наблюдателем. Роланды нигде не было. Она словно растворилась в ночи.
А спустя некоторое время вернулся жених Роланды. Конь его был весь в мыле, тяжело поводил боками, да и сам цыган покрылся потом, словно долго-долго бежал или прошел через неравный бой. Когда он спрыгнул с коня, то я в ужасе вскрикнула – его атласная рубашка была порвана кое-где, как будто её полосовали ножом, а на смуглом лице ясно проступали темные пятна кровоподтеков…
Молодой цыган бросился в кибитку старой ведьмы, а я – следом, хотя мое бедное сердце от страха билось в груди с немыслимой быстротой и силой. Там он вынул из-за пояса окровавленный кинжал с тонким клинком и подал его ведьме. Она отпрянула вдруг.
– Ты убил его? – страшным голосом спросила она, отступая в темноту кибитки.
– Нет. Я всего лишь поцарапал его, как ты велела, – отвечал парень, с трудом переводя дыхание.
– Смотри, сынок, если ты причинил графу больший вред, чем это требовалось для колдовства, то последствия могут быть очень плохими, – предостерегла старуха. – Расплачиваться будем мы с тобой!
– Говорю тебе, жив он, – раздраженно бросил цыган. – Мне досталось гораздо больше, чем ему – посмотри, как он разукрасил меня! Кто мог знать, что аристократ-неженка так ловко работает кулаками…
– Ну, ладно, давай приступим, надо успеть сделать все до рассвета! – сказала старуха и взяла нож, шепча заклинания. Мне было очень интересно посмотреть, как ведьма будет колдовать, но сила магической фантазии уже схватила меня и тащила сквозь время и пространство, через ночь, навстречу рассвету. Звезды слились в единый непрерывный снежный поток, и оказалась я в графском замке, в том самом, где меня недавно вылечили от страшной раны. Но сейчас время отсчитало назад века.
Те же самые коридоры, и мебель почти та же самая, даже запахи остались такими же – время не сказалось на облике древнего замка. Я узнавала малейшие детали – только галерея с портретами отсутствовала пока, видимо она появилась гораздо позднее.
Я услышала быстрые шаги за спиной и едва успела отскочить в сторону – по коридору стремительно шла Роланда, а следом за ней спешил граф Грасско. У них были странные лица – словно они только что сильно поругались. Так оно и было, потому что, миновав то место, где стояла я, Роланда внезапно остановилась, обернулась к графу и закричала ему с немыслимой злостью:
– Я ненавижу вас, граф! Вы исковеркали мою жизнь! Вы лишили меня свободы! Вы лишили меня всего!
– Но ведь мы вместе приняли решение! – закричал в ответ граф, но как-то слишком жалобно, словно прося о чем-то. – Любовь моя, я не силой привел тебя в свой дом, не как пленницу или рабыню. Ты пришла следом за мной – как жена!
– Мне плохо здесь, граф, – отвечала Роланда, подбирая пышные юбки и возобновляя стремительный шаг. – Меня душат эти стены, они давят на меня, каждую минуту я боюсь, что камни обрушаться на меня и похоронят под собой! Я боюсь, что явится мой отец и убьет меня. Я боюсь даже дышать в этом доме – здесь все чужое!
– Чем же я могу помочь тебе, душа моя? – спросил граф печально.
– Отпусти меня домой, – сказала цыганка. – Дай мне свободу. Я не могу так больше жить, мое сердце плачет, я не могу спать по ночам – степи и поля зовут меня обратно к себе…
– Мне не жить без тебя, – тихо сказал граф. Роланда пристально посмотрела ему в глаза и вдруг громко заплакала, закрыла руками лицо и убежала вперед по коридору.
Я сразу все поняла. Колдовство ведьмы действовало, оно тянуло Роланду назад домой, тревожило её разум и не на минуту не давало покоя измученной душе. Бедняжка уже не могла быть счастлива даже рядом с горячо любимым человеком – теперь она его просто ненавидела, потому что считала источником своих печалей и горестей.
Граф долго стоял в пустом коридоре. Потом, приняв решение, он поднялся в спальню Роланды. Я словно тень последовала за ним.
– Я люблю тебя, и буду любить всегда, – сказал он жене, без движения лежащей на кровати. – Если ты хочешь вернуться домой, я не стану препятствовать этому. Я прикажу слугам собрать твои вещи, и вечером ты будешь в таборе.
Как же трудно давались ему эти слова! Его глаза блестели от слез, а губы едва удерживались от нервной дрожи – ведь ему приходилось принять разлуку с любимой. А Роланда, едва услышала это, сразу же поднялась с постели и обняла мужа.
– Спасибо тебе, сердце мое, – благодарно прошептала она, покрывая поцелуями его лицо. – Я вернусь. Я обязательно вернусь. Только проведаю свою семью и вернусь. Обещаю тебе, любовь моя!
Я почувствовала себя вне времени, передо мной летели дни недели месяцы, но летели они в чужую жизнь, которую я всего лишь наблюдала. Через любовь и страдания молодого графа и его юной жены – цыганки, проходила моя душа. События далекого прошлого становились моими воспоминаниями и моим жизненным опытом. Я по-другому уже смотрела на поступок Марко. Нет, я не почувствовала ответной страсти, но вовсе не потому, что он был цыганом. Просто он не был моей судьбой.
Роланда действительно вернулась через несколько дней. Но выглядела она очень плохо – под большими глазами залегли черные тени, лицо стало бледным, движения вялыми и безжизненными. Видно, старая ведьма усилила свое колдовство, чтобы удержать Роланду в таборе, и теперь ворожба вытягивала из бедной девушки не только покой, но и здоровье. Граф ухаживал за слабеющей женой, не в силах определить причину её странного недомогания, не спал ночами возле её постели, когда колдовство заставляло Роланду бредить и кричать во сне, и сам измучился. Он готовил отвары из лечебных трав, приглашал докторов со всей округи, и даже советовался с бабками – ведуньями из деревень, но все впустую – никто ничем не мог помочь Роланде.
И вот, в одну из ночей, когда сон сморил измученного долгим бодрствованием графа, Роланда поднялась с постели и в одной ночной рубашке ушла из спальни. Поднявшись на башню замка, она с трудом взобралась на парапет – холодный ночной ветер трепал её длинные черные волосы. Роланда вскинула к звездному небу руки и запричитала:
– Нет покоя моему сердцу! Жизнь моя разрушена. Я чувствую только боль, нет ни радости, ни света! Прости меня, любовь моя, прости! Я не могу больше страдать, я хочу уйти от своей боли! Прости меня!
