Мы еще обсудим дедукцию из 'Пролегомен', но уже сейчас можно сказать, что Кант здесь действительно утверждает, что показал априорное происхождение основоположений рассудка (см. 4: 70), устранив тем самым возможные сомнения в истинности второй предпосылки, входящей в структуру кантовского высказывания о факте существования априорных рассудочных познаний. С другой стороны, в 'Пролегоменах' Кант дает понять, что в 'компетенцию' изложенной там дедукции не входит доказательство третьей посылки (4: 71), так что этой дедукции все равно оказывается недостаточно для 'прогрессивного' достижения целей критической философии.
Итак, в 'Пролегоменах' Кант еще отводит трансцендентальной дедукции как таковой, хотя и в сокращенном варианте, значительную роль в ответе на вопрос о возможности априорных синтетических познаний из чистого рассудка. Однако и этот вариант дедукции не удовлетворял Канта (см. 4: 256, 258). К тому же композиция 'Пролегомен' оставалась во многом неопределенной (нельзя забывать и о сложной истории создания этой работы), а высказывания Канта о факте существования априорных рассудочных познаний (чистого естествознания) во вступительной части 'Пролегомен' явно противоречили утверждениям из 'Критики', отрицающим непосредственную очевидность подобных познаний (А 762 / В 790) - пусть даже это противоречие имело поверхностный характер и на деле оказывалось видимостью.
Так или иначе, но в 'Метафизических началах естествознания' Кант уточняет структуру аргументов, необходимых для достижения целей критической философии без субъективной дедукции вообще. Напомним, что в обширном примечании, специально посвященном этой проблеме, Кант утверждает вначале, что для ответа на главный вопрос критицизма о границах априорных познаний достаточно построения таблицы категорий, т.е. метафизической дедукции, а также признания чувственного характера наших созерцаний (4: 256). Разъясняя свою позицию, Кант добавляет еще одну необходимую предпосылку, а именно, предлагает признать, что 'рассудок по своей природе способен давать априорные синтетические основоположения и посредством них подчиняет категориям все предметы, которые могут быть ему даны' (4: 257). Некоторая непоследовательность Канта в определении необходимых предпосылок может быть объяснена тем, что он, возможно, считал вторую посылку (т.е. признание возможности существования априорных рассудочных познаний) отчасти выводимой из первой, т.е. из допущения правильности построения таблицы категорий, основанного на их принципиальном отождествлении с логическими функциями суждений (там же). Быть может, соединение указания на факт существования априорных рассудочных познаний с результатами метафизической дедукции позволяло устранить неясности и двусмысленности, обнаруживаемые в 'Пролегоменах'?
Вновь перечислим посылки, используемые Кантом в 'Метафизических началах естествознания' для определения объема и границ априорных рассудочных познаний, разложив при этом вторую из них в соответствии с проведенным ее анализом: 1) метафизическая дедукция категорий, доказывающая их априорное происхождение, 2) признание факта существования основоположений (вытекающих из категорий), которые всегда используются для познания природы, 3) допущение априорного характера этих основоположений, 4) ссылка на факт соответствия опыта данным основоположениям, 5) аргумент, составляющий основание трансцендентальной дедукции категорий: если невозможно a priori доказать основоположения, вытекающие из категорий, то эти основоположения, а также сами категории, при условии, что они применимы и широко подтверждаются опытом, имеют опытное происхождение, 6) указание на доступность нам только чувственных созерцаний. Наибольшие трудности вызывала в 'Пролегоменах' третья посылка. Теперь же она - вместе с той функцией дедукции категорий из 'Пролегомен', которая состояла в ее доказательстве - оказывается излишней, так как уже из первой, второй (она, впрочем, тоже не необходима), четвертой и пятой посылки следует вывод о существовании априорных рассудочных познаний; шестая посылка имеет отношение к ограничению их сферы предметами возможного опыта.
Таким образом, в 'Метафизических началах естествознания' Кант устраняет неясности из 'Пролегомен' и, по сути, обозначает все необходимые условия для реализации целей критической философии без придания главенствующего положения трансцендентальной дедукции как таковой. Напомним, что 'охлаждение' Канта к субъективной дедукции было связано с тем, что Кант был недоволен формой ее изложения в первом издании 'Критики'. В 'Началах' Кант тоже упоминает об этом (4: 258). Любопытно, однако, что здесь Кант не только показывает, как можно обойтись без трансцендентальной дедукции как таковой, но и намечает пути улучшения последней. Кант выдвигает аргумент, который должен значительно упростить дедукцию. Этот аргумент будет рассмотрен в следующем параграфе, пока же заметим, что Кант действительно ввел его в текст трансцендентальной дедукции второго издания 'Критики' (ср. 4: 258; В 140-143), и он в самом деле значительно упростил и прояснил дедукцию категорий.
Получается, что примерно в то же время, когда вышли 'Метафизические начала естествознания', в 1786 году, у Канта вновь появились надежды реализовать полностью априорное обоснование фундаментальных выводов критицизма с помощью субъективной дедукции. Второе издание 'Критики', появившееся в 1787 году, во многом отражает эти стремления (о чем свидетельствует уже то, что Кант полностью переработал субъективную дедукцию). Правда, кое-что осталось и от прежних настроений. 'Введение' ко второму изданию словно по инерции переписано Кантом по модели вступительной части 'Пролегомен', а некоторые куски просто взяты оттуда (ср. В 3-6, 14-24; 4: 17-34). И там и здесь большое значение придается факту существования априорных синтетических познаний из чистого рассудка, упоминание об этом факте введено Кантом и в дополненный во втором издании 'Критики' параграф 'Переход к трансцендентальной дедукции категорий' (В 128).
Вновь обозначившаяся 'субъективная' тенденция нашла развитие в вышедшей через год после второго издания 'Критики' работе 'О применении телеологических принципов в философии'. В своего рода приложении к этой статье Кант делает новую попытку переоценки роли трансцендентальной дедукции, а также вносит уточнения в характеристики, которые он давал дедукции в 'Метафизических началах естествознания'.
Прежде всего Кант отмечает видимое противоречие между оценками дедукции из 'Начал' и 'Критики', при этом речь идет о втором издании 'Критики' с новым предисловием. В 'Началах' говорится, что дедукция не необходима, в 'Критике' же 'намеренно' проводится мысль, что она необходима (VIII: 184; 8: 136).
Кант пытается разрешить коллизию следующим образом. Сперва он отличает 'негативную задачу' дедукции от 'позитивной'. 'Негативная' состоит в доказательстве, что 'посредством одних лишь категорий - без чувственного созерцания - вовсе не может быть познания вещей' (VIII: 184). Другими словами, здесь показывается, что объектом возможного познания через категории могут быть только явления как предметы возможного созерцания. 'Позитивная задача' - раскрыть и доказать 'объективную значимость подобных априорных понятий, в особенности по отношению к эмпирическому' (ibid.).
Отметим, что 'негативная задача' дедукции совпадает с целями объективной дедукции, 'позитивная' - субъективной, или трансцендентальной дедукции категорий как таковой.
Далее Кант сообщает, что говоря в 'Метафизических началах естествознания' о том, что дедукция не необходима, он имел в виду возможность обойтись без нее в решении 'негативной задачи' - для этого достаточно уже одной 'экспозиции' категорий через логические функции (там же). Для решения же 'позитивной задачи' дедукция настоятельно необходима (там же).
Эти мысли Канта выглядят неожиданными, особенно в сравнении с предисловием к первому изданию 'Критики', где он, напротив, подчеркивает необходимость объективной дедукции и необязательность субъективной (А XVII).
Посмотрим на 'Метафизические начала естествознания' в свете кантовских оценок из 'Применения'. С одной стороны, в 'Началах' Кант действительно пишет, что для ограничения значимости категорий достаточно показать, что 'категории суть не что иное, как только формы суждений, поскольку эти последние применяются к созерцаниям (которые у нас всегда чувственные), и единственно благодаря этому они получают объекты и становятся познаниями' (4: 257). Таким образом, Кант и вправду указывает здесь на возможность обойтись без объективной дедукции. Но нельзя не заметить, что главное внимание в 'Метафизических началах естествознания' он все же уделяет обоснованию необязательности в критической философии именно субъективной дедукции. В самом деле, вопрос 'каким образом категории
