И, равнодушны и немы,как бессловесный скот,на корточках сидели мыдо окрика: «Вперед!»Что пересылок нам пройтипришлось за этот срок!И люди новые в путивливались в наш поток.И раз случился среди нас,пригнувшихся опять,один, кто выслушал прикази продолжал стоять.Минуя нижние ряды,конвойный взял прицел.«Садись! — он крикнул. — Слышишь ты?!Садись!» — Но тот не сел.Так было тихо, что слыхатьмогли мы сердца ход.И вдруг конвойный крикнул: «Встать!Колонна! Марш! Вперед!»И мы опять месили грязь,не ведая куда.Кто — с облегчением смеясь,кто — бледный от стыда.По лагерям — куда кого —нас растолкали врозь.И даже имени егоузнать мне не пришлось.Но мне — высокий и прямой —запомнился навекнад нашей согнутой толпойстоящий человек.
ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ
* * *За гремучую доблесть грядущих веков,За высокое племя людейЯ лишился и чаши на пире отцов,И веселья и чести своей.Мне на плечи кидается век–волкодав,Но не волк я по крови своей,Запихай меня лучше, как шапку, в рукавЖаркой шубы сибирских степей, —Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,Ни кровавых костей в колесе,Чтоб сияли всю ночь голубые песцыМне в своей первобытной красе.Уведи меня в ночь, где течет Енисей,И сосна до звезды достает,Потому что не волк я по крови своейИ меня только равный убьет.
17–28 марта 1931
* * *Мы живем, под собою не чуя страны,Наши речи за десять шагов не слышны,А где хватит на полразговорца, —Там припомнят кремлевского горца.Его толстые пальцы, как черви, жирны,А слова, как пудовые гири, верны.Тараканьи смеются усища,
