умели запутать собеседника и морочить всем головы, а я их достойный ученик. Но так я сдал и Адель. Пусть и она помается под допросом ветерана МУРа. И я не случайно спросил его про Акунина, ведь он напоминал легендарного сыщика при дворе. Нет, не внешностью, и Звонарёв даже не заикался, но меня не покидало смутное ощущение, что он стремится походить на Фандорина какими-то неуловимыми ужимками и остротой взгляда. Даже одет он очень строго, только фрака и шляпы не хватало для полного колорита. Почти эстет сыска. Но у него вряд ли имеется оруженосец и советник – верный азиат. Кто зарекнётся? Может и есть. Последнее время меня окружали одни эстеты: один исчезнувший Ливенсон чего стоит. Кругом одни эстеты – эстеты секса, эстеты сыска. Сыск и секс – однокоренные слова, имеющие одну цель, и процесс похож: и там, и там тебя имеют по полной. Кто-то обязательно получит удовольствие.
Чаще кто-то другой, но не ты.
Но Адель та ещё сучка! Нагородит Звонарёву всякой херни. Учитывая нашу взаимную симпатию, запросто накатает на меня телегу и ещё обязательно добавит, что именно я довёл Лизу до самоубийства. Следом я понял, какую допустил ошибку, как попал впросак, и чем это может мне обернуться. А подлая сучка Адель сдаст меня с потрохами, если она что-то знает. Но что именно? Если Лиза планировала смерть, то, возможно, проговорилась. Они и с Адель иногда любили поболтать о вечном, упоминая безликую женщину с косой и в капюшоне. Каюсь, господа, каюсь. Я совершил очень наивный поступок, направив сыскного пса в объятия полоумной литераторши.
Совесть заела, и я посчитал своим долгом предупредить Адель о надвигающейся угрозе, чтоб она не сболтнула лишнего и не нагородила несусветной ерунды. Я б предупредил, и она не стала бы мстить, а ерунды она наговорит сама по себе. Ерунда бывает разная: пустячная и не очень, опасная и смертельная, а Адель способна на многое, как и её буйственная фантазия.
Вечная фантазёрка, Адель…
К счастью, её номер высвечивался на табло, и я впервые по собственному желанию набрал его. Не дожидаясь кончины гудка, Адель ответила. Признаться, она не была удивлена, словно ждала целый день моего звонка. Поэтесса снова пустилась в воспоминания, не давая мне ни единого шанса начать разговор о насущном.
Она медленно причитала мне в ухо, как проплакала всю ночь напролёт и выбросила в урну целую упаковку салфеток. Ей снилась Лиза. Признаться, и мне она снилась, но только отрывками, мимолётно, ещё не собравшись в единый образ. Всё постепенно, уверял я себя и довольствовался малым. Но и Адель не хвасталась полной картиной. Ей Лиза приснилась в образе чудного лепестка, опавшего с вербы и медленно летящего по ветру. Оценив точность метафоры, я предложил написать новый стих. Адель отнеслась к предложению серьёзно, но посетовала, что находится в глубоком кризисе и скорби, отчего ей сейчас не до творчества.
Возникла горемычная пауза, и я перешёл в наступление. Виноватым голосом я сообщил, что со мной разговаривал следователь, но я ничего толком ему не сообщил, а он заставил меня под нажимом дать ему все сведения, касающиеся Лизы. В них попала и Адель. Я искренне извинялся, но Адель восприняла эту новость с прежним хладнокровием и стойкостью.
«Следователь так следователь, – отвечала она. – Прокатит». И не таких эскулапов она ломала и обводила вокруг пальца. Мне пришлось постыдиться, что я предупредил её и испортил сюрприз. Но чему суждено сбыться, того не миновать. Адель даже похвалила меня за проявленную чуткость и добавила, что многое в наших отношениях изменится, и мы станем чуточку ближе. Тактично промолчав, я пожелал ей не спешить в прогнозах наших отношений. Адель издала горький смешок и повесила трубку, а я ещё сильнее запутался.
Получалось, будто тот разговор был нужен больше ей, чем следователю. Пусть выговорится, обещал я себе, и доведёт Звонарёва до нервного срыва. Что мне беспокоиться? Если Адель хочет дружить, то пусть ведёт себя смирно. Девятый день ещё не прошёл, то есть Лиза находится рядом и следит за каждым нашим поступком. В такой момент Адель не станет её огорчать. Тем более, подлая сучка так же верит в её бессмертие, как верю в него я. Лиза ещё жива, в чём всем предстоит убедиться. Как я мечтал в это верить и верил, продолжая обманывать себя, основываясь на сакральном послании. Рукописи не горят и письма тоже. И пусть они написаны не на пергаменте, а набраны клавишами – не имеет определяющего значения. И если послания пишут, значит, это кому-нибудь нужно. Так же как и со звёздами – классика не обманешь, а я нужен Лизе, а Лиза нужна мне – просто необходима…
Одновременно я дал себе клятву раскрыть все обстоятельства её гибели, и в этом мне поможет Адель. Иначе я лично повешу её на первом суку, если она откажется. Всё кругом нечисто, а значит, Адель может многое рассказать. Она примешана к её гибели и прольёт свет, что делать с пропавшей парой?! Вопрос открыт. Ливенсоны исчезли. Найти их так же просто, как иголку в стогу сена. Можно попробовать перерыть Лизину почту и взломать все имеющиеся серверы, надеявшись на удачу, но и это вряд ли поможет. Как всё запущено! Я корил себя, что даже не догадался спросить их номера – всё произошло помимо моей воли, всё спланировали за меня, а я был лишь немым участником грандиозных событий с трагическим исходом. Лиза отрежиссировала всю постановку, став главной героиней, коей суждено умереть в финале и умереть без обмана.
Нежданно и негаданно мои думы прервал резвый звонок. Поначалу я не поверил цветной фотографии, но на меня глазела туповатая рожица Секира.
– Разве подлец идёт на поправку? – справедливо подумал я.
Голос Секира оставлял желать лучшего: хриплый, с покашливанием, надсадный, но трезвый. Первым делом я спросил, всё ли с ним в порядке. Как настоящий воин, он не жаловался, а пытался предупредить, что ещё не скоро вернётся в бой. Я не стал сообщать ему скорбную весть, подозревая, что это никак не пойдёт ему на пользу, но Секир для того и звонил, чтобы выразить соболезнование. Белкин успел предупредить его. Информация о смерти распространяется почти так же молниеносно, как нелепые доводы и пустые слухи. Пришлось поблагодарить компаньона за сочувствие, добавив, что я худо-бедно справляюсь с горем и желаю ему поскорее встать на ноги и вернуться в строй. Затем я посетовал на нехватку кадров, добавив, что его невозможно заменить, и нам придётся пахать за двоих. Секиру это польстило, он дико извинялся и поддерживал меня, а я сознался, что Белкин чуть не ушёл в запой, и тогда всему делу наступила бы крышка, но я вытащил его, как Мюнхгаузена, за волосы и поставил на место. Под конец я признался, что сам скоро сольюсь с бутылкой, ибо депрессняк накатывает по полной, и плохие мысли одуревают мозг. И дела наши пошли херово, как выразился Владик, наступила широкая чёрная полоса. Секир согласился с чёрной полосой и пообещал ускорить выздоровление. Я напутствовал его, чтоб он справился. Как-никак, жизнь продолжается, в том числе и моя, и я справлюсь. На оптимистичной ноте разговор внезапно смолк. Связь оборвалась, или у Секира села батарейка, что было очень кстати – выслушивать пресные соболезнования уже не хватало сил.
Сидя за компьютером, я пытался осуществить задуманное на практике. Мало что получалось. Пароля Лизиной почты я не знал, адреса сайтов, которые она посещала, были заранее стёрты. Никаких следов, будто всё старательно замели. Лиза потрудилась на славу. Открывались лишь рабочие сайты, на которые мы ходим вместе время от времени, не считая чатов, социальных сетей и поисковиков. Вскоре мне пришла идея поискать сайты свингеров, чтоб порыться среди подобных подонков и наткнуться там на Романа и его приспешницу Настеньку. Вдруг повезёт. Чем чёрт не шутит?!
Ни «Yandex», ни «Google», ни, тем более, «Mail» не собирались мне помогать, выдавая левые сайты с вирусными программами. С неимоверным усилием я отыскал несколько полезных ссылок, рискуя подцепить червей, троянов, ботов. На одной из них вышел на засекреченный чат, где знакомились разного рода извращенцы всех мастей, интернет-пикаперы и прочая виртуальная шваль. Тут же на экран выползла целая серия порноссылок. Ещё долго я стирал их, не успевая прочесть.
Победив порнографию, наткнулся на нужный сайт. Требовалось зарегистрироваться.
Что делать – я срочно выдумал логин, имя и пароль. Не придумав ничего приличнее, я назвался Джеком. Но Воробья не добавил, оставив подобные проказы малолетним придуркам. Джек звучит вполне по-извращенски и пахнет немецким порно. Так я способен завлечь несколько извращенцев в сети и пообщаться с ними начистоту, поспрашивая о Ливенсоне и ему подобных. К сожалению или к счастью, но у меня не вводились фотографии, отчего шанс завлечь собеседника уменьшался, зато мне открылась куча анкет с никами обитателей свингерского портала. Пришлось сориентироваться на оба пола, так как скорее сильный пол интересовал меня больше. Неспроста и не по симпатии, а из-за вышеназванных соображений.
