сострадательный брат стреножил котов, как обычно стреноживают лошадей. Разложил на столике пугающие инструменты: щипцы, набор тонких отверток, коллекцию узких длинных ножей, маникюрные ножницы, салфетки, полосы чистой ткани…
Заметив мое удивление, парень снизошел до пояснений:
— Если лекарства не помогут, то мы из семи одного-то соберем.
В смысле из семи одного? Я представила себе проснувшегося после такой операции блондина и его скромный вопрос: Элоиза, ты не подскажешь, почему у меня ноги в буквальном смысле от ушей растут? И обе левые?
Надо, чтобы лекарства помогли!
Я вытащила из корзинки лекарства, расставила рядом с кроватью батарею пузырьков, закатала рукава и принялась потчевать животных лекарствами: от запора и диареи, от простуды и для укрепления костей, против ломкости костей и для пышности шерсти, а также от насморка и при женских ежемесячных недомоганиях. На всякий случай! Ну, и валерьянки. От сердца. На голову котов я приложила холодный компресс. На животах закрепила горячую припарку. Хвосты упаковала в шину, чтобы не сломали. Слишком сильно они ими дергали.
К вечеру в ходе лечения наступил переломный момент — коты перестали подавать признаки жизни. Все семеро. Потерявший последнюю надежду братишка поплелся на улицу копать яму, а закончив сие дело, сел в углу комнаты надгробным памятником, изредка протяжно вздыхая.
— Твою ж ты Эльгу…
Раздалось с улицы. Следом послышались шаги по скрипучему крыльцу. Мозг воспринимал звуки отрешенно: что-то происходит, но настолько неважное, что можно не обращать внимания. Правда, реальность думала по-другому.
— Итить за ногу через плечо! — мужчина растянулся на полу в озвученной позе. — Совсем озверели? Зачем дверной проем лопатой перегораживать и ямы прямо на дороге рыть?!
Я обернулась посмотреть, кто такой настойчивый ломится через мое горе и обомлела, увидев раскоряченного буквой омега Аайю. Изогнув длинную шею под нечеловеческим углом, земо недобро смотрел на меня, ожидая ответа.
— Х-хороним… — вид живого и относительно здорового блондина привел меня в состояние замешательства.
— Кого? — не понял оборотень.
— Тебя. А с утра поминали…
Земо извернулся, встал и подошел ко мне.
— Что делали? — нахмурив брови, он наклонился ко мне.
— П-поминали. Словами… Разными… Ирвинга и ее мужья сказали — ты умирать пошел, а я тебя нашла. Всех семерых 'тебя'. Лечу вот теперь, а ты живой. Кого же я тогда лечу?
— Элоиза, ты в своем уме? — Аайю по-отечески обнял меня за плечи. — Да, я почувствовал себя нехорошо, но прошло не так много времени, чтобы я загибаться начал. К тому же, я был уверен, что ты за мной вернешься. Элоиза, ты можешь быть кем угодно, но не живодером. Хотя… — блондин бросил многозначительный взгляд на связанных кошаков. — Я уже начинаю сомневаться. Определенно, задатки палача в тебе есть! Вы зачем животных настойками на спирту напоили и валерьянкой залакировали? К ним уже белочки со всех окрестных лесов в гости собрались! — земо наставил на меня указательный палец в обвинительном жесте.
— Ты… — я ощутила приближающийся приступ истерики. — Ты… Я ведь о тебе беспокоилась, жизнь тебе спасала, а ты… Хоть бы спасибо сказал! — на глаза навернулись слезы.
Истинно мертвяк! Горбушка зачерствелая! Искусственный разум в чашке с недельным чаем! Я закрыла лицо руками и рванулась к выходу. В дверях запнулась о лопату, выскочила на крыльцо, оттуда на дорогу, где и осталась, угодив в вырытую моим братом яму. Вселенская несправедливость какая-то!
Если до падения слезы капали, то после потекли полноводной рекой. Обида, раздражение и накопившаяся усталость сработали катализатором, заставив меня забыть обо всем и отдаться во власть женских инстинктов.
— Элоиза! Хвала Эльге не ушла далеко… — ушастый подошел ко мне, сел на корточки и по-отечески обнял. — Эй, ты чего расстроилась? Из-за моих слов, да? Забудь, дураки же на умные вещи внимания не обращают!
Нет, я его с потрохами съем, а если не влезет, то хотя бы понадкусаю, чтобы неповадно было над маленькими и умом скорбными издеваться. Я подняла от земли голову и посмотрела на скалящегося самодовольной улыбкой земо.
— Вообще-то, данная поговорка звучит по-другому: умные люди на дураков внимания не обращают. Вот и я не буду! Кыш отсюда, мерзавец полосатый. Я, может быть, единственный шанс расслабиться и скопом все горести выплакать раз в месяц получаю, а ты его отобрать хочешь. Фиг тебе: плакала, плачу и плакать буду! — я сбросила назойливую руку оборотня, которая успела с плеча переползти на талию.
— Да я не возражаю… — Аайю скосил на меня глаза, хмыкнул в кулак и перебрался на крыльцо. — Реви сколько влезет, а посмотрю. Покараулю, чтобы никто не мешал. Прошу, леди, приступайте! — блондин подпер кулаком подбородок и приготовился слушать.
Я сосредоточилась и… ничего не получилось! Черт бы побрал этого оборотня!
— Я не могу, когда ты на меня смотришь! Я стесняюсь! — топнув ногой, я сложила на груди руки и отвернулась от блондина.
По правде говоря, желание плакать пропало. Зато появилось навещать ушастого на регулярном основе. В смысле раз в год. Точнее, его могилку. Сорняки выполоть, цветочки посадить, оградку от пыли протереть…
Не понимаю, почему многие кладбища боятся? Я их люблю. Ночь, полная луна, ветер между крестами завывает, запашок характерный от пластиковых венков, припозднившиеся прохожие, рискнувшие здоровьем путь до дома срезать… Идиллическая картина!
Я с детства мечтала сторожем на кладбище стать и в юности активно к этой стезе готовилась. Сидишь, бывало, в полночь на могильном холмике в компании таких же мечтателей, человека поджидаешь. На плечах черный плащ, глаза красными линзами горят, во рту запасная дедушкина челюсть, к голове мамина икебана прикручена, а к пальцам карандаши скотчем примотаны. И когда прохожий к засаде подойдет, то орешь дурным голосом: подайте нищему упырю печеночки на пропитание!
От нас ни одна жертва на своих двоих не уходила. На скорой помощи обычно увозили, кое-кто до ближайших свободных апартаментов сам доползал, некоторые, не сходя с места, пытались к старожилам подселиться…
— Элоиза, ты о чем задумалась? — встревожился Аайю.
Мечтательная улыбка сползла с моего лица. Скорчив обиженную мину, я развернулась к земо и сказала:
— Красную мантию палача примериваю!
— О, я вижу уловка сработала, — мужчина послал мне неожиданно нежную улыбку. — Ты уже успокоилась. Пойдем в дом, спать пора…
Оборотень оборвал себя на полуслове. Развернул уши в сторону деревенских ворот и застыл, прислушиваясь. Фигура утратила вальяжность, поза стала напряженной. Земо подошел к калитке, высунулся наружу, посмотрел налево и вернулся ко мне.
— Элоиза, быстро за братом. Нам пора сматываться! Сюда гвардейцы Айриса пожаловали. Обучил доносчиков на свою голову! — ушастый саданул кулаком по перилам крыльца.
— Даже упрашивать меня вернуться к своему шефу не будешь? — бросила я через плечо, обернувшись в дверях.
— Не в этот раз. У меня было время подумать, Элоиза, принять решение. Пожалуй, я за тебя поборюсь. Только не долго сопротивляйся, мышка моя. Интерес — вещь весьма быстро проходящая…
Времени на возражения не было. На выражение согласия с циничным заявлением Аайю тоже. Я ему позже извилины ватными палочками прочищу. Засорились видимо, раз он на меня охоту объявил. Заглянув в комнату, я позвала тактично подслушивающего ссору Профессора. Он сунул в карман пару пузырьков из запасов Ирвинги, посадил на плечо крысу и присоединился ко мне и земо на улице.
