— О том, что Август, погубивший четырех человек: своего брата, его жену, свояченицу и нашу соседку Аллу, может выбрать третий вариант.
— А какие были два? — спросила Ольга.
— Тюрьма или больница, — ответил вместо Веры Андрей.
В этот момент мобильный телефон Веры заиграл
Вернулась и сообщила со странным выражением лица:
— Август Феофанов покончил с собой…
— Это и был третий вариант? — спросил Кирилл.
Вера не успела ответить. Двинятин взял ее за руку и сказал:
— С вами, девушка, опасно дело иметь, вы все знаете наперед! — Ему нисколько не было жаль преступника.
— Ага, мама у нас такая! — с чувством сказал Кирилл, словно Верины уникальные способности были предметом национальной гордости. — Помните, мам-Вера, как вы одному бизнесюге в сентябре две тыщи первого не советовали в Нью-Йорк лететь? А он, дурак, все равно полетел.
— Мама тогда нашу Любаню от этого самого типа выручала. — Оля достала из большого пакета с едой огромное антоновское яблоко и с сахарным хрустом откусила.
— Ничего не понимаю. — Андрей с недоумением взглянул на Веру. — Любаня — это кто?
— Мамина подруга с раннего детства! Они в первом классе сидели за одной партой.
— И на нее наезжал бизнесмен?
— Да.
— Она что, перешла ему дорогу?
Вера наконец решила вмешаться в разговор. Пока в купе беседовали, она переваривала полученную информацию о смерти Феофанова.
— Это долгая история. Как-нибудь расскажу.
— Нет. Так не пойдет. Поматросили и бросили? Давай, колись! — Андрей с притворной угрозой посмотрел на Веру.
— Ладно. Если кратко, то история такая: у моей близкой подруги возникли крупные неприятности с одним бизнесменом, я уладила эти неприятности. И совершенно случайно узнала, что он собирается в Америку накануне одиннадцатого сентября. Я ему посоветовала не лететь. Он меня не послушал и полетел. И погиб в одной из башен-близнецов. Все.
— Ничего себе «все»! А когда дело было?
— В августе.
— Так ты за месяц знала, что в сентябре произойдет?
— Я не знала, Я чувствовала. Знать и чувствовать — это разные вещи.
— Ребята, — сказал Андрей умоляюще, — вы меня не разыгрываете? Все это было на самом деле?
— Иес! — хором ответили Ольга и Кирилл.
— Так это же потрясающе, у тебя гениальные способности! Просто Божий дар! — Андрей от полноты чувств схватил Веру за руку и в порыве восторга поцеловал ее в губы. Вера улыбнулась. Дочь с зятем зааплодировали.
— Вовсе никакой не дар. Это скорее Божье наказание, мои предвидения, — покачала головой Вера. Она снова усадила взбудораженного Двинятина рядом с собой и принялась объяснять: — Представьте себе, что вы спите и вам снится что-то плохое. Что-то настолько ужасное, что нет сил это терпеть, словно душа погружается в кромешный ад. Внезапно вы просыпаетесь, и наступает освобождение. Все вокруг хорошо, а сон — это неправда, какие-то страхи подсознания. Вы чувствуете колоссальное облегчение, так? И вы можете рассказать окружающим свой сон. Вам скажут, что все это ерунда, и вы забудете свой ужас, на этом все для вас закончится. Но часть из ваших снов почему-то сбывается. Вы можете не запоминать и не фиксировать, какие сны вам снятся. Однако это бывает со всеми. У меня все происходит совсем по-другому. Какая-то деталь, предмет, случайный разговор, все что угодно рождает вдруг в моей голове странные картины. Иногда они внятные и связные. Но чаще я ничего не понимаю. Это такое ощущение, словно у тебя совсем нет кожи, как будто ты чувствуешь во сто, в тысячу раз острее, чем обычный, средний человек. И происходит это не во сне, а наяву. Иногда мои предчувствия точно адресованы. Как тогда, в случае с бизнесменом. В его кабинете на столе стоял перекидной календарь, и на одной из страниц был вид ночного Нью-Йорка. А рядом, на следующей странице, была месячная сентябрьская сетка. Я посмотрела и увидела, что одиннадцатое число обведено черным жирным контуром. Хотя на самом деле никакого контура там не было.
— И ты поняла, что одиннадцатое число опасно?
— Да.
— Но как ты связала это с Америкой?
— Я же говорю: рядом, на соседней странице, был ночной нью-йоркский пейзаж. Отдельно эти картинки могли ничего не значить. Но поскольку они находились рядом, я тогда почувствовала что-то похожее на начало гриппа. Головная боль, температура и вообще нехорошо. По опыту я знаю, это состояние — предвестие беды.
— И ты предупредила этого предпринимателя, чтоб он не ехал?
— Именно.
— А если б он принял тебя за городскую сумасшедшую?
— Ну и что? Он, наверное, так и подумал.
— Но он ведь хотел насолить твоей подруге, если я пра-вильно понял?
— Да, он мог сильно подпортить Любе жизнь.
— И ты, тем не менее, решила отвести от него беду? Ты, по сути, пыталась спасти ему жизнь?
— Но ведь не спасла! Он же мне не поверил.
— Странно. Ты врага предупреждала об опасности?
— Что же тут странного, Андрюша? Я ведь врач. И ты тоже доктор, только ты лечишь братьев наших меньших, но должен понимать такие веши. Если твои пациенты тебя кусают или царапают, ты ведь все равно их лечишь. Или нет?
— Все равно, ты удивительная женщина.
Вера провела привычным жестом по своему лицу, словно снимала лесную паутинку.
— Мам-Вера! Мы уже накрыли царский ужин. — Кирилл перебросил через согнутый локоть белое вафельное полотенце.
— Какая красота! — потерла ладони проголодавшаяся мать семейства.
— Ты налегай на еду, налегай! Тебе силы понадобятся, чтоб нам все рассказать про этого маньяка Феофанова, — командовала Ольга.
На столике лежала льняная салфетка, которую Вера всегда стелила, когда приходилось есть в полевых условиях. На ней в прозрачных пластмассовых судках расположились: отварная картошка, утомленная сливочным маслом и густо посыпанная укропом; огромные алые помидоры и сладкий желтый перец, кусочки дыни, а также завернутая в фольгу, но уже нарезанная порционными кусками курица-гриль. Вся эта снедь ласкала глаз, щекотала ноздри вкусными ароматами и сладко томила желудок. Компания принялась за еду с таким энтузиазмом, словно постилась несколько суток. Поездной зверский аппетит дал себя знать.
— Когда вы все это богатство успели сварганить? — изумился Андрей.
— Пока вы с мамой ездили к Кадмию, — гордо ответила Ольга. И добавила, как само собой разумеющееся: — Мама ведь сказала, чтоб Кира взял билеты на сегодня на вечерний дилижанс, не ехать же нам голодными. Пока он метнулся диким кабанчиком на вокзал за билетами, я сочинила весь этот натюрморт. Вкусно?
— Выше всяких похвал! Это получше ресторана будет, — вытирая усы салфеткой, сказал Андрей.
— Моя школа! — гордо вскинул голову ее молодой супруг.
— И мои университеты! — развеселилась Вера.
