щенок.
Когда на пороге появился Стае Бендатов, никто не осмелился заговорить с ним: он был молчалив, даже ни на кого не взглянул. Доктор сразу направился к пьянсерено и принялся приводить в порядок трубы и клавиши, поломанные во время яростного сражения. Из-за похорон он поменял расписание звонков. Соусосвист, тромботта и Строгие часы на время траура должны были хранить молчание. Разрешалось звонить только Гулкому удару, как предусматривалось правилом СК-АМ.2а Среднего кодекса.
Агата Войцик одна сидела в своей комнате. Она ничего не ела. И даже отклонила приглашение пойти в Клинику неопределенности поговорить с Юди Одой. Антею из Японии, все еще приклеенному к Тоаму Ротандре, хотелось узнать подробности смерти американского друга. Соединенные друг с другом необычной судьбой, они стали откровеннее. Возможно, трагедия Боба способствовала возникновению новой дружбы.
Однако Агата предпочла одиночество. Она была опечалена смертью Боба, и тот факт, что Ламбер ушел навсегда, заставил ее призадуматься. Но не раскаяться. Нет, она никогда не призналась бы в своем соучастии. Ей было мало того, что произошло. В ночной тьме она думала о том, как добраться до Ятто фон Цантара. Ее дьявольская натура никак не могла успокоиться. Жажда мести возобладала в ней над всеми остальными чувствами.
Красный Волк тоже решил побыть один. Было очевидно, что его провозглашение псиофом откладывается. Никому не хотелось праздновать после такой горестной утраты. Он поблагодарил Джено, Суоми и Рене за дружбу, но составить им компанию не захотел. Он был слишком потрясен. Этот Контра Унико он запомнит на всю жизнь.
Когда Гулкий удар пробил девять, все уже вышли из Аркса и столпились возле конюшни. Свинцовое небо нависло над Долиной мыслей.
Гроб из красного дерева несли на плечах Стае и Набир, а Эулалия наигрывала древние мелодии на скрипке. В сопровождении антеев и союзников псиофов шла мадам Крикен, вся в черном и в шляпке с вуалью, скрывавшей ее усталое лицо.
Путь до кладбища был долгим. Люди вереницей шли за гробом. Они пересекли лужайку на берегу Кривозера, где плавали восхитительные субканды. Потом поднялись по каменистой тропинке, что тянулась вдоль маленькой рощицы. И вот наконец впереди показались низкие и разрушенные временем стены кладбища Аркса Ментиса. Маленькая калитка из кованого железа была на засове. Мадам Крикен достала большой ключ и отворила ее.
Мраморные могильные плиты с искусной резьбой были покрыты снежными сугробами.
Вековые деревья глубоко уходили в сырую землю своими узловатыми корнями. Набир и Стае с гробом на плечах направились на южную сторону кладбища, минуя могилы, склепы и гробницы суммусов сапиенсов и псиофов, захороненных в Арксе Ментисе начиная с тысяча пятьсот пятьдесят пятого года. Могил антеев там было всего несколько. Джено Астор Венти сразу же увидел плиты с именами ребят, умерших из-за суплициума. Он вспомнил Окулюс Дьяболи и задрожал. Суоми, которая шла рядом, спросила:
— Тебе плохо?
Джено, понизив голос, прочитал ей имена антеев: Ганс Бисвангер, Эмили Лондон и Амос Корриас.
Доротея, на всем пути сопровождаемая Оскаром, показала Дафне и другие могилы молодых людей, скончавшихся в Арксе Ментисе.
Крикен остановилась перед маленькой часовней, украшенной резьбой. У входа четко виднелась надпись: «Небо забрало тебя, оставив в наших сердцах мысли твои». Ниже было начертано имя девочки, рожденной в Индии:
Аша Венката Раман
1773–1785
(антея третьего уровня)
Поражена молнией во время Контра Унико
— В этой маленькой часовне покоится Аша, антея. Она погибла во время полета на спиккафило, — громко сказала мадам Крикен, поворачиваясь к процессии. — Там есть место и для второй могилы, где мы и похороним Боба Липмана. Да упокоится он с миром!
Врач и святой поставили гроб в глубине капеллы. Псиофы и антей преклонили колени. Тишина была нарушена молитвами и словами прощания. Агата разрыдалась, не в силах больше сдерживать себя. Кто-то из медиумов попытался утешить ее, но она убежала и вернулась в Аркс Ментис.
Мадам, подняв черную вуаль, вынула головокружитель и красную тонку Боба и положила их на гроб. Несколько минут она стояла с закрытыми глазами.
Рене все время находился рядом с Доротеей. Ноги из-за когтей у него невыносимо болели — долгая дорога обессилила его.
Суоми шепотом спросила у Джено:
— Никто не принес ни цветочка?
— Сейчас зима. Здесь, в Арксе, трудно найти цветы.
Тут, словно услышав эти слова, вперед вышел Аноки Кериоки. В руках этот мужественный юноша держал венок из листьев с жемчужинами из деревни сиу. Краснокожий сплел его за ночь. Подойдя к гробу и возложив на него венок, Аноки прижал руку к сердцу и затянул траурную песнь своих предков-воинов. Это была последняя дань уважения погибшему антею.
Псиофы группами уходили с кладбища. Остались только трое сапиенсов, братья Астор Венти, Доротея, пожилая армянка Дафна Огроджан да маленький Оскар, который рыскал вокруг. Мадам Крикен повела всех к западной части кладбища, где находились большие гробницы суммусов сапиенсов. Они подошли к ограде, обвитой порыжевшим плющом.
— Здесь покоится Риккардо Железный Пест. — И мадам Крикен указала на гробницу, щедро украшенную стеклянными и фарфоровыми статуями.
— Давненько я не приходила сюда, чтобы почтить память нашего любимого суммуса сапиенса, — сказала Дафна, громко покашливая.
Изысканная красота этого склепа буквально заворожила Джено. Он стоял, погруженный в раздумья, как вдруг залаял Оскар. Доротея и Рене отправились посмотреть, что его так встревожило. Из ежевичного куста навстречу им высунулась морда пса с маленькой косточкой в зубах.
— Фу! Брось! — велела ему Доротея, вытягивая собаку за уши из куста.
Рене раздвинул руками колючие ветки и увидел кучку костей на могильной плите, покрытой снегом и перегноем.
— Это останки какого-то животного, — предположила Доротея.
Рене непроизвольно замахал крыльями. Потоком воздуха могила сразу же расчистилась. Плита из серого мрамора не содержала ни имени, ни фамилии захороненного под ней, а только инициалы и годы рождения и смерти:
С. С. П. А. В.
1633–1666
Мальчик тут же позвал Джено и всех остальных, а Оскар не унимался и продолжал лаять.
— Пауль Астор Венти! — воскликнула мадам Крикен пронзительным голосом.
Джено опустился на колени и пальцами провел по высеченным буквам, наполовину стертым непогодой и временем.
Дафна оперлась о дерево — ее трясло. Набир со Стасом остались с Суоми, чтобы девочка не споткнулась о куст ежевики.
— Значит, он здесь! Похоронен в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году в безымянной могиле. Странно, что до сих пор ее никто не заметил, — сказала Марго, тщательно осматривая все вокруг.
Братья, стоя на коленях, обменялись недоверчивыми взглядами.
