замечательно.
Многие из безработных стали подворовывать. Двух ребят за последние три месяца посадили. Доведенные до отчаяния такой жизнью, они ворвались в универмаг и внаглую потащили к выходу все, что подвернулось под руку. Там их скрутили охранники и вызвали милицейский наряд.
А на днях Лютого зверски избили. И за что? Вот здесь же, в центре, у служебного входа в ресторан «Саяны» он примостился у контейнера для пищевых отходов и стал ждать, когда из кухни вынесут что- нибудь съедобное. На этот раз это были говяжьи берцовые кости в большом алюминиевом баке.
Тащивший его мужик в белом фартуке и такого же цвета колпаке покряхтывал от напряжения. Олег вышел из-за контейнера ему навстречу — грязный, небритый, запущенный, и попросил не выбрасывать кости.
— Охрана! — испуганно заорал мужик во все горло.
Могучие бугаи налетели через секунду на Олега — вшестером на одного. И принялись молча, методично избивать его, а потом вышвырнули с хозяйственного двора.
Олег двое суток отлеживался в своем бараке, а потом решил вернуться в «Саяны», и не с пустыми руками…
Олю в особняк Быкалова его шестерки привезли на черном «мерседесе». Хозяин лично встретил девушку на пороге своего дома и проводил в роскошно обставленный каминный зал, больше всего напоминавший провинциальный музей средней руки. Белая резная мебель на гнутых ножках сверкала позолотой. Даже бар с подсвеченной зеркальной полкой был выдержан в стиле позднего барокко.
Бледная как труп гостья без сил опустилась на диван, даже не удостоив вниманием ни картины передвижников, украшавшие темно-зеленые стены комнаты, ни высокий, на одной ножке, столик с бронзовой скульптурой, изображавшей сезонного рабочего.
— Дай мне дозу! — попросила она умоляющим, срывающимся от напряжения голосом.
Торжествующий Быкалов молча вышел из гостиной и через минуту вернулся с полным шприцем героина и тонким резиновым жгутом. Торопясь и дрожа всем телом, девушка перетянула руку выше локтя, ввела в вену иглу. И секундой позже, закрыв глаза, откинулась на спину.
— А ты меня старой свиньей называла, дурочка… — улыбнулся Быкалов, подошел к бару и плеснул в стакан виски. — Ну, что? Будем дружить?
— Будем… — покорно кивнула Ольга.
— Вот и умница. — Быкалов медленно подошел к лежащей на диване девушке, скинул ботинок и поставил обтянутую пестрым носком стопу на ее плоский живот.
Не для того чтобы сделать ей больно, нет, он ведь не примитивный садист! А для того, чтобы унизить, показать, кто здесь хозяин, и почувствовать под ногой ее бугорок Венеры, увидеть который ему так хотелось…
В ресторане «Саяны» ярко горел свет, молоденькая певичка в сопровождении вокально- инструментального оркестра довольно удачно имитировала песню Антонова «Море, море, мир бездонный…».
Публика — все больше новоявленные миллионеры и перестроечной волны юркие бизнесмены — наслаждалась жизнью, потягивая французские вина или шотландский вискарь, стоивший вдвое дороже месячного заработка рабочего. Они в поте лица жевали крольчатину под сметаной или сражались до последнего с закованным в розовый панцирь тихоокеанским лобстером, со знанием дела рассуждая о том, что кальвадос — полное говно, и наша яблочная водка в сто раз лучше. В то же время их дамы, увешанные бриллиантами и золотыми побрякушками, как новогодние елки, пытались разобраться с виноградными улитками, доставленными в Красноярск самолетом прямо из Парижа.
И вдруг около часу ночи в этот уютный мирок ворвался немытый-нечесаный, мрачный, как монах, молодой бомж с гранатой. Он подбежал к эстраде, вырвал у певицы микрофон и заорал что было мочи:
— Все на пол, быстро, мордой вниз! Лежать, я сказал!
Для пущей убедительности он с ходу заехал ногой в нос бросившемуся к нему охраннику. Парня смело в аут.
— Ну, что? — издевался Лютый над публикой, сам не ведая, что творит. — Нравится вам, гниды, с пола есть? Вы у меня еще говно жрать будете!
Музыканты аккуратно положили инструменты на пол, отключили аппаратуру и скромно удалились через кухню. Олег их отпустил, как и всю обслугу — официантов, метрдотеля, поваров…
А милицию вызвал гардеробщик, поскольку его хозяйство контролировать находившийся в зале ресторана Олег не мог…
Быкалов любил такие вот моменты, когда он в очередной раз становился победителем. Особенно, когда победа давалась с трудом. А с Олей у него не сразу получилось, потребовалась длительная, выматывающая осада.
Началась эта история через полтора года после того, как Володю Воробьева, жениха Оли, забрали в армию. Быкалов выхватил ее случайным взглядом из городской толпы, проезжая мимо на машине. Красивая, стройная и гибкая, она сразу же привлекла его внимание, но настойчивые ухаживания результата не дали. Девушка ждала своего парня из Афгана и уступать пожилому ловеласу не собиралась.
Не любовь, а ущемленное самолюбие руководило Быкаловым в тот момент. Как это так — ему отказали! Да кто вообще в этом городе смеет ему отказывать? И деньги он Ольге предлагал, и свое покровительство. И все напрасно.
Машину Быкалова часто видели возле Ольгиного дома. Он приставал к ней повсюду, буквально не давая прохода. И, в конце концов, она — это было зимой — выбежала из своего подъезда, выхватила из рук опешившего дворника лопату и расколошматила черный мерс настолько, насколько могла. Растолкла лобовое стекло в одну минуту. Сидевший в салоне Быкалов сначала струхнул от неожиданности, а потом рассмеялся и все ей простил. Почему? Потому что он любил все необычное, а тем более — нестандартные решения. Закончив свое дело, Ольга спокойно вернулась домой.
— Я говорил ей, будь ты моею, и буду жить я, страстью сгорая… — пропел Быкалов несколько тактов любимого романса и дал себе слово, что Ольга непременно станет его женщиной.
И в ту же ночь к Ольге на квартиру нагрянули незваные гости. Ее грубо разложили на полу, но не для того, чтобы изнасиловать, а чтобы вколоть дозу афганского героина. Быкалов строго-настрого запретил подручным наносить девушке телесные повреждения. Им была поставлена простая и ясная задача — посадить ее на иглу. И они кололи девушку насильно еще несколько недель. Так она стала наркоманкой…
— Ну, давай-давай, открой глазки. — Быкалов взял девушку за плечи и помог сесть на диване. — Видишь, как все хорошо! — Он присел рядом. — Тебя уже не колотит и не трясет. Щечки порозовели. Скоро совсем человеком станешь. Ну, скажи, зачем ты все время упрямишься? Что ты выгадала, что приобрела, кроме проблем? Запомни, детка, с Быкаловым шутки плохи. Меня надо любить!
Тяжело дыша от охватившего его желания, он положил руки ей на грудь, но Оля резко оттолкнула его.
— Как? — удивился Быкалов. — Ты опять ерепенишься? Так, может, отмотаем все назад?
— Нет, — испугалась она, — не надо назад!
— Вот и правильно, — мерзко улыбаясь, Быкалов принялся дрожащими от похоти пальцами расстегивать на Оле кофточку…
— Приготовиться к штурму! — крикнул старший лейтенант бойцам СОБРа, окружившим ресторан «Саяны». — Вперед!
Спецназовцы рванули вперед, круша и топча все на своем пути, как стадо слонов. Одна группа ворвалась через двери, другая прямо сквозь стекла витрин ломанулась в окна. Несколько человек проникли в заведение через служебный ход и вбежали в обеденный зал со стороны кухни. Гвалт поднялся невообразимый.
