Набоков В. Николай Гоголь // Набоков В. Собр. соч. американского периода: В 5 т. СПб., 1997. Т. 1. С. 505.
См. об этом: Toker L. Nabokov: The Mystery of Literary Structures. P. 60.
Набоков В. Стихи. Ann Arbor, 1979. С. 318.
В этой связи можно вспомнить статью В. Старка (Старк В., В. Ш., или Муза Набокова // Искусство Ленинграда. 1991. № 3. С. 17–25) — одну из редких, но немаловажных попыток предложить интерпретацию набоковского творчества в контексте традиции русской классической литературы.
Toker L. Nabokov: The Mystery of Literary Structures. P. 48.
Набоков В. Король, дама, валет // Набоков В. Собр. соч.: В 4 т. М., 1990. Т. 1. С. 266. Далее ссылки на это издание — в тексте, с указанием тома и страницы.
Toker L. Nabokov: The Mystery of Literary Structures. P. 48.
Формула прямой связи между любовью и духовным путем человека, кроме выше цитированного стихотворения, где любовь обозначает путь в потусторонний мир, или, скорее, прямо отождествлена с потусторонностью, дается в ранней поэзии Набокова, в стихотворении «Хочется так много…»: «Хочется экстаза огненных ночей, / хочется увидеть жизнь свою и бога, / В черных бриллиантах любящих очей» (Набоков В. Стихи. С. 47). В этих строчках любовное чувство описывается как путь к познанию Бога.
Hyde J. M. Vladimir Nabokov: America's Russian Novelist. London, 1977. P. 45– 46.
Мотив отсеченной головы — центральный образ в описании мученичества Иоанна Крестителя, голову которого требует Саломея от тетрарха, и главный мотив в преданиях об Орфее — раньше мало обращавший на себя внимание критиков, изучающих творчество Набокова, фигурирует в целом ряду его произведений. Исходная связь двух мотивов, как впервые заметила Лена Силард, указана Вяч. Ивановым (См.: Силард Л. Орфей растерзанный и наследие орфизма // Studies Slavica Hungarica. 1996. № 41. С. 209–246). Мотив этот фигурирует и в романе «Приглашение на казнь», в стихотворении «On Translating Eugene Onegin» («Poems and Problems»), и в романе «Лолита» (подробно об этом см. отличный труд Шапиро: Shapiro G. The Salome Motif in Nabokov's «Invitation to a Beheading» // Nabokov Studies. 1996. № 3. P. 104–105). Едва ли не первое толкование мотива отсеченной головы, тематизированного в повести «Возвращение Чорба» на основе орфического мифа, появилось в статье: Larmour D. H. J. Orpheus and Nabokov's «Vozvrashenie Chorba» // Studies Slavica Hungarica. 1993. № 38 (3–4). P. 373–377. Мотив обезглавливания, по собственному признанию Набокова, интриговал его с детства, когда он в отцовском доме с восхищением читал и переложил в александрийском стихе роман Майн Рида «Всадник без головы». Сообщая об этом в автобиографических «Других берегах», Набоков посвящает четыре страницы воспоминаниям о романе, анализируя его и рассказывая, как играл с двоюродным братом «в общеизвестные майнридовские игры» (IV, 247). Переводя название романа, он считает важным лукаво уточнить: его перевод «Безглавый всадник» аккуратен — одновременно отсылая читателя к другим возможным вариантам и фиксируя важность мотива. Роман ассоциируется у Набокова с именами таких писателей, как Толстой и Флобер, а также героинь романов о прелюбодеянии, Анной Карениной и Эммы Бовари, из чего можем вывести, что наличие отсеченной головы как символа религии орфиков и канонизированного европейской культурой символа поэта-пророка у Набокова связывается с темой супружеской измены.
В набоковском творчестве слово «казнь» потом приобретает значение «головорубка/отсечение головы» (ср.: Shapiro G. The Salome Motif in Nabokov's «Invitation to a Beheading». P. 102.). «Квазициничное» восприятие смерти Драйером еще раз встречается в ткани романа, когда он,
