История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I

благоприятные условия «ловления человеков» и перерождения ветхого человека в сына Бога.

Практическое воплощение Царства Божьего на земле в лице Империи и есть квинтэссенция византинизма, смысл жизни и существования Византии как первого православного государства. Отсюда, как следствие, генерируются все остальные правовые и социальные конструкции, создающие устойчивый политикоправовой и культурный образ идеального государства.

Основная идея политико-правовой системы Римской (Византийской) империи заключалась в наложении закона Церкви на государство, известном отождествлении задач Церкви и государства, воцерковлению человека. «Церковь в Византии именно и стремилась выразиться в государстве, свой закон сделать законом государства». Для Византии «существование в государстве с правами гражданскими и политическими таких лиц, на которых закон Церкви не распространялся, и для которых неисполнение церковного закона не соединялось с гражданским и политическим бесправием», было полным абсурдом, немыслимой ситуацией[2].

Как следствие, в идеале отождествляются государственная и христианская этика, правила и обычаи человеческого общежития, культура, государственное и церковное право[3] .

Как справедливо отмечают, онтологически существует только две мировые модели — Перворимская и Константинопольская. Римский имперский вариант — это мировая трансляция имперской мощи, организационной силы, цивилизационного устроения. «Константинопольский вариант» — в первую очередь, трансляция веры, христианский призыв ко всему человечеству[4] .

«Сегодня многие — и не только извне, но также изнутри Православной церкви — резко критикуют Византийскую империю и ту идею христианского общества, которую она олицетворяла. Но можно ли считать, что византийцы всецело заблуждались? Они верили, что Христос, живший на земле как человек, искупил каждую сторону человеческого бытия, а потому возможно крестить не только отдельных людей, но и общество и его дух в целом. Таким образом, они стремились к такому устроению общества, которое было бы полностью христианским в принципах управления и в повседневной жизни. Фактически Византия была не чем иным, как попыткой вывести все возможные следствия из воплощения Христа и применить их на практике. Конечно, такая попытка была сопряжена с известным риском: в частности, византийцы зачастую отождествляли земное царство Византии с Царством Бога, а греков — точнее, «ромеев», если воспользоваться самообозначением византийцев — с народом Божьим. Конечно, Византии часто недоставало сил, чтобы подняться на высоту собственного идеала, и такая недостача порой оказывалась весьма прискорбной и даже катастрофической. Рассказы о византийском двоедушии, насилии, жестокости слишком хорошо известны, чтобы нуждаться в повторении. Они правдивы — но составляют только часть правды. Ибо за всеми недостатками Византии всегда различима великая перспектива, вдохновлявшая византийцев: утвердить здесь, на земле, образ небесного божественного правления»[5].

Византия представляет собой не только «Церковь-государство», но — и это её неотъемлемый признак — ещё и «государство-Империю». Имперское сознание органично перешло от языческой державы в православное государство св. Константина Равноапостольного, чтобы создать новый вид государственности — «Церковь-Империю». И, безусловно, данный процесс был очень длительным и далеко не простым. Многие, очень многие политические и правовые идеи были заимствованы православной Византией из языческого арсенала, чтобы обогатиться, по-новому раскрыться, заиграть невиданными гранями и раскрыть иной смысл, который нехристианский ум ещё не улавливал. Этот тезис напрямую относится к истории возникновения и формирования самой имперской идеи.

Неправильным было бы предположение, будто изначально своим возникновением Римская империя обязана попыткам практической реализации некой заранее и чётко сформулированной имперской идеи — как известно, римляне вообще никогда не отличались склонностью к философствованию. Скорее, нужно признать, во-первых, что они руководствовались некоторыми общераспространенными и безусловными для античного мировоззрения аксиомами. И, во-вторых, что, создав великое государство, они были вынуждены осмыслить содеянное, объяснить те мотивы, которые двигали ими, и предпринять необходимые меры для сохранения наследия предков.

Для древнего сознания империя неизменно ассоциировалась с вселенским масштабом деятельности, а необходимость её создания основывалась на естественном стремлении человечества воссоединиться в рамках одного общества. Далеко не тщеславие и не желание обогатиться (или не они одни) двигали фараонами Египта, царями Вавилона и Персии, Александром Македонским и римскими полководцами, но убеждённость в том, что империя является идеальной формой государственного устройства. Только империя представляет собой государство, которое, обладая по своей природе признаком универсальности, могло объять весь свет. И, как мы знаем, именно способность государства и его деятелей обеспечить стабильность этого главнейшего для имперского тела признака определяла жизнеспособность и сроки существования очередного имперского образования. Из всех предшествующих попыток только Римская империя оказалась способной выполнить эту задачу — она существовала более 2 тысяч лет.

Окинув взором свои владения, Рим вольно или невольно использовал единственно возможную линию поведения в отношении завоёванных народов, зачастую копируя ту стратегию, которую использовали до него хеттские и персидские цари. Уже хетты своими стереотипами и принципами миросозерцания во многом отличались от иных народов — завоевателей. Они не ставили перед собой задачу систематического грабежа завоёванных племен — в первую очередь, их отличала терпимость к окружающим народам и отсутствие желания навязывать им свои представления. При условии, разумеется, безальтернативного признания их политической власти.

Ещё более эта модель поведения проявилась в реформах Персидского царя Дараявауша (Дария I). На нижнем уровне персы сохранили местные традиционные социально-государственные институты и старались не вмешиваться в местные дела. Прекрасно понимая, что ломка старых отношений приведёт только к хаосу, следующим шагом Дарий провёл кодификацию местного права и правовых обычаев, вследствие чего каждый народ жил по своим законам, и царский (персидский) закон применялся исключительно к отдельным, наиболее тяжким видам преступлений. Местные царьки сохранили свои династии и право чеканки собственной монеты, признавая одновременно над собой власть Персидского царя.

Над местной знатью возвышались сатрапы — царские наместники, наверху иерархической лестницы располагалась царская администрация, к которой сходились все нити государственного управления. Вся территория Персидской империи подверглась единому кадастровому налогообложению, и повсеместно развернулось строительство прекрасных дорог, соединяющих провинции между собой. Но главное — приняв зороастризм, космическую религию, персы смогли, наконец, завершить строительство вселенской модели государства. В итоге, Персидская империя дала своим народам мир, экономическую стабильность и благосостояние. Даже завоевание Персии Александром Македонским не привело к исчезновению этого великого имперского образования — Македонский царь широко использовал персидские институты. Сохранился институт сатрапов, только персидских наместников заменили греко- македонцы, остались неизменными царский церемониал и даже методы управления. По существу, Персидская империя продолжала существовать в своём неизменном виде, поменялась лишь правящая династия и национальный состав политической элиты[6].

Это был прекрасный образчик, и, как мы увидим, правители Римской империи действовали аналогичным образом. Верховная власть не стремилась уничтожить местные общины, сохранив их быт и социальную структуру. В римский пантеон богов охотно включались другие божества, если, конечно, они не отрицали римские религиозные устои. А римское право, несмотря на свою изначальную элитарность, обеспечило процесс интеграции всех инородцев в римское общество и формирования из них граждан единой державы. В значительной степени именно римское право сыграло решающую роль в примирении местных и общегосударственных интересов и противоречий. Ведь с