мэйл» и «Дейли ситизен», а когда разразилась Первая мировая война, вступил в ряды ВВС и служил в воздушной разведке, сперва чиновником, а затем — сотрудником отдела пропаганды; из-за слабого зрения он не принимал участия в боевых действиях. После войны Хорлер женился и стал помощником редактора литературного журнала «Джон О'Лондон уикли»; он также начал писать художественную прозу и, когда в 1919 году был уволен, целиком посвятил себя сочинению книг о спорте, романов и рассказов.
В 1925 году Хорлер опубликовал свой первый детективный роман «Тайна первого номера», а в последующие три десятилетия стал наиболее плодовитым, популярным и успешным автором триллеров в Великобритании. Им написано 157 книг — по большей части это криминальные романы, а также несколько историй о сверхъестественном. Издатели неизменно помещали на суперобложку его очередной книги восклицание «Хорлер для острых ощущений!». Самый известный «сквозной» персонаж писателя — достопочтенный Тимоти Овербери Стендиш по прозвищу Задира, энергичный искатель приключений наподобие «Бульдога» Драммонда.
Рассказ «История со священником» был впервые опубликован в авторском сборнике «„Кричащий череп“ и другие истории» (Лондон: Ходдер и Стоутон, 1930).
История со священником (© Перевод А. Чикина.)
Довольно часто, по крайней мере раз в неделю, я навещал католического священника. Так было вплоть до его смерти. То, что сам я протестант, никоим образом не отражалось на нашей дружбе. Отец Р. был одним из самых замечательных людей, встретившихся на моем жизненном пути. Он очень располагал к себе и был человеком, открытым миру — в самом лучшем смысле. Он проявлял живой интерес к моей писательской деятельности, и мы часто обсуждали вместе различные сюжеты и ситуации.
История, которую я собираюсь рассказать, случилась года полтора тому назад, за десять месяцев до его болезни. В то время я работал над романом «Проклятие Луна», где речь шла о том, как один злодей для своих целей воспользовался страшной легендой, связанной со старинным поместьем в Девоншире.
Отец Р. выслушал сюжет и, к моему громадному удивлению, заметил:
— Для некоторых ваш роман может стать предметом насмешек. Они не позволят себе поверить в то, что предания о вампирах имеют реальную основу.
— Пусть так, — ответил я, — однако Брэм Стокер взбудоражил читательское воображение «Дракулой», одной из самых ужасающих и захватывающих книг, когда-либо вышедших из-под пера сочинителя. Мои читатели, я надеюсь, тоже воспримут описываемые мною события как обычную «выдумку» автора.
— Несомненно, — кивнул священник и заметил: — Кстати, я верю в существование вампиров.
— Верите?
У меня по спине пробежали мурашки. Одно дело — писать об ужасном, но совершенно другое — видеть, как оно обретает конкретную форму.
— Да, — сказал священник, — я вынужден верить в существование вампиров по одной простой и одновременно невероятной причине: с одним из них я встречался лично.
Я приподнялся со стула. Я не сомневался в правдивости священника, и все же…
— Понимаю, мой дорогой друг, — продолжил он, — мое признание может показаться весьма странным, но, уверяю вас, это правда. История, которую я собираюсь вам рассказать, приключилась со мной много лет назад и в другом месте. Где конкретно, не стоит уточнять.
— Поразительно… Вы действительно видели вампира так же, как я сейчас вижу вас?
— Не только видел, но и разговаривал с ним. До сегодняшнего дня я ни одной живой душе, кроме одного монаха, не рассказывал об этом случае.
Это было приглашение послушать. Набив трубку, я поудобнее устроился на стуле напротив пылающего камина. Мне уже доводилось слышать о том, что правда невероятнее вымысла, — и вот теперь, похоже, я получил необыкновенную возможность стать свидетелем того, как мои самые смелые фантазии бесславно меркнут перед реальными событиями.
Священник начал свою историю.
— Название небольшого городка не имеет значения. Достаточно упомянуть, что находится он на западе Англии и живет в нем много весьма состоятельных людей. В семидесяти пяти милях оттуда расположен большой город, и тамошние предприниматели, уходя от дел, часто переезжают в Н., чтобы провести там остаток своих дней. Я был молод, моя деятельность приносила мне большое удовлетворение. Но тут произошло… Впрочем, я забегаю вперед.
Я очень дружил с местным врачом; он навещал меня, когда у него выпадало свободное время, и мы беседовали на разные темы. Мы пытались найти ответы на многие вопросы, которые, как убеждает мой жизненный опыт, не имеют решения… по крайней мере, в этом мире.
Однажды вечером мы сидели у меня дома, и мне показалось, что он как-то странно посмотрел на меня.
— Что вы думаете об этом Фарингтоне? — спросил он.
По странному совпадению он задал свой вопрос именно в тот момент, когда я сам бессознательно вспомнил о Фарингтоне.
Человек, называвший себя Джозефом Фарингтоном, был в городе новичком — он совсем недавно поселился там. Одно это обстоятельство могло стать питательной средой для пересудов, не говоря о том, что он приобрел самый большой дом на холме, возвышающемся в южной части города — в самом лучшем квартале. Не считаясь с расходами, он обставил дом с помощью одного из самых известных лондонских торговых домов. В этом особняке, носившем название «Фронтоны», он часто устраивал приемы, однако никто не желал приходить к нему в гости во второй раз. Ходили слухи, что Фарингтон «какой-то чудной».
Я, конечно, знал об этом — все сплетни в мельчайших подробностях доходят до ушей священника, — но все же колебался с ответом на прямо поставленный вопрос.
— Признайтесь, отче, — мой собеседник заметил мои колебания, — как и всем нам, вам не нравится этот человек! Фарингтон выбрал меня в качестве личного врача, но лучше бы его выбор пал на кого-нибудь другого. Какой-то он чудной.
И снова — «какой-то чудной». Слова доктора еще звучали у меня в ушах, а я уже мысленно представил себе Фаринггона таким, как я его запомнил во время прогулки по главной улице: он фланировал, а все вокруг исподтишка поглядывали в его сторону. Крупного телосложения, само воплощение мужественности, Фарингтон выглядел таким цветущим, что на ум невольно приходила мысль: этот человек не умрет никогда. Розовощекий, с волосами и глазами черными как смоль, он передвигался с гибкостью юноши. Однако, судя по его биографии, лет ему было никак не меньше шестидесяти.
— Я думаю, Сандерс, — решил я утешить друга, — Фарингтон не доставит вам хлопот. Он здоров как бык.
— Вы не ответили на мой вопрос, — упорствовал врач. — Забудьте о своем сане, отче, и скажите мне, что вы думаете о Джозефе Фарингтоне. Вы согласны, что от него бросает в дрожь?
— Вы врач — и говорите такое! — пожурил я его, не желая высказывать свое истинное мнение о Джозефе Фарингтоне.
— Ничего не могу с собой поделать… Я испытываю перед ним невольный страх. Сегодня днем меня вызвали во «Фронтоны». Как и множество людей подобного телосложения, Фарингтон ипохондрик. Ему показалось, что его сердце не в порядке.
— И что же?
— Да он сто лет проживет! Но поверьте, отче, с ним рядом невыносимо тяжко, в нем есть что-то жуткое. Я испугался… да, испугался. Все время, пока я находился в доме, меня одолевал страх. Мне было необходимо поделиться с кем-нибудь этими страхами, а вы самый надежный человек в городе, поэтому я здесь… Но, как вижу, вы свое мнение держите при себе.
— Предпочитаю не спешить, — ответил я.
