– Что за вопрос, комиссар, – усмехнулась я, – только, почему такое странное условие?
– Это не условие, а пожелание. Док объяснил, что если она разнервничается, то микстура ее успокоит, принимать, что-то вне назначений врача госпожа Бердски категорически отказывается, – объяснил Эрик Катлер.
Натали выглядела настолько неплохо, что я усомнилась в необходимости для нее успокоительной микстуры. Но врачу виднее. Во всяком случае, она казалась вполне спокойной. Мало того, было заметно, что вся эта ситуации, которая едва не стоила ей жизни, вызывает у нее жгучее любопытство. Она была искренне рада нашему визиту и готова отвечать на все наши вопросы. Чем мы и воспользовались.
– Госпожа Бердски, – обратился к ней комиссар, – как давно вы принимаете ту микстуру, бутылочка с которой стояла в вашей спальне, в прикроватной тумбочке?
– Я не помню точно, но мне ее назначил врач, когда пропал мой муж, я всегда чувствовала, что это добром не кончится, – слегка раздраженно ответила Натали.
– Вы верили в его похищение?
– Я что, похожа на идиотку, комиссар?
– Нет, конечно, нет, – поспешил возразить Эрик Катлер, – но вас ведь не поставили в известность заранее?
– Нет, и это было так глупо! Если бы я сейчас хоть что-то знала!
– Если бы вы что-то знали, судя по всему, был бы совсем другой сценарий, – заметила я.
– Вы правы, – согласилась со мной Натали, – поэтому мне все это и не нравилось.
– Но давайте вернемся к покушению на вас, – опять заговорил комиссар. – Вы не почувствовали, что у вашего лекарства изменился вкус?
– Нет, оно и так было не слишком приятным… – на ее лице мелькнула гримаса отвращения.
– Постарайтесь вспомнить, это очень важно, была ли у кого-нибудь возможность всыпать в пузырек с вашей микстурой снотворное?
– Ну, если оно там оказалось, то кто-то нашел такую возможность, – резонно заметила Натали, – но я не представляю, как это могло быть проделано.
– Кто навещал вас в этот день? – спросила я.
– Утром приходила Жаклин, мы немного поболтали, и она уехала по своим делам, она приезжает всегда ненадолго, у нее не так много свободного времени. Затем пришел Фред со своей очередной бредовой идеей. Мы с ним долго говорили, он остался на обед, потом он заходил еще вечером, но буквально на несколько минут.
– Вы же не все время наблюдали за ним, когда он был в вашем доме?
– Разумеется, нет. Он себя в этом доме чувствует вполне свободно. Вы его подозреваете? Но это абсурд! Зачем ему избавляться от своего источника доходов?
– Мы пока не очень понимаем мотивы, поэтому выясняем все, что можно, – пояснил комиссар.
– Да, мотивы! Но у Фреда их как раз и нет! У кого угодно, но только не у него.
– Да, мы это уже знаем, – вмешалась я, чувствуя, что Натали нервничает, – поэтому и хотим понять, была ли еще у кого-нибудь возможность всыпать что-то в вашу микстуру.
– Это могли добавить и в аптеке.
– Вы хотите сказать, что купили в этот день новый пузырек с лекарством? – уточнил комиссар.
– Да, – подтвердила Натали.
– Вы его сами забирали из аптеки?
– Нет, я попросила Боба, когда он мне звонил, это было днем, незадолго до обеда, он все равно ехал мимо.
– Так он был у вас в этот день тоже? – спросила я, опередив на этот раз Эрика Катлера.
– Нет, в дом он не заходил, – уточнила Натали, – мне принес лекарства как раз Фред, он взял их у Боба, когда столкнулся с ним в дверях, ему пришлось вернуться, чтобы отдать мне пакет.
– Пакет? – удивилась я, – там была не только микстура?
– Там были еще таблетки, снотворное, которое мне выписал доктор Янсен, это мой психоаналитик.
– Это было то самое снотворное? – спросила я, на сей раз мой вопрос был адресован скорее комиссару?
– Похоже, – ответил он, – но я уточню.
Ситуация нисколько не упростилась. Теперь было понятно, что возможность проделать всю эту манипуляцию с лекарством, была и у Фреда Солмана, и у Боба Ломбарди. Но мотив был именно у Боба. Впрочем, ведь он привез пузырек с таблетками целым и нетронутым, скорее всего. Иначе Натали бы заметила, что таблеток не хватает. Теоретически, конечно, можно представить, что существовал какой-то способ отравить лекарство, который просто в тот момент нам не приходил в голову, но в это все равно как- то не очень верилось. Не верилось, прежде всего, в то, что это сделал Боб Ломбарди в той самой ситуации, которую нам описала Натали. Скорее уж можно было поверить в ее предположение насчет аптеки.
– Скажите, Натали, – вопрос возник в моей голове внезапно и был тут же озвучен, – вы снотворное принимаете ежедневно?
– Нет, что вы! Изредка, когда понервничаю, или прихожу с какого-нибудь приема, где, бывает, приходится нарушить мою диету. А так я прекрасно сплю и без всякого снотворного.
Это мне кое-что объяснило, но опять же это не отвечало на вопрос: кто? Только могло объяснить, как все было проделано. Еще это склоняло меня к мысли о том, что план был продуманным заранее, а не являлся спонтанно принятым решением.
Больше разговор с Натали Бердски нам ничего важного не дал. Хотя к концу этого разговора мне вновь подумалось, что ни в какой успокоительной микстуре госпожа Бердски не нуждается. Выглядела она вполне прилично и, прощаясь с нами, улыбалась так, словно получила от этого разговора большое удовольствие.
Хотя было уже достаточно поздно, мы с комиссаром решили заехать в управление. Ожидались некоторые сведения от инспектора, занимавшегося поисками человека, сделавшего для устроителей рекламного розыгрыша с инопланетянами загадочный круг.
Оказалось, что заехали мы туда не зря. Инспектор, который занимался этим вопросом, уже оформил свой отчет и протокол допроса свидетеля. Таинственная пелена с этих событий постепенно соскальзывала. Был виден, и все более четко, чей-то циничный замысел. Мне он вовсе не казался совершенным, преступник уже совершил массу промахов. Я понимала, что мы очень близки к тому, чтобы не только поймать убийцу, но и раскрыть все его цели и намерения.
Нет смысла излагать все подробности поисков свидетеля и невольного сообщника «похитителя» Бердски, молодого фермера Яноша Краеца. Инспектор исходил из того, что ни один фермер не сделает подобного на чужой земле. Сначала Краец упорно молчал, поскольку ему за это заплатили, потом просто испугался. Его показания не содержали ничего сенсационного. Работу ему заказал сам Бердски. Приезжал он к Яношу на своей машине, никого с ним не было. Заплатил писатель наличными. Объяснил честно, для чего это ему нужно и обещал не обидеть, если все получится удачно.
К обсуждению всех установленных к этому моменту фактов мы вернулись на следующее утро. Весь вечер я думала обо всем этом, долго не могла уснуть ночью, а утром примчалась в полицейское управление чуть ли не раньше комиссара.
– Итак, картина преступления более или менее понятна, – начала я свои обычные рассуждения. – Сначала была затеяна крупномасштабная рекламная мистификация. Расчет был не на то, что в это поверят, а на то, что в это будут играть. Бердски принимал в этом участие на правах, как минимум, соавтора. А, возможно, он был основным идеологом и автором этой игры. Но кто-то по ходу давал ему советы. Например, этому «доброжелателю» удалось убедить Бердски, что будет лучше, если в их планы не будет посвящена Натали. При этом, он каким-то образом доказал писателю, что с фермером целесообразнее договариваться ему самому. Этот кто-то решил в этом спектакле сыграть и свою собственную игру. Игру не только вне правил, но и вне основного сценария. Я не уверена, что убийство Бердски затевалось изначально. Но какая-то деталь повернула весь этот замысел в таком направлении. Если бы можно было установить эту деталь, то все сразу бы выяснилось, в том числе, имя убийцы.
– И как же вы предлагаете определить эту деталь, – заинтересовался комиссар.
