отрезать ему голову. Когда лезвие рассекло последние жилы, вампир испустил еще один крик — и на наших глазах труп рассыпался в прах, а в гробу остался лишь окровавленный кол и груда костей.
Затем мы проделали то же самое с остальными тремя вампирами. Занятие это было жутким, но мы чувствовали, как к нам возвращаются силы. Я перестал ощущать боль, а у моего друга бесследно исчезли раны на шее.
О случившемся мне хотелось рассказать всему миру, однако Ремсон настоял, чтобы я хранил молчание.
Через несколько лет мой друг умер смертью христианина, и теперь уже никто не мог подтвердить истинность этого рассказа. Но в десяти милях от городишки Черинг и по сей день стоит заброшенная старая усадьба, а возле нее — небольшой склеп из серого камня. Внутри — четыре гроба с открытыми крышками. В каждом из гробов лежит груда костей и деревянный кол с пятнами запекшейся крови, на котором остались отпечатки пальцев покойного Ремсона Холройда.
Э.Ф. Бенсон
Эдвард Фредерик Бенсон (1867–1940) родился в городе Уокингеме (графство Беркшир) и рано снискал успех на писательском поприще благодаря социальному роману «Додо» (1893), который регулярно переиздавался на протяжении восьмидесяти с лишним лет. Это позволило автору целиком посвятить себя литературному творчеству, и он создал великое множество произведений в жанре социальной сатиры, в частности цикл об Эммелине «Люсии» Лукас и Элизабет Мэпп, по которому в 1985– 1986 годах канал «Лондон уик-энд телевижн» сделал телесериал «Мэпп и Люсия». Кроме того, перу Бенсона принадлежит серия авторитетных биографий, включая образцовое для того времени жизнеописание Шарлотты Бронте. В общей сложности им было написано более семидесяти книг.
Хотя большая часть прозы Бенсона ныне, как и следовало ожидать, устарела, его частые вторжения на территорию сверхъестественного и ужасного по-прежнему удерживают высокие позиции в литературе. В числе его романов, относящихся к этому жанру, — «Судебные отчеты» (1895), «Ангел горести» (1905), «Переправа» (1919), «Колин» (1923), «Колин-2» (1925), «Наследник» (1930) и «Воронья стая» (1934).
Еще большим пиететом, нежели романы, окружены сегодня рассказы Бенсона, среди которых бесспорными шедеврами являются «Комната в башне», «Миссис Эмворт» и «Гусеницы».
«Комната в башне» впервые была опубликована в авторском сборнике «„Комната в башне“ и другие истории» (Лондон Миллз и Бун, 1912); «Миссис Эмворт», впервые напечатанная в журнале «Хатчинсонс мэгэзин» в июне 1922 года, была перепечатана в сборнике рассказов писателя «Зримое и незримое» (Лондон: Хатчинсон, 1923).
Комната в башне (© Перевод Н. Кротовской.)
Вероятно, у всякого, кто часто видит сны, их события или подробности хотя бы однажды воплощались в реальной жизни. В этом нет ничего удивительного, напротив, странно, если бы сны время от времени не сбывались, — нам ведь, как правило, снятся знакомые люди и привычные обстоятельства, с которыми немудрено столкнуться и наяву, при свете дня.
Сны играли в моей жизни значительную роль. Редко когда я, просыпаясь утром, не вспоминал о том, что пережил во сне; порой мне всю ночь напролет снились самые головокружительные приключения. Приключения эти почти всегда бывали приятными, хотя и вполне заурядными. Но то, о чем я собираюсь рассказать, случай совсем иного рода.
Я впервые увидел этот сон, когда мне было около шестнадцати. Мне снилось, будто я стою у дверей просторного дома из красного кирпича, в котором собираюсь остановиться. Открывший дверь слуга говорит, что чай подан в саду, и ведет меня через низкий, отделанный темным деревом зал с большим камином на светлую зеленую лужайку, окаймленную цветочными клумбами. У чайного стола расположилась небольшая компания. Я никого в ней не знаю, кроме моего однокашника Джека Стоуна, судя по всему, сына хозяев дома. Он представляет меня своим родителям и двум сестрам. Помнится, меня слегка удивило, как я здесь оказался, ведь я никогда не был дружен с Джеком и даже недолюбливал его. Вдобавок уже год, как он не учился в нашей школе. День стоит на редкость жаркий и невыносимо душный. По ту сторону лужайки тянется ограда из красного кирпича с чугунными воротами посредине, за ней растет каштан. Мы садимся в тени дома, напротив высоких окон, за которыми виден покрытый скатертью стол, сверкающий хрусталем и серебром. С фасада дом очень длинный, и на одном его конце высится трехъярусная башня, по виду значительно древней основной постройки.
Немного погодя миссис Стоун, которая до той поры, как и все собравшиеся, не проронила ни слова, говорит: «Джек вам покажет вашу спальню. Я приготовила для вас комнату в башне».
Сам не знаю почему, при этих словах сердце у меня упало. Я словно заранее знал, что мне отведут комнату в башне и что в ней таится нечто ужасное. Джек тут же встает, и мне остается лишь следовать за ним. Мы молча проходим через зал, поднимаемся по великолепной дубовой винтовой лестнице и оказываемся на тесной площадке с двумя дверями. Мой спутник резко распахивает одну из них и, едва я переступаю порог, захлопывает ее снаружи. Предчувствия меня не обманули: в комнате кто-то есть; меня захлестывает панический страх, и я, весь дрожа, просыпаюсь.
С тех пор этот сон с незначительными изменениями повторялся на протяжении пятнадцати лет. Обычно он снился мне именно в такой последовательности: приезд, чай на лужайке, мертвая тишина, нарушаемая одной и той же леденящей кровь фразой, лестница, по которой я взбираюсь с Джеком Стоуном, комната, где таится нечто ужасное, и, наконец, панический страх, хотя мне никогда не удавалось разглядеть, что там внутри. Время от времени мне снились вариации на ту же тему. К примеру, иногда мы обедали в столовой, в окна которой я заглядывал той ночью, когда этот дом приснился мне впервые. Однако где бы мы ни находились, гнетущая тишина и чувство подавленности оставались неизменными. И я заранее знал, что тишину неотвратимо нарушат слова миссис Стоун: «Джек вам покажет вашу спальню. Я приготовила для вас комнату в башне». Вслед за чем (этот порядок никогда не нарушался) я должен был проследовать за ним к дубовой винтовой лестнице и зайти в комнату, которой страшился с каждым разом все больше. Иногда я видел себя за молчаливой карточной игрой в ярко освещенной гостиной с огромными канделябрами. Не имею ни малейшего представления, во что мы играли, мне лишь запомнилось тревожное предчувствие, что вскоре миссис Стоун поднимется и скажет: «Джек вам покажет вашу спальню. Я приготовила для вас комнату в башне». Гостиная, где шла игра, примыкала к столовой и, как я уже говорил, всегда была залита светом, тогда как остальные помещения — погружены во мрак. Но даже при ярком свете я все никак не мог сосредоточиться на картах, все почему-то не мог в них разобраться: кстати, мне никогда не выпадала красная масть, одна черная, а некоторые карты были черными по всему полю. Я ненавидел и боялся их.
По мере того как сон мой повторялся, я все подробнее знакомился с устройством дома. В конце коридора рядом с гостиной располагалась курительная, за дверью, обитой зеленым ершом. Там было всегда темно, и каждый раз, когда я входил туда, я сталкивался с кем-то в дверях, но не успевал его разглядеть. С людьми, населявшими мой сон, происходили любопытные перемены, которые вполне могли бы случиться в обычной жизни. К примеру, миссис Стоун в первый раз приснилась мне черноволосой, однако с годами поседела и при словах «Джек вам покажет вашу спальню. Я приготовила для вас комнату в башне» уже не вставала со стула с прежней легкостью, а поднималась с трудом, словно силы оставили ее. Джек тоже возмужал и превратился в неприятного юношу с темными усиками, а одна из сестер исчезла, и я догадался, что она вышла замуж.
И вдруг этот сон перестал мне сниться. Прошло полгода или больше, и я уже начал было надеяться, что все мои страхи позади и он никогда не повторится. Но вдруг в одну из ночей я вновь увидел себя
