возмездия. Почему же Лиза не пряталась от него? Я завистливо пожелал японцу удачи, а Илоне скорой встречи с ним.
Адель права – я жестокий человек.
– Очень старое издание, – тихо говорила Илона. – не хватает несколько страниц, но и без них ты почерпнёшь много познавательных вещей.
– Что было написано на выдранных страницах? – опережал я время.
– Какой борзый жеребец! Узнаешь сам, когда придёт время. Тебе вполне достаточно – это раритетный экземпляр. Может стоить целое состояние, а я отдаю тебе безвозмездно. Отдаю и не жалею. Лиза просила меня.
– Лиза?! – потемнело в глазах.
Значит, она в курсе, и подсказки продолжаются. Лиза играет со мной, как с котёнком, и сюда приложила руку. Как она всё успела? Заговор… В заговор вовлечены многие, и с чем предстоит столкнуться, что прочитать, во что поверить – немыслимо.
– Когда ты общалась с ней?
– Когда она была жива, – ответила Илона, выбросив из слов смысл.
– Почему она умерла?
– Цыц! Разбежался… Читай книжку. Знание – сила. О смерти ни слова. Я хочу жить. В отличие от Лизы, я не собираюсь умирать, и потому смерть моя будет не такая сладкая, как у Лизы. Ей повезло, а мне вряд ли посчастливится пережить её ощущения. Я не так талантлива, а всего лишь шоссейная проститутка за две штуки – классика и минет. Что с меня взять? Банальная дура, каких в Москве тысячи. Я попробовала раствориться, чтоб меня никто не нашёл, чтобы я могла жить, как хочу, чтоб никто мне не указывал. Мне… Обычной шоссейной проститутке. Вам несказанно повезло. Я сижу здесь последнюю смену. На панели вы меня не найдёте – видимся в последний раз. Надо менять точку. Договориться с крышей и бежать, бежать, бежать… Далеко-далеко по трассе – дальше от предначертанной участи, на которую я когда-то подписалась, но которую теперь так боюсь и стараюсь спрятаться от себя. Японец объявился – очень дурной знак.
Под потолком зазвенели бубенчики. В кафе зашли посетители: дед в спортивном костюме, и хилый шкет в потёртой джинсе с перевязанной в гипсе лапой. Рядом скулила на поводке жирная овчарка в наморднике. Бродяжки уселись в середине зала.
Илона спохватилась. На неё злым взглядом косилась олигофреничка.
– Мне пора. Книжицу оставь себе – подарок Лизы.
– Как… – промычал я, но Илона уже обслуживала соседний столик.
Псина легла подле хозяев и дружелюбно виляла хвостом. Дед заказывал борщ, а шкет гладил гипс и пялился в груди продажной официантки.
Записав заказ, Илона скрылась на кухне.
Адель встала первой. Прихватив книжечку, я подчинился ей. Сидеть в компании голодранцев не имело смысла. Мы так и остались без бизнес-ланча.
Когда мы вернулись к авто, таксист храпел во всю глотку, устав ждать нас возле бензоколонки. Мы шумно уселись, и от неожиданно резкого хлопка дверцы он ударился носом в руль, чуть не расквасив свой хрюльник, но оставил царапину. На обратном пути Адель разговорилась и доложила мне всё, что знала о закамуфлированной девчонке или всё то, что разрешила ей открыть Лиза. Подружки следовали сценарию, делая со мной всё, что заблагорассудится. Что ж, ради Лизы это простительно.
Выяснилось, что Лиза общалась с Илоной с европейского турне, где они провели много времени вместе. Чем они занимались, Адель не распространялась, чтоб не причинять мне боль, но я и не спрашивал. Поймал себя на мысли, что Лиза не обманывала меня, а слегка увиливала – подружки были на самом деле, и они точно путешествовали до Лиссабона. Илона тому живое подтверждение. Жаль, что нам так мало удалось с ней поговорить. Второго шанса не видать. Илона меняет точку. Лиза рассталась с ней в Лиссабоне и не видела её около полугода, а затем они встретились в Москве. Инициатором была Лиза (как же иначе). Они созвонились и договорились пробежаться по магазинам, а рядом крутилась Адель – свидетельница их отношений, став молчаливым наблюдателем и спутником Лизы. Илона уговорила Адель почитать свои стихи – та была в восторге. Неужели я сам натыкался на Илону в лаборатории на литературном вечере поэтессы – подозрительная дамочка без кавалера, но не придал ей подобающего значения. Напрасно. Тогда Илона выглядела иначе: культурнее и ухоженнее. Какое это сейчас имеет значение?! Лиза встречалась с ней при Адель и успела договориться о передаче потёртой книжки. Уже тогда Лиза намекала про проблемы Илоны и уговаривала её убраться из города, предлагала купить билет на Мальорку, но та не собиралась уезжать, ощущая себя в безопасности, оставила всё как есть, и после исчезла. Через какое-то время Адель заметила Лизу с японцем – то же самое я слышал не раз.
Помолчав минуту, Адель вернулась к рассказу об официантке, добавив, что когда-то она переехала из Мордовии и училась в гуманитарном институте на историка или филолога – отсюда нездоровый интерес к литературным блужданиям поэтессы. В институте Илона не удержалась, любила попадать в дурные истории и дурные компании (она сама пояснила причину). Умудрилась даже отсидеть в КПЗ по обвинению в мошенничестве. Схема проста – она знакомилась с иностранцами по Интернету и соблазняла их, обещая совместный отдых на море и скорую взаимность, но просила, буквально, умоляла выслать немного денег на билет, на материальную поддержку, прикидывалась бедной овечкой. Некоторые чудаки верили и велись на развод мордовской красавицы, высылая наличные или пополняя её счет, но Илона теряла контакты и оставляла недотёп с носом. Думала, далеко лететь, не догонят. Не рассчитала. Один уязвлённый и особенно педантичный немец заявил, куда следует. Подключился Интерпол, и на неё вышли, но не нашли ни денег, ни контактов. Авантюристка всё успела подчистить.
Лиза гордилась криминальным талантом Илоны, но сама не решалась на подобные развлечения, будучи гораздо порядочней и добрее. К тому времени репутация Илоны промокла насквозь, и она подалась туда, о чём Адель умалчивает. Про подаренный мне ветхий папирус Адель не слышала или притворялась, зная её коварство, но и не просила почитать, что весьма странно, ведь она до мозга костей литераторша, и полистать раритетные издания для неё в порядке вещей. Я же уверялся в одном: ведьма знает, о чём там речь, и перечитывать по сто раз известные факты ей ни к чему. Она и не пересказывала её содержание, будто намекая – узнаешь сам и ответишь на все вопросы.
Вырванные страницы смущали. От них избавились специально, чтоб я кое о чём не догадывался. Восхитительная любимая позаботилась обо всём…
Пока мы возвращались, я не читал книжицу, но несколько раз доставал её из кармана и трепал, перелистывая. Книжка нервировала меня, требуя пробежаться по страницам. Дорожная тряска и свидетели отвлекали. В свободной от чужих людей обстановке я изучу её, а пока отложу раскрытие тайны.
Путь назад пролетел быстрее, как бывает чаще всего. Адель попросила высадить её на Новодевичьей набережной. Первая исчезает, значит, платить снова мне. Что ж, за бесценные сведения денег не жалко.
– Хочешь заехать ко мне? – спросила она, держась за дверную ручку.
– К тебе?
– Ты не представляешь, как мне тяжело.
– Ты сама сказала, что я в трауре.
– Неужели?
– Адель! От нашего общения ты не получишь удовольствия, как не получу его я. Если только мне придётся тебя избить, как тогда, чтоб твоя душенька осталась довольна?
– Хочешь повторить?
– В другой раз.
– Следующего раза не будет, – грозно протараторила поэтесса и громко хлопнула дверкой.
Я не смотрел ей вслед, зная, что она всегда появится, если захочет. Одинокая кошка бродит сама по себе, но иногда вспоминает о тех, кто может её приласкать, накормить и избить. Как в моём случае. Адель жаждала избиения, но играть в садо-мазо я не привык. Если кого и бить, то по-настоящему, как в тот злополучный час. Никаких игрушек! По-взрослому! Как она не понимает, что я чуть не убил её? Как не понимал я, что она жаждала этого, и в том её самое сокровенное желание. Разгребать её дерьмо не входило в планы, и я указал таксисту, чтоб мы проваливали отсюда.
Книжица чесала кожу сквозь брюки. Чесались и пальцы, чтоб её просмотреть. Когда я оказался в
