Такие остановки – по несколько раз в смену – бывают на конвейере каждый день. Особенно частая причина их – нехватка изделий, присылаемых другими заводами. Например, электрического оборудования, специальных пружин, пластмассовых деталей. Помимо обычного отдела снабжения, добывающего сырье и материалы, на заводе имеется многолюдный отдел кооперации, специально предназначенный для «выколачивания» внешних поставок. Быть начальником этого отдела – самая проклятая должность на заводе: как ни старайся, все равно будешь на плохом счету, потому что если конвейер останавливается из- за нехватки внешних деталей, то это считается виной начальника отдела кооперации. А на объективные причины, как известно, ссылаться нельзя.
На моей памяти сменилось много начальников отдела кооперации – как правило, они убегали с этого поста куда глаза глядят или же их снимали «с треском» – с понижением в должности и партийным взысканием. Сейчас отделом руководит сорокалетний Семен Китаин, человек с железными нервами, в прошлом офицер КГБ. Но и он недавно сказал мне: «Работенка у меня первый сорт. В любой момент могу потерять партбилет или помереть от инфаркта».
Возникает, конечно, вопрос, почему же люди идут на такую адову работу. Ответ прост: они не идут, их принудительно назначают.. Существует неписаный закон, что коммунист не имеет права отказываться ни от какой работы, если на эту работу посылает партия. Зная это, директор завода использует партком как безотказный инструмент для давления на людей. Те тоже знают, что это вовсе не партия их посылает, а отдел кадров и директор завода. Но сказать об этом вслух нельзя – в момент расстанешься с партийным билетом, и тогда конец тебе. В сто, в тысячу раз лучше быть беспартийным в Советском Союзе, чем исключенным из партии.
Как бы то ни было, а конвейер пока стоит. Где-то там, в диспетчерской, горят на пультах красные лампы, неистовствует директор, угрожая Китаину страшными карами, а здесь сравнительно тихо. Одни рабочие используют паузу, чтобы подготовить свои узлы к установке на машину, ибо они знают, что к концу смены будет непременный аврал, и конвейер пустят на предельную скорость; другие, сбившись в кружок, слушают рассказчика; третьи просто дремлют на сиденьях автомобилей.
Познакомьтесь, пожалуйста, – это Николай, один из лучших сборщиков завода. Его должность на конвейере – «скользящий». Так называются самые опытные слесари, умеющие выполнять абсолютно все сборочные операции. Их обязанность – помогать там, где не справляется основной рабочий, присматривать за новичками, заменять людей, отлучающихся от конвейера по естественным надобностям или внезапно заболевших. Николай пришел на конвейер еще в мои времена, больше десятка лет назад, и работает здесь по сей день.
— Коля, сколько здесь таких как ты, с десятилетним стажем?
— Таких-то? Раз-два и обчелся. У нас на сборке народ долго не задерживается, хоть и платят ничего, прилично. Работа, сам знаешь, трудная, однообразная, для стариков не подходит, сил требует. Гонят нам молодняк, все новых да новых – обучай, Никола! Только его обучишь, только он темп наберет – бах, и ушел.
Кто в армию, кто на учебу, а большинство в механические цеха подаются, там не так выматываешься.
— Хорошо, а что значит «платят прилично»?
— Ну, я вот в самый плохой месяц меньше ста двадцати не получаю ($132). Бывает и сто сорок ($154).
Это скользящие, а рядовые – им идет в месяц от девяносто до ста десяти (от $100 – $121). В цехе у станка попробуй-ка, выколоти такие деньги, там и семьдесят пять многие с трудом берут ($83).
— Напомни, Коля, какая у тебя семья. Я что-то запамятовал, давно не виделись.
— Семья какая была, такая и осталась, только Танька с Юркой подросли. Считая с моей мамашей, нас пятеро.
— Жена работает?
— Конечно, а то как же? Лаборантка она теперь, здесь же, в заводской лаборатории. Устает не очень, получает семьдесят. Да мамаша моя тридцать один рублик пенсии имеет ($77 и 34). Ну, а меня ты знаешь, я почти не выпиваю, так что у нас, можно сказать, с деньгами порядок. Соседи приходят пятерки да трешки до получки занимать, богачами считают.
— Рад за тебя, Коля. Но все-таки хотелось бы знать окончательную цифру – сколько у вас чистыми в месяц остается, после удержаний?
— Что ж, на все налоги двадцатку в месяц долой. Налога на малосемейных с нас не берут, у нас дети, мать со своей пенсии вообще ничего не платит. Чистыми на руки получаем всем колхозом примерно 210 в месяц. Это в среднем. ($230)
— С квартирой как?
— Роскошь! Живем как боги. В прошлом году наш барак, слава Аллаху, пошел на дрова – ты ведь помнишь, какие у нас были царские палаты. Ну, дали в поселке две комнаты, одна 22 метра, другая 15. А всего-то квартира трехкомнатная, одна семья соседей. И с ними повезло: Яша Горский, инженер из производственного отдела, может знаешь? Парень, дай Бог, – тихий, непьющий, все читает вечерами, и жена у него правильная. Беда только, что она теперь беременная ходит. Появится у них крикун – он нам всем даст жару.
— И сколько за такие две комнаты?
— Да в общем пустяки. Вместе с газом, электричеством и прочим рублей восемнадцать-двадцать ($20- 22). Зимой побольше, летом поменьше. Как всегда. Оп, извините-ка! Пошел конвейер. Будет сейчас гонка!
Николай стремительно убегает.
III.
Мы только что беседовали с одним из самых благополучных рабочих – со сборщиком Николаем. Выяснили его бюджет и как он живет. Посмотрим, что может купить на свои деньги наш «богатый» знакомый.
Мы с вами походили уже по магазинам и хорошо знаем советские цены. Сравнив их с английскими, американскими, итальянскими или скандинавскими, мы при самом благожелательном подходе получим средний коэффициент 3. Фактически он больше, но давайте уж считать, что цены на все товары в СССР втрое выше средних западных цен. Сделаем теперь еще один шаг в пользу Советского Союза – учтем, что цены на некоторые товары и услуги там ниже, чем на Западе. Дешевые квартиры (не будем сейчас говорить об их качестве и размерах), дешевые сигареты ($0,15-0,20 за пачку, а американский «Астор» – $0,44), низкая плата за проезд на городском транспорте и некоторые бытовые услуги вроде починки обуви или стирки белья – великодушно сбросим на это целую единицу с нашего коэффициента. Примем, что общая стоимость жизни всего вдвое выше, чем в средней западной стране.
А теперь вернемся к нашему Николаю, средний годовой заработок которого составляет $1700. Разделив пополам, получим $850. По самым скромным западным стандартам это уровень глубочайшей нищеты.
Если взять в расчет весь семейный доход Николая – как вы помните, среднемесячная цифра после уплаты налогов была названа $230 – то в годовом пересчете это будет $2760. После деления на два – $1380. Как же жить пятерым на такие деньги?
А вот как. Николай и его жена обедают в заводской столовой, где при тщательном выборе блюд, можно поесть за $0,50, Их дети получают в школе легкий завтрак еще дешевле – примерно за $0,30. Таким образом, четверо из пяти членов семьи двадцать пять раз в месяц едят за общую сумму $40. Что же касается завтраков, ужинов и питания в воскресные дни, то жена Николая после работы бежит в магазины и стоит в очередях за какими-нибудь более дешевыми продуктами – рыбой, крупой, овощами. Вместе с недорогим сравнительно молоком, с дешевым хлебом, которого едят очень много, с картофелем по $0,05 за фунт, это составляет рацион семьи. Разумеется, их дети не едят фруктов, не пьют фруктовых соков, а маленькая шоколадка или пирожное – для них праздничный подарок.
Сложнее обстоит дело с покупкой одежды и обуви. Постойте у заводских ворот в самый лютый мороз –
