самом центре.
— Ой! Это же моя тетя и есть, — обрадовалась Галина, — ну надо же, какое совпадение! Ваня, иди сюда!
Жаровня приблизился к компании, так же шумно порадовался за киевлян и объявил, что лучшего места они во всей Феодосии найти не могли.
— Вот такая тетка! — кричал он, размахивая могучими руками. — Будете у нее в квартире как у Христа за пазухой! А то давайте к нам! Накормим своим, домашним, вон вы какие тощие, горожане, аж синие!
— Зато худые, на одном топчане помещаемся, — отшучивалась Оля, — и экономия опять же, пропитания нам нужно впятеро меньше!
Под возникший смех и галдеж Вера, в свою очередь, разглядывала Андрея. Он казался худощавым по сравнению с армейским другом, в его стройном теле не было ни капли жира. Мышцы рельефно прорисовывались при каждом движении, но в меру, и вообще в нем всего было в меру: не слишком высок или мал, не болтлив и в то же время не молчун. Обращала на себя внимание необыкновенная координация его движений. Каждый жест был абсолютно точен и экономен. Такое Вере не часто приходилось видеть, и она смотрела на него во все глаза.
Андрей заметил этот взгляд и превратился, как многие мужчины в такие минуты, в мальчишку — этакого Тома Сойера, который ходил на руках и выкидывал всякие коленца перед девочкой Бекки Тэтчер.
— Иван, а давай-ка разомнемся, по старой памяти. А? — спросил он.
Иван обрадовался.
— О! Конечно, давай! Я тут совсем заржавел.
Они отошли в сторонку, в свободное от топчанов и пляжников место. Жаровня страшно выпучил глаза, рыкнул и понесся на Двинятина. Когда они сблизились, Андрей, казалось, просто шагнул в сторону, но Иван покатился по песку. Никто, и Вера в том числе, не заметили никакого движения. Поднимая тучу песка, Иван вскочил и вновь налетел на Андрея.
Оля с Кириллом, смешно приоткрыв рты, смотрели на потасовку. Мать семейства на секунду заволновалась, но лишь на секунду. В глазах друзей было мальчишеское бесшабашное веселье, и больше ничего. Она обратилась к жене Ивана:
— Ребята служили в воздушно-десантных войсках?
— Точно, — подтвердила Галина.
А «цирковое представление» продолжалось. Вокруг столпились пляжники, в основном молодежь, и возгласами «вау!» и «упс!» выражали свое отношение к происходящему. Мокрый от пота, Иван продолжал наскакивать на Андрея, тот неуловимыми и точными движениями валил его на песок. Казалось, он играет, зная заранее каждый шаг противника и успевая раньше. Это было удивительно: мощный, широкий, мускулистый Иван ничего не мог поделать с поджарым противником, он страшно рычал и кричал, подбадривая себя, но все было тщетно. Наконец Жаровня длинной волосатой рукой изловчился зацепить Андрея за ногу, потом подхватил его на плечи, причем схваченный противник лишь расхохотался. Иван легко, будто ноша ничего не весила, с воплем понесся к воде, и оба рухнули в зеленую волну.
Вскоре довольный и мокрый Андрей, промокая полотенцем лицо и усы, осторожно присел на краешек топчана, где отдыхала Вера. Кирилл хотел было выразить свой восторг и попросить показать приемчик, но Оля eго незаметно ущипнула, и парень только кашлянул.
— Вера, — сказал Андрей, — я о вас совсем ничего не знаю, а хотелось бы узнать побольше. Это не будет слишком нагло с моей стороны?
Вера лукаво покачала головой.
— Вовсе нет. Мне ведь тоже о вас почти ничего не известно. Ну вот, стало ясно сейчас, что вы мастер айкидо.
Андрей удовлетворенно улыбнулся, но при этом сумел как-то смущенно пожать плечом — дескать, какой там мастер, так, балуюсь слегка. Вера продолжала:
— И мне тоже хотелось бы узнать о вас что-то, кроме армейских навыков, нынешней профессии и любви к животным. — Она кивнула на своего любимца. Пай, весь перемазанный в песке, мирно дремал под Вериным топчаном.
— Спрашивайте, отвечаем.
— Ну, для начала, как ваша фамилия?
— Двинятин. Андрей Владимирович. Теперь ваша очередь. Чем вы занимаетесь в мирной жизни?
— Я врач, психотерапевт. Работаю в клинике.
— Раз вы врач, то мы с вами почти коллеги, — лукаво заметил Андрей. В его словах явственно звучала радость: «дама с собачкой» оказалась не запредельно крутой деловой женщиной, а практически ровней ему. Оставалось надеяться, что у них с Верой обнаружится еще что-нибудь общее. — Представляю, как вы устаете от человеческих проблем! Обещаю, что не буду к вам приставать ни с какими вопросами по вашей профессиональной части.
— Приставать ко мне бесполезно, я сейчас никакая не доктор, а купальщица и загоральщица, — кокетничала Вера, с удовольствием ощущая себя действительно просто женщиной. Она прекрасно поняла, для кого была затеяна демонстрация ловкости.
Под эту легкую болтовню незаметно, но красиво, по-крымски ярко начался закат. Народ на пляже не убывал, все спасались от жары в море, не обращая никакого внимания на сумерки. На потемневшей воде танцевали огни морского порта, и уже намечалась бликами расплескавшаяся оранжевая краска заходящего солнца. То и дело слышались крики разносчиков всяческой снеди. К шуму южного города, как к постоянному фону, ухо начало привыкать. Фон складывался из возгласов «Ма-а-роженое в вафельных стаканчиках!», негромких интимных предложений «Креветки, первая свежесть, экологически чистые рачки», криков мамаш «Ты куда, маленький мерзавец?! Уже синий весь!», шума прокатных водных мотоциклов, грохота песни из ближайшего ресторанчика, ритмичного шороха волн по крупной гальке и разговоров, разговоров, разговоров…
Разговоры Веру умиротворяли, она время от времени кивала то Оле, то Ивану — они спорили, кажется, о непостоянстве крымской погоды. Андрей больше помалкивал, теребил свои усы, Галя пила воду из пластмассовой бутылки. Становилось темнее, но не прохладнее. Мимо прошел еще один живописный торговец, он разносил пахлаву. Провожая его взглядом, Вера заметила невдалеке сидящего на топчане рядом с полной женщиной парня. Вгляделась, подняла бровь.
— Николай, — негромко сказала Вера.
Парень завертел головой.
— Логвин, — добавила она.
Парень уставился на Веру, не узнавая. И тут полная немолодая женщина, тоже взглянувшая на Веру, вскочила.
— Родная моя! — закричала она, подбегая и тяжело увязая в песке. — Матушка! Спасительница!
Подбежав, плюхнулась у топчана на колени и зарыдала, сотрясаясь всем своим крупным телом. И компания, и все окружающие с веселым любопытством наблюдали, как смущенная Вера пытается поднять тяжелую тетку, как бегает вокруг и басовито лает белый спаниель. Женщина кое-как успокоилась и дала себя усадить рядом с Верой на топчан, но тут же громко завопила узнанному доктором сыну Николаю, чтоб он немедленно подошел и бил земные поклоны, в суматохе подошедшего сына не было слышно: Вера уговаривала женщину успокоиться, мол, все это пустяки, та благодарила без конца и вновь начинала плакать. «Точно как вы говорили, ну все правда! Целых полгода я ждала, как вы велели, и он вернулся!» — всхлипывала она. Вера уже раскаивалась, что позвала Николая, и старалась успокоить женщину. «Я очень рада, что у вас с сыном все в порядке», — повторяла она.
Николай, неловко кланяясь, увел свою темпераментную маму в сторону выхода с пляжа. Вера, улыбаясь, помахала им рукой. Галя, Андрей и Иван тут же потребовали от доктора объяснений, когда и как она спасла жизнь маме с сыном.
— Да никого я не спасла, — с досадой отмахнулась Вера, — история обыкновенная и банальнейшая.
— Не верим! — громко бушевал Жаровня.
