— А что такое вено?
Друзья, еще больше сплотившиеся в этом бесконечном путешествии, заулыбались, подталкивая друг друга. Они были славянами, все для них было ясно и без разъяснений Донкарда.
— Плата за невесту, вроде выкупа ее у рода, — солидно ответствовал Донкард. — Скотом ли, пашней, ловами или еще чем. Если род принял вено, невеста надевает на голову венок из цветов и ждет дня, назначенного для свадьбы и увоза. Так у всех славян заведено, даже если молодец и умыкнул девицу по сговору Род иначе не простит.
Сигурд помрачнел: рода у него не было. Не было ни скота, ни пашни, ни золота, а было лишь знатное происхождение да меч при бедре, которым он был обречен зарабатывать себе на жизнь. «Да если бы и было у меня хоть что-то, все равно не примет сына Трувора Белоголового род ее, — с горечью думалось ему. — Меч моего отца рукою Рюрика пронзил сердце Вадима Храброго на все века…»
Из-за бесконечных военных передвижений великий торговый путь — путь из варяг в греки, как его называли славяне, — замирал в Новгороде, но кое-что оседало и в Старой Русе, дальше которой торговым людям продвижение было заказано. А тут вдруг кончился речной жемчуг, который обычно поставляли корелы, и домовитая Закира очень удивилась:
— Куда жемчуг подевался? Ведь с запасом было.
О недостаче она доложила Неждане, но госпожа только отмахнулась:
— Найдется твой жемчуг — караван с Ильменя идет, купи, если надо.
Инегельда упросила домоправительницу взять ее с собой на торговую пристань. Она разбиралась и в жемчугах, и в оттенках, Неждана предоставила ей некоторую свободу, и в день прибытия гостей Закира взяла ее с собою. Естественно, под надежной охраной.
Инегельда оказалась очень разборчивой покупательницей: только на третьем судне она нашла хитроглазого купца-корела, у которого оказался крупный речной жемчуг с розоватым отливом, очень напоминающим кожу самой Инегельды. Она отобрала самые крупные и безупречно ровные жемчужины, скромно советуясь с Закирой.
— Много не набирай, — посоветовала Закира. — Покажем госпоже, она решит, надо ли еще. Долго тут простоите?
— Да не раньше солнцеворота уйдем. Берите, пока товар есть.
— Ждите, что скажет госпожа.
Госпоже товар понравился. Они еще перебирали его, любуясь каждой жемчужиной, обсуждая все ее переливы и оттенки, когда появился личный посланец Ольриха.
— Ольрих просит тебя прибыть к нему немедля.
Обычно Ольрих занимался хозяйственными заботами, когда конунг уводил мужчин в летние набеги, доселе ни разу не тревожил Неждану никакими просьбами, и она почуяла что-то неладное. Быстро собралась, наказав Закире никого из дома не выпускать до ее возвращения, и выехала вместе с посланцем и почетной стражей.
Весьма озабоченный Ольрих ожидал ее.
— Прибыли рузы. Старший сын их конунга и с ним трое бояр. Пока отдыхают с дороги, послал за тобой.
— Зачем?
— Рузы просят срочного совещания.
— Я — женщина, Ольрих. Женщинам нечего делать на совещаниях.
— Ты ближе всех к Олегу и знаешь больше меня.
— Но я — женщина! Что мне скажет наш конунг?
— Похвалит, — сказал Ольрих. — У тебя — ясный ум, Неждана. И кроме того, рузы настаивают на твоем присутствии.
И так сказал, что Неждана перестала спорить. Молча шла за переваливающимся Ольрихом, лихорадочно соображая, что заставило рузов направить посольство и какой линии ей следует держаться.
Рузы были родственным племенем, сидели на Москве-реке и ее притоках, но из-за малочисленности и отдаленности от главного торгового пути особой воинственностью не отличались. Молчаливо признавали главенствующую роль русов, старались не вызывать их неудовольствия да порою тайно переправляли в соседствующие с ними племена, а то и в сам Хазарский Каганат людей Хальварда. Иногда наведывались в Старую Русу для улаживания мелких пограничных вопросов, но всегда заранее оповещали о своем прибытии. А тут вдруг в отсутствие конунга Олега, опытных бояр, старого Донкарда… Неждане было над чем поломать голову.
Послы рузов восприняли присутствие женщины с весьма подчеркнутым вниманием. Неждана поняла, что они нисколько не удивлены нарушением обычая, но виду не подала. Встала при их появлении, но не встретила послов женским поклоном, а лишь склонила голову, точно и впрямь была полномочным представителем конунга. Рузы так это и поняли и после обычных приветствий и пожеланий сразу же приступили к делу.
— Великий конунг русов Олег не обязал нас участием в своем славном походе, и рузы высоко оценили его бережное отношение к нашему маленькому народу, — неторопливо и взвешенно начал старый боярин с окладистой славянской бородой. — Но мы, рузы, не хотели бы остаться за гранью его благодарности. Нам много неприятностей доставляют и вятичи, и мерь, и мурома, дружина наша слаба. Но мы уже начали переговоры с муромой и надеемся на благоприятный исход.
Боярин замолчал, ожидая, как воспримут его туманные намеки хозяева. Но Ольрих лишь беспомощно хлопал рыжими ресницами, и Неждана поняла, что отвечать предстоит ей.
— Следует ли нам понимать, что вашими единственными противниками в этом случае могут остаться одни вятичи, высокие бояре?
— У тебя ясный ум, Неждана, — улыбнулся в бороду боярин. — Мы не в силах помочь деснице конунга Олега, но мы поможем его шуйце, оттянув на себя самое воинственное славянское племя.
«Что же ты попросишь за это, боярин? — лихорадочно соображала Неждана. — Надо вытянуть хотя бы намек на ту благодарность, ради которой они к нам и пожаловали». И сказала:
— Услуга ваша неоценима, ибо она развяжет конунгу Олегу обе руки. Это воистину братская помощь, русы этого не забудут.
— Конунг Олег не только великий воин, но и счастливейший человек, имея такую разумную и такую пригожую воспитанницу. У нашего конунга всего два сына, и дозволь, Неждана, представить тебе его наследника Берсира.
Доселе молчавший молодой человек в богатой одежде встал и низко склонил голову. «Странно, — подумала Неждана, приветливо улыбнувшись будущему конунгу рузов. — Что же за этим кроется?…»
— Вятичи опасны тем, что умеют воевать мелкими отрядами, уклоняясь от решающих схваток, — помолчав, продолжал боярин. — Они знают лес, как свое подворье, и могут прорваться к нашему стольному городу Рузе. Нашего конунга беспокоит будущее его народа, и он повелел мне просить временного убежища для своего наследника Берсира у своих братьев-русов.
— Мы с радостью предоставим высокому гостю кров и защиту! — с явным облегчением выпалил Ольрих. — Старший сын конунга рузов…
«Что-то здесь не так, — думала Неждана, не слушая Ольриха, но не забывая улыбаться и кивать головой. — В его возрасте надо водить дружину, а не прятаться среди детей и женщин. Может быть, он — не воин?»
Разговор сразу упростился. Ольрих перечислял развлечения, которые ожидают знатного гостя: охоты, пиры и даже ристалища, позабыв вдруг, что из Старой Русы ушли все воины, кроме его стражи да малой дружины Нежданы. Рузы вовремя вставляли шутливые замечания, а Неждана, вежливо улыбаясь, не переставала размышлять, что же все-таки скрывается за этой странной просьбой. Она избегала смотреть на Берсира, но, внезапно встретив его взгляд, начала почему-то неудержимо краснеть. К счастью, в этот момент Ольрих пригласил к столу откушать в честь высоких гостей, и она тут же отговорилась, сославшись на домашние дела. Все встали, направляясь в трапезную; молодой человек почтительно поклонился ей, пошел к дверям, и Неждана успела рассмотреть его развернутые плечи, широкую спину, крепкие бедра. «Он
