мне казалось, что я ни на секунду не сомкнул глаз. И тут я увидел, что в камине появилась красноватая дымка. Она начала сгущаться, превращаясь в мельчайшие частицы сверкающей пыли, плясавшие в свете электрического фонаря. Затем частички потянулись друг к другу, соединились… в дымке показались очертания чьей-то фигуры… и предо мной предстала княгиня Бешшеньи. Ее зеленые глаза излучали нежность и призыв. Она кивнула мне, приглашая следовать за собой. Я знал, что, прежде чем встать, я должен снять с шеи серебряный крестик, однако не мог поднять руки, словно был прикован к стулу. Женщина заметила мои бесплодные попытки повиноваться ее немому приказу, и ее лицо изменилось: на нем отразились гнев и разочарование, рот перекосила злобная улыбка, между губами блеснули длинные белые клыки. Но вот ее вновь скрыла дымка, в воздух взметнулся столб красной пыли, и княгиня исчезла. Меня разбудил вой голодного волка, эхом разлетевшийся под сводами замка. Немец был уже на ногах; прижав к губам палец, он знаком велел мне молчать. Из-за двери доносились хриплые голоса, затем вновь раздался волчий вой.
— Не бойтесь, все в порядке, — шепнул профессор.
Он начал объяснять, что вампиры часто принимают образ волков и в таком виде утоляют жажду крови. Думаю, тихий и монотонный голос профессора убаюкал меня во второй раз. Когда я проснулся, сквозь грязные окна в комнату струился солнечный свет. Профессор Немец колдовал над спиртовкой, и по комнате расплывался приятный аромат горячего кофе.
Мы плотно позавтракали, так как мой компаньон прихватил с собой щедрый запас провизии. Однако, как я вскоре заметил, мяса он не взял: когда имеешь дело с нечистью, объяснил профессор, лучше не употреблять мясные продукты. После завтрака мы упаковали вещи и подготовились к отъезду.
— Но главную задачу мы пока не выполнили, — сказал профессор. — Мы приехали сюда, чтобы избавить мир от злобной твари, и мы это сделаем. Правда, для этого понадобится все наше мужество. Да поможет нам Бог.
Он открыл дверь, и мы с сумками в руках вышли в коридор. Внезапно я вскрикнул и остановился. На пыльном пороге комнаты было нацарапано: «Ты мой навсегда». Должен сказать, что за все время знакомства с княгиней Бешшеньи ничто не повлияло на меня так сильно, как это странное послание. Я буквально затрясся от страха, и Немецу потребовалось немало усилий, чтобы успокоить меня и привести в чувство. Но даже после этого мне отчаянно хотелось бросить все и удрать, и я бы удрал — если бы смог придумать, как сделать это достойно.
Мы спустились вниз. Сторожа не было; в холодном свете дня замок еще сильнее, чем ночью, напоминал заброшенные развалины. Мы заглянули в несколько комнат на первом этаже: если не считать обломков старинной мебели, они были совершенно пусты. В зале, когда-то служившем столовой, в нескольких местах со стен слетела лепнина, и на ее месте торчали птичьи гнезда.
Прежде чем уложить сумки в машину, профессор Немец достал и засунул в свои необъятные карманы следующие вещи: деревянное распятие, грозного вида кинжал, горсть чеснока и бутылку со святой водой. Сжав в руке ломик, он решительно зашагал в сторону часовни.
Это было небольшое и довольно изящное здание, построенное в начале четырнадцатого века. Дверь отворилась от одного прикосновения, и в лицо нам пахнуло холодным и влажным воздухом. Внутри часовня была грязной, заваленной отвалившимися от стен камнями. В окнах еще торчали осколки цветного стекла; у восточной стены располагался каменный алтарь. Поднявшись по ступенькам, профессор осмотрел венчавшую алтарь каменную плиту, изгаженную птичьим пометом. Немного отчистив плиту от грязи, он обратил мое внимание на темные коричневые пятна, хорошо видные в центре. Пять нарисованных на плите освященных крестов были замазаны грязью, рака для святых мощей была пуста.
— Здесь они совершали жертвоприношения, — пояснил профессор. — Вот доказательства того, что алтарь служил для богохульных ритуалов черной мессы.
За алтарем мы обнаружили ступеньки, уходящие куда-то вниз, словно под землю. Оказалось, что они ведут к маленькой двери, на которой был изображен знакомый герб.
— Теперь начинается самое главное, — сказал Немец. — Здесь находится усыпальница рода Бешшеньи, и здесь мы найдем то, за чем пришли. Помолимся, чтобы Господь дал нам силы завершить это ужасное предприятие.
Преклонив колени перед оскверненным алтарем, мы вознесли молитву, прося Господа благословить нас и защитить от сил зла. После чего профессор спустился по ступенькам и попытался открыть дверь подземелья. Она была заперта на ржавый замок, однако профессор пустил в дело лом, и вскоре дверь распахнулась. С диким, пронзительным писком, от которого у меня в жилах застыла кровь, из темноты стремительно вылетело какое-то существо и, взмыв вверх, заметалось под сводами часовни. Это была всего лишь крупная белая сова, но наши нервы, и так натянутые до предела, едва не сдали. Честно говоря, будь на то моя воля, я бы давно бросил эту затею, однако профессор быстро справился с собой, коротко рассмеялся и, подняв фонарь, осветил подземелье. Жуткое зрелище предстало нашим глазам. В нишах вдоль стен помещались гробы всевозможных форм и размеров; со многих были сброшены крышки. Тут и там валялись кости и останки человеческих тел, на которых еще сохранились куски засохшего мяса. В центре склепа стояли два свинцовых гроба.
— Вот они, — сказал профессор, заходя в склеп. — Остальные нам не нужны, поскольку это обычные человеческие тела, подвергшиеся разложению.
Профессор передал, мне фонарь и велел держать его так, чтобы был хорошо виден первый гроб, после чего взял ломик и поддел крышку. Она оказалась вовсе не запечатанной. Немного сдвинув крышку в сторону, профессор взялся за нее руками. Очевидно, она была не такой тяжелой, как он думал, поскольку легко поддалась. И что же мы увидели? В свинцовом ящике лежало тело человека, которого мы приняли за сторожа замка Бешшеньи. «Сторож» как будто спал, его жестко очерченный рот кривился в злобной усмешке.
— Так я и думал, — пробормотал профессор Немец. — Это князь Лоранд. Считается, что он умер в пятнадцатом веке. Можете взглянуть — вот он, лежит в могиле, а когда нужно, выходит на свет божий. А теперь посмотрим, что у нас тут.
Мы взялись за крышку второго гроба, легко подняли ее и поставили на пол. Конечно, я догадывался, какое зрелище может предстать передо мною, однако то, что я увидел повергло меня в шок. Луч фонаря осветил княгиню Бешшеньи во всей красе, мирно почивающую в могиле. Впрочем, трудно было сказать, что она спит, ибо ее широко открытые глаза с презрительной усмешкой смотрели на нас. Глядя на прекрасное лицо княгини, невозможно было поверить, что эта женщина бродит по земле более четырех столетий, а ее жизнь поддерживается за счет крови невинных людей. Да, теперь я все понял.
Мы вернулись к первому гробу, и профессор вытащил кинжал. Шепотом велев мне крепче держать фонарь, он взмахнул рукой и с силой вонзил кинжал в сердце лежащего в гробу существа. Раздался оглушительный вопль, тело изогнулось, забилось в судорогах и на наших глазах рассыпалось в прах. На Немеца это зрелище не произвело никакого впечатления, он бросил в гроб несколько головок чеснока и плеснул туда святой воды. Мы нагнулись, чтобы подобрать крышку и положить ее на место, и вдруг фонарь выпал у меня из рук. Склеп погрузился в темноту. Я лихорадочно шарил по полу, пытаясь нащупать фонарь, когда тишину склепа прорезал пронзительный визгливый смех. Мы мгновенно обернулись и увидели: в узком дверном проеме, озаренная бледным светом, стояла княгиня Бешшеньи. Ее зеленые глаза горели адским злобным огнем. Не мешкая ни секунды, профессор выхватил револьвер и выстрелил в призрака. Напрасный труд — пули пролетели мимо.
Властно подняв руку — при этом мы с профессором окаменели, — княгиня произнесла:
— Немец, ты забрал, у меня моего отца, и за это ты поплатишься. Ты не смог меня одолеть, и теперь ничто не спасет тебя от моей мести, ибо мы, живые мертвецы, ничего не забываем.
Затем она взглянула на меня и, загадочно улыбнувшись, сказала:
— К чему повторять тебе то, что ты и сам знаешь? Ты мой, и останешься моим навеки. Твои губы коснулись моих; пусть нас разделяют годы и океаны, наступит день, и я приду за тобой.
С этими словами она исчезла. В тот же миг к нам вернулись силы, и мы бросились к выходу из подземелья. Княгини в часовне не было, лишь белая сова, хлопая крыльями, с насмешливым уханьем нырнула во тьму склепа.
Профессор казался ужасно расстроенным.
