— Повтори!
— Я раб лампы.
— Громче! Не слышу!
— Я раб лампы! — рявкнул джин так, что с дворца посыпалась штукатурка.
Худайдан-ибн-Худайдан торжествовал.
Мубарак нетерпеливо толкнул колдуна в бок.
— Скорей прикажи, чтобы унес Аладдина в Бельбейс…
Только сейчас магрибинец обратил внимание на Мубарака.
— Куда-куда? — переспросил он.
— Его в Бельбейс! — сказал мстительно Мубарак. — А меня жени на царевне!
Магрибинец кивнул, что-то сказал джину.
И Мубарак взлетел… и очутился на какой-то поломанной табуретке. Его щеки были намылены. Ничего не понимая, он моргал глазами. Его держал цирюльник за кончик носа. В другой руке цирюльника был нож-скребок.
Перед цирюльней виднелись две лавки, три дома. Вокруг желтела пустыня, барханы песка.
Несколько раз Мубарак пытался что-то сказать, но каждый раз мыло попадало в рот. Наконец ему удалось пискнуть:
— Где я? Что за местность?
— Бельбейс, — сказал цирюльник и дернул его за нос.
А на свадьбе произошло нечто еще более удивительное. Играла музыка, все веселились. Вдруг Аладдин исчез, а на его месте сидел Худайдан-ибн-Худайдан.
Царевна Будур забила в ладоши и сказала:
— Ты очень удачно превратился в это чучело. А теперь превратись, пожалуйста, обратно в Аладдина!
Магрибинец криво усмехнулся и придвинулся к ней.
Увидев «дядю», Абд аль-Кадир издал возглас изумления. Магрибинец обернулся.
— Что ты сказал?
— Я говорю: «В Багдаде все спокойно», — пробормотал сторож и исчез.
— Какой веселый сон! — сказал султан и тоже исчез.
Куда же девался Абд аль-Кадир? Он упал на голову мастерам, возвращавшимся из дворца. Мастера поднялись сами, потом поставили на ноги сторожа. Абд аль-Кадир чуть не плакал от обиды.
Улыбнувшись в рыжую бороду, Абу-Наиб сказал:
— Что же ты не кричишь: «В Багдаде все спокойно!»?
А что касается султана, то он свалился во дворик Аладдина — да так, что коза еле отпрыгнула.
Некоторое время султан сидел на земле и не вставал, очевидно считая, что спит. Он тупо смотрел на козу. Коза смотрела на султана с тем же одухотворенным выражением.
Зубейда решила подбодрить козу.
— Не бойся… — сказала она. — Это султан… Он пришел к нам в гости… Скажи ему «ме»!
— Ме-е… — сказала коза.
Ну, а теперь, когда вы знаете, что случилось со сторожем и с султаном, послушайте, что было с Аладдином.
Он сидел в горестной позе в пустыне возле высохшего колодца. Это была такая пустая пустыня, где нечему даже выгорать: ни листика, ни травинки. Одни только гигантские трещины вокруг.
В поднебесье показалась печальная физиономия джина. Он опустился на песок, сел рядом с Аладдином, тяжело вздохнул и потупил огромную голову:
— Великодушно прости, но я должен тебя убить.
— Убей, — сказал Аладдин, не поднимая глаз.
— Я твой друг, но я раб лампы, — сказал джин.
— Конечно, — сказал Аладдин.
Раздираясь противоречиями, джин сказал:
— Я раб лампы, но я твой друг!
Аладдин пристально на него посмотрел:
— Так раб или друг?
Джин мучился, пыхтел, вздыхал.
— И почему именно раб? — спросил Аладдин.
— Такой закон, — угрюмо ответил джин.
— Надо самому соображать, что хорошо, что плохо.
— А люди соображают? — огрызнулся джин.
Обхватив руками голову, он упал на землю и застонал, сотрясаясь от отчаяния.
Аладдин заметил валявшееся у колодца старое кожаное ведро, и ему в голову пришла счастливая мысль. Он поднял ведро и подошел к джину.
— Полезай в ведро!
— Зачем? — удивился джин.
— Будешь там жить. Не хуже, чем в лампе.
— В ведре?! — воскликнул джин. — Но ни один джин еще не жил в ведре!
— Ты будешь первый, — сказал Аладдин.
Джин недоверчиво посмотрел на ведро — и вдруг стал хохотать.
Он хохотал до слез. Хохотал, катаясь по земле. Хохотал так, что в конце концов не выдержал и бросился в ведро И оттуда понесся хохот.
— Не понимаю, что тут смешного? — сказал Аладдин.
Ведро тряслось от смеха джина, и перевернулось, и покатилось, и опять затряслось.
— Что с тобой? — спросил Аладдин.
Джин вылез из ведра.
— Десять тысяч лет я так не смеялся! Я раньше что делал? Золото таскал, принцесс крал… Но чтобы жить в ведре?
И захохотал вновь.
— Ты еще многого не знаешь, — сказал Аладдин. — Лезь в ведро, устраивайся, да поскорей! А то в небе уже зажглись звезды…
Джин послушно влез в ведро. Слышно было, как он гремит, устраиваясь там. Из ведра вылетели два камешка и шарик овечьего помета.
Аладдин с надеждой смотрел на ведро.
— Ну как?
Вдруг джин выскочил из ведра. Его била дрожь.
— Трут лампу… трут лампу… трут лампу… — жалобно бормотал он.
Внезапно решившись, сказал:
— Ну и пусть!
И нырнул обратно в ведро. Раздался его голос:
— Потри меня!
Аладдин потер ведро. Джин вылез оттуда и сказал:
— Слушаю и повинуюсь!
