дрожи, брезгливость до дурноты.
— Нет, — прижал опять к себе.
— Тогда я умру, — прошептала, чувствуя, что опять теряет сознание. Язык нага прошелся по ее лицу, приводя деву в себя.
— Не умрешь, — прошептал, заглядывая в глаза. Остановился на небольшой полянке и поставил девочку на землю. — Сейчас, — огляделся, освобождая и Ареса с Афиной.
Дуса шатаясь постояла и осела в снег — ноги не сдержали. Наг же вдруг нырнул в темноту и, появившись вновь, кинул перед девой тушку зайца.
— Ешь.
Дуса глянула на мертвое животное, окровавленный мех и рванула в сторону, чувствуя, что ее сейчас стошнит.
— Куда? — преградил путь наг, метнувшись за ней. — Не нравится мясо? Другой пищи нет.
— Значит, буду голодной! — сжав кулачки, крикнула Дуса.
— Не будешшшь…
— Буду!
— Ничего страшного в мясе нет, — объявила ей Афина. — Зря упрямишься.
Дуса покосилась на сестру — та, подперев бока руками, стояла и с презреньем смотрела на нее. Арес же уже разделывал зайца, сдирал с него шкурку.
— Что вы творите?! — возмутилась пленница.
— Перестань, — отмахнулась Афина. — Сейчас разожжем костер и поджарим дичь. Вкусно будет, обещаю. Хотя и сырое сгодилось бы…
— Ты не в себе Финна! Хочешь стать зверем? Расторгнуть договор с дивьим народом?! Это конец всем! Лес перестанет кормить нас! Ни один из их племени к тебе больше не подойдет, не поможет! И по тебе будут судить нас! Из-за таких как ты и начались ссоры с лесными! Врагами станем!
— Мне все равно! Нужно жить, а значит научиться выживать! Мясо пригодно в пищу и дает сытость и тепло! Оно ничуть не хуже злаков! А мех согревает тело!
— Это Ма-Ра тебя научила?!
— Да! Она не матушка и не держится за то, что кануло и боле не воротится! Она первой поняла, что выживет лишь сильный, ловкий и умный. Остальные сгинут.
— Прошлое не воротится, как никогда не возвращается, но будущее строим мы и не для себя, а для своих потомков как наши пращуры строили для нас! Ты прежде оскорбляешь их и лишаешь своих детей блага! А раз так, у тебя их не будет вовсе!..
— Замолчи! — Афина не сдерживаясь наотмашь ударила сестру. И тут же получила удар от нага. Дуса лишь пошатнулась — Афина же отлетела в сторону, рухнула у корней поваленной сосны. Шахшиман навис над забиякой раздув плащ и зашипел:
— Не смей ее трогать!
Дева притихла, с удивлением и страхом глядя в щелочки зрачков нага, и заверила:
— Поняла.
Шахшиман чуть успокоившись, кольцом обвился вокруг Дусы и, силой отняв ее руку от вспухшей губы, внимательно осмотрел ранку.
— Пройдет.
— Знаю, — просипела севшим голосом, попыталась высвободиться из объятий нага. Его внимание к ней убивало, рождало панику и желание с воем бежать куда глаза глядят. Но и противиться ему, Дусе пока сил не находила — страх брал. Только подумает поперечить — в животе холодно становится и тело немеет. Приступ смелости, что накрыл ее при виде убитого зайца, закончился так же неожиданно, как и случился.
— Ты поешь…
— Нет.
— Поешь мясо…
— Нет! — зажмурилась девочка, в ужасе что упорствует и все же готовая умереть от голода или рук нага, но не прикасаться к отвратной пище. — Есть себе подобных могут лишь такие, как вы! — выкрикнула и тут же вжала голову в плечи, испугавшись, что наг сейчас придет в ярость и закусает ее, ужалит, либо еще что сотворит. Он и разгневался, но Дусу не тронул. Зашипел рассержено и, отпрянув от девы, стремительно пополз в лес.
Вскоре раздался треск и недовольное верещание птицы, потом белки зашумели. И вот стихло все, и появился наг с полными руками орехов и грибов сухих. Подполз к Дусе, высыпал все это у ее ног в снег вместе с шелухой, корой и хвойными иголочками, выплюнул изо рта сухие ягоды туда же.
Девочка невольно отпрянула, но хвост нага не дал ей больше шага сделать — свернулся удобно устраивая ее, сжал через талию, чтобы встать не смогла. Нравится — не нравится, а пришлось смириться и сидеть. Девочка принялась чешую рассматривать, раздумывая нельзя ли ее как повредить и в чем о того Дусе прок. Шахшиман начал орехи пальцами колоть, Арес разделанного зайца на ветку прилаживать, Афина сухие ветки для костра собирать.
Наг совал Дусе в рот орехи, которые она бы с удовольствием ему в лицо выплюнула, и поглядывал на арьев. Когда дрова были сложены он просто дунул на них и вспыхнул огонь.
Вот почему даже Рарог со своими саламандрами справиться с нагом не может, — поняла Дуса: Никто над ними не властен. Летают, огнем плюют, вид свой меняют, в земле как черви ползают — кто им указ?
Шахшиман покосился на нее и переместился ближе к огню, устраивая и Дусу:
— Грейся, — погладил пальцами ее щеку. Деву передернуло и орех в горле застрял. Проглотила с трудом, глаза закрыла, только чтоб ни нага, ни зайца что жарит ее сестра не видеть.
— В меха одену — холода знать не будешь, — зашептал на ухо ей наг.
— Мне итак не шибко зябко.
— Знаю. Ты от страха только мерзнешь. Много энергии расходуешь, страшась. И остальные так же.
Змей посмотрел на Афину и Ареса и вдруг кинулся на последнего, оскалившись и зашипев так, что и Дуса со страха обмерла. Мальчик же на снег упал, распластался и отползти попытался. Афина в другую сторону откатилась.
Наг шипел на руса раздув шапку, а тот рукой лицо закрыл и завыл в ответ, как обиженный щенок. От него к Шахшиману потянулись тонкие дымчатые нити, фиолетовые лучики и от Афины дымка цветная к нему пошла. Минута, другая и наг как ни в чем не бывало, вернулся на место, принялся орехи пальцами Дусе колоть. Арес же и Афина с ужасом смотрели на него и даже не пытались встать — не могли. Лица серые, перекошенные, взгляды полоумные, рот открыт.
У Дусы сердце как у загнанного зверька билось. Она попыталась понять, что это было, зачем и отчего, но не могла — мысли от страха путались.
Шахшиман навис над ней, воздух ноздрями втянул и глаза прикрыл, закачавшись:
— Хорошшшооо…
Дева думать, что не знала — сидела столбом, мысли собрать пыталась, а их нет, такое чувство, что все вымели, а мыслить она вовсе не умеет. Жуткое состояние — никогда она себя такой пустой и глупой не чувствовала.
Наг улыбнулся и вложил ей в рот орех.
— Кушай. И вы поднимайтесь, — добавил грубо, покосившись на арьев. — Заяц готов.
Дуса орех сжевала безропотно, наг второй ей втолкнул, как дитю малому ложку с кашей, третий. И только тогда дева сообразила, что ведет себя безвольно, как прирученный зверек, тешит нага, выполняя, что он хочет, а ее самой, ее желаний, ее воли нет.
Девочка волосами тряхнула, от морока избавляясь. Отстранилась от ореха в руке Шахшимана:
— Не хочу.
— Надо кушать, — прошипел тот вкрадчиво, в глаза ей заглядывая. У Дусы в голове от его взгляда и голоса опять пусто и тихо стало, а в тело озноб пробрался.
Наг свернулся, Дусу к груди прижал как мать дитя и, взгляд с нее не спуская, орешек в рот сунул.
