шпиономанией, скрывались взаимная подозрительность и растущая враждебность между верхами и низами. Недаром следственная комиссия обратила особое внимание на путиловских рабочих, а матросы обвиняли Эбергарда и офицеров с немецкими фамилиями.
В своих воспоминаниях морской министр адмирал И. К. Григорович писал: «Причину взрыва найти трудно, но лично мое мнение — это злонамеренный взрыв при помощи адской машины и дело рук наших врагов». Другой причины взрыва я не вижу — следствие выяснить не может…»
В 1934 году в сборнике «ЭПРОН» академик Крылов опубликовал очерк «Гибель линейного корабля «Императрица Мария»», где привел выводы следственной комиссии, сопоставив их с показаниями командира корабля, офицеров и нижних чинов.
«7 октября, — писал Крылов, — приблизительно через четверть часа утренней побудки нижние чины, находившиеся поблизости от первой башни, услышали особое шипение и заметили вырывавшийся из люков и вентиляторов около башни дым, а местами и пламя. Одни из них побежали докладывать вахтенному начальнику о начавшемся под башней пожаре, другие по распоряжению фельдфебеля раскатали пожарные шланги и, открыв пожарные краны, стали лить воду в башенное отделение». Далее ученый приводит хронику события. В 6 часов 20 минут произошел взрыв чрезвычайной силы. Им были смещены с места носовая башня, боевая рубка, вскрыта верхняя палуба от форштевня до второй башни, в течение получаса последовало еще 25 взрывов различной силы. В 7 часов 05 минут с правого борта прогремел последний мощный взрыв, корабль стал крениться и через несколько минут, перевернувшись вверх, затонул в севастопольской Северной бухте. Погибли 216 человек, получили ранения и ожоги…
Ход раздумий «адмирала корабельной науки» прослеживается уже по изменениям, которые он вносил в текст очерка «Гибель линейного корабля «Императрица Мария»». Написанный в 1916 году и по цензурным соображениям не могший тогда появиться в печати, он впервые увидел свет в малотиражном сборнике «ЭПРОН» в 1934 году, а затем вошел в первое издание книги «Некоторые случаи аварий и гибели судов» (1939 год). При включении очерка во второе издание (1942 год) к нему были присоединены «Примечания» Крылова, взятые из его же сообщений в заседаниях следственной комиссии. Крылов писал, что за время с начала войны 1914 года «по причинам, оставшимся неизвестными», взорвались в своих гаванях три английских и два итальянских корабля. «Если бы эти случаи были комиссии известны, относительно возможности злого умысла комиссия высказалась бы более решительно».
Итак, версия диверсии вполне реальна. Но кто именно мог ее организовать? Безусловно, те, кому это было выгодно! Но кому могла быть выгодна гибель российского дредноута в 1916 году?
Разумеется, что самыми заинтересованными сторонами в ослаблении Черноморского флота были наши противники по мировой войне — немцы и турки. Что касается турок, то у них агентурной разведывательной службы тогда практически не существовало, зато германская разведка считалась в то время сильнейшей в мире.
Многим позднее об обстановке, в которой работала тогда германская разведка в России, в фундаментальном труде «Пять столетий тайной войны» будет сказано: «Развитию немецкого и отчасти австрийского шпионажа в царской России способствовало несколько благоприятных условий», в том числе «сильное германофильское течение при дворе. Оно концентрировалось вокруг царицы-немки, которая могла вертеть, как хотела, жестоким и тупым деспотом, носившим имя Николая II». Данная фраза достаточно политизирована в духе советского времени, но наряду с этим имеет и определенную реальную основу. Историки подсчитали, что в первом десятилетии XX века в царской России действовало более дюжины крупных организаций, созданных немецкой и австрийской разведками… Русская контрразведка имела данные о большинстве немецких шпионских групп. Но все же факторы, о которых говорилось выше, якобы помогли немецкой агентуре уйти из-под удара.
Из воспоминаний капитана 2-го ранга А. П. Лукина: «Летом 1917 года секретная агентура доставила в наш морской Генеральный штаб несколько небольших металлических трубочек. Найдены они были среди аксессуаров маникюра и кружев шелкового белья очаровательнейшего существа, одного из тех блестков войны, которые в кровавую эпоху человеческой бойни так внезапно и так ярко вспыхивали во всех столицах Запада и Востока и столь же быстро исчезали, вызывая восторг, поклонение и трагедию одних и пронизывающие, страшные, тайно следящие взоры других… Так, вероятно, погиб и этот сверкнувшей в северной столице мотылек, попавшись в своей игре с «безделушками» в скрытые когти более ловкой, пронырливой и беспощадной руки… Миниатюрные же трубочки — «безделушечки» были направлены в лабораторию. Они оказались тончайше выделанными из латуни механическими взрывателями.
Отпечатанные с них фотографии секретнейшим порядком, через специальных офицеров были разосланы в штабы союзного флота, при чем выяснилось, что точь-в-точь такие же трубки были найдены на таинственно взорвавшемся итальянском дредноуте «Леонардо да Винчи». Одна — не взорвавшаяся — в картузе, в бомбовом погребе…
Вот что по этому поводу рассказал офицер итальянского морского штаба, капитан 2-го ранга Луиджи ди Самбуи: с несомненностью установлено существование некоей тайной организации по взрыву кораблей. Нити ее вели к швейцарской границе. Но там их след терялся. Все попытки обнаружить его за пределами этой границы остались безуспешными. Тогда решено было обратиться к могущественнейшей воровской организации «Сицилийская мафия». Та взялась за это дело и послала в Швейцарию «боевую дружину» опытнейших и решительнейших людей.
Прошло немало времени, пока «дружина», путем немалых затрат средств и энергии наконец напала на след. Он вел в Берн, в подземелье одного богатого особняка. Тут и находилось главное хранилище штаба этой таинственной организации — забронированная, герметически закрытая камера, наполненная удушливыми газами. В ней — сейф с хранящимися в нем ценностями.
«Мафия» приказала проникнуть в камеру и захватить сейф. После длительного наблюдения и подготовки «дружина» ночью прорезала броневую плиту. В противогазовых масках проникла в камеру, но за невозможностью захватить сейф взорвала его. Целый склад… «трубочек» оказался в нем. К сожалению, никакой переписки найдено не было. Что же касается ценностей, «мафия» все захватила себе. Поэтому цифра этих ценностей осталась неизвестной».
Незадолго до начала Великой Отечественной войны Военно-морской музей в Ленинграде посетила группа высокопоставленных немецких военных. В качестве «сувенира» они преподнесли музею… фотографии гибнущего линкора «Императрица Мария», сделанные с берега! Неизвестный германский диверсант, зная о времени взрыва, на рассвете 7 (20) октября аккуратно зафиксировал как момент взрыва на корабле, так и все последующие сцены трагедии.
Сейчас копии этих фотографий можно увидеть на стенде, посвященном трагедии «Императрицы Марии», в музее Черноморского флота в Севастополе. Честно говоря, фотографии впечатляют. Съемки велись, скорее всего, с мыса Хрустальный, который в те годы был достаточно редко посещаем людьми. Разумеется, на первый взгляд нелегко представить фотографа-любителя, который бы промозглым и ветреным октябрьским утром, взвалив на плечи тяжеленную фотографическую треногу, забрался бы на высокий скалистый мыс, чтобы снять на фото именно «Императрицу Марию». О том, что это мог быть не обязательно шпион-диверсант, но и фотограф-предприниматель, мы уже говорили выше. Любопытство и страсть к наживе толкали людей еще не на такие подвиги!
Отметим, что все снимки сделаны через примерно равные промежутки времени и демонстрируют нам динамику развития всей трагедии «Марии», от первичного взрыва носового подбашенного артпогреба до момента опрокидывания корабля. Не надо быть ясновидцем, чтобы понять: данная серия снимков идеально напоминает некий фотографический отчет о событии, которое заранее ожидалось в определенное фиксированное время.
Кроме того, тот факт, что серия снимков гибели «Императрицы Марии» оказалась, в конечном счете, не где-нибудь, а именно в Германии, может наводить на определенные выводы. Однако при этом не исключается и то, что в Германию снимки попали вместе с офицерами-эмигрантами, которых немало осело после революции и Гражданской войны по всей Германии.
Допустим, немцы не имели к гибели «Императрицы Марии» никакого отношения. Тогда, узнав о гибели линкора, они бы просто с радостью вычеркнули его из всех морских справочников и приступили к планированию боевых действий на Черном море без учета «Марии». Это логично.
Но, с другой стороны, также логично и то, что если германский Генштаб действительно планировал
