нуждающимся в переводе языком жестов: нежно поглаживала лицо, целовала губы, грудь, раненное плечо, в котором Егор больше не ощущал боли. Неожиданно девушка ударила пучкой пальчика прямо в ранку. Егор вскрикнул от неожиданности, а Аша прижалась губами к ранке и сказала непонятную фразу, которой он не придал значения: — Когда останешься один, не сопротивляйся.
'Вон оно что, — Егор, не переставая считать шаги, снова свернул, на кратном пятидесяти шагам расстоянии, но теперь уже вправо. Анализируя дальнейшее, Егор попытался войти в медитативное состояние и абстрагироваться от реакций мозга. Через каждые пятьдесят шагов меняется параметр частоты облучения и одновременно — считывание, и сканирование индивидуальной ауры биофизиологического поля, 'до и после'. Чем активнее сопротивляется организм внешнему воздействию, тем точнее отслеживается 'коридор' частот, коими можно воздействовать впоследствии на объект. У нас это называется 'управление сознанием' или — зомбированием объекта и даже скопления людей на программированное поведение. Значит, скорее всего, Ааша не подослана, размышлял Егор, а, зная, что мне предстоит, рисковала… остаётся закавыка — откуда знала обо мне и как она ловко спланировала всё? Тупик? Пока, пожалуй, и тупик, но уже 'теплее' и навевает определённые мысли, к которым я вернусь позже. Егор вскрикнул от догадки и хлёстко ударил ладонью по бедру, отметив про себя седьмой и? последний поворот. Как он и догадался, коридор имеет семь этапов по цветам звуковой и цветовой октавы. Семь! — вздрогнул Егор от охватившей догадки: 'Семь миров, соединённых у-а-ла-э… Вездесущая семёрка' — и остановился на последней ступеньке. Забарабанил в дверь, предвкушая разговор со Скеем.
Дверь открыл детина-'ступай'. Егор, по-хозяйски вставил факел в стеновой паз и предвосхитив слова Хурта и 'ступая' начал сбрасывать одежду, доброжелательно и искоса поглядывая на ключника.
Да, это была комнатушка-сени через которую его привели сюда со дворцовой площади, и никакой ни дворец. Егор сбросил штаны и аккуратно сложив одежду и башмаки на лавке, в чём мать родила забрался в просторную бочку в два обхвата… Вчера, по приходу он не мог понять зачем здесь — под землёй в центре помещения три на четыре метра находится деревянная бочка, да таких размеров, что её не вытащить наружу и не втащить. Егор удовлетворённо закряхтел: вода оказалась свежей и чистой, а вода отдавала благовониями. Перед тем как нырнуть, Егор решил добить и ключника Хурта и смурного ступай- болванчика:
— А вы, однако, не боитесь, что я выбью затычку и проскользну через канализацию вьюном в реку… Море волнуется 'раз', море волнуется 'два' — пропел Егор детскую считалку, заговорщически подвигнул Хурту и болванчику-ступаю с отпавшей челюстью и признаками попытки понять столь высокий штиль, и нырнул, обдав брызгами с ног до головы, переваривающих абракадабру, стражей и тупо зырящихся на торчащую бочковую затычку у сливного колодца. В таком виде и застал их нагрянувший Снт. Нигер метко зашвырнул на лавку чистую одежду для Егора, пожал плечами и вышел вон.
Егор не мог и предположить столь важные события произошли за ночь!
Снт, спустя рукава отнёсся к приказу Скея — найти в реке меч Гора. Собрав десяток солдат, они явились на берег, где был пойман ненавистный бог Гор. Обшарив дно, как и полагал Снт, они не нашли клинка. Да и как мог найтись, если Гор вонзил его в пасть водяной твари и это совпало во времени с выстрелом из 'та', а где теперь та издохшая тварь — ищи-свищи! Снт и сам не глуп, ведь меч-то бога Гора оказался далеко не простым, ох каким непростым. Бог Гор свои клинком обрезал как масло три меча солдат Снта, а ведь их мечи выкованы искусными кузнецами и весьма дороги, а тут как бритвой срезано. Снт и сам протупил, когда смотрел в кузне на двоих растерянных товарищей, а ведь одного он знает целых пять лет… Протупил он и когда по запарке не сообщил Владыке о свойстве меча бога Гора. Ведь и его — Снта, клинок оказался со срезанным лезвием. Скей устроил разнос, какого Снт и не припомнил. Хорошо, что владыка смог успокоить свои нервы, а то пришлось бы ему коротать остаток жизни на ближайшем руднике… Когда взбешённый Скей проорал ему в лицо что клинок Гора стоит больше чем десяток воздушных лодок, Снт побелел и рухнул ниц перед хозяином, уже прощаясь с жизнью и злясь на себя. Ну откуда он мог знать о такой цене клинка. Скей, наконец, смилостивился, но приказал отставить поиски меча, а сами сведения о поисках чудесного меча, под страхом смерти, никогда не достигли ушей шпионов противников богов моря. Потому все помощники по поискам отправились к Слону самим Снтом. Если бы сейчас Снт мог предугадать, что злополучный меч имеет цену гораздо высшую, чем сто лодок и явится причиной многих смертей и в том числе среди владык, иначе отнёсся бы к словам Скея и крепко призадумался, но, увы.
Не знал и духом не ведал о свойствах меча и сам Егор. Переодетый в предложенную одежду, он шагал в сопровождении почётного караула из четверых дюжих 'братьев из ларца' по направлению к семи из чёрного базальта ступеням филиала главной обители владыки Скея. Он с нескрываемым интересом разглядывая здешнюю архитектуру и покручивал различные варианты предстоящей беседы со Скеем.
А что же сам клинок? Когда нашёл его Егор, ничем особенным не отличался, разве что остротой одного из лезвий, отсутствием полноценной рукояти, следы коррозии, и всё-таки Егор вчера заприметил недоумение на лицах солдат во время схватки, но пока не придал значения — совсем другими вопросами был занят! Не мог знать он, как впрочем, и сам господь Скей, что этой ночью, в спешке, к побережью, где в тихой бухте у столицы Скея качается двухмачтовик известного нам капитана, привёзшего ранее 'посылку' владыке Скею. Так вот: туда отправлен нарочный с обрубком меча одного из солдат, выкраденный под самое утро из кузни Саера. Скей уже распорядился принести все четыре 'испорченные' меча и вот этот последний, как раз и похищен. Именно из-за этого Снт такой злой и мрачный. Но мы отвлеклись. Что же особенного в обыкновенном куске железа, применяемого в ратном деле — нашем мече? К величайшему сожалению рассказ о чудо-мече в данный момент неуместен, ибо Егора провели к однорядной колоннаде из семи опор белого камня за которой уже виден украшенный незамысловатой свастической резьбой сводчатый высокий вход, а по бокам!!! У Егора часто забилось сердце. По бокам от входа, на пьедестале — всадники, одетые в полусапожки в развевающихся просторных безворотных рубахах и брюках на оскаленных саблезубых.
— Фантазия чудака, — Голос Скея прозвучал так неожиданно, что Егор вздрогнул. — Да, — задумчиво повторил Скей, — это фантазия художника, хотя и является раритетом и весьма дорогой штуковиной у нас — господов. — Скей задрал нос от изливающейся гордости за себя любимого. — Никогда саблезубый не носил седока и не станет этого делать… Егор Семёнов, капитан 'одинокого странника'. Проходи, а вы — вон отсюда, — брезгливо поморщился господ Скей на охрану. — Саблезубые найдены мной у одного из уцелевших домов погребённого водой города, и изваяны неким чудаком две с половиной тыщи лет назад. В моей гостиной ты увидишь нечто более занимательнее чем эти два быка. Стол накрыт, а я очень рад такому дорогому гостю.
— Я, тоже весьма рад твоему гостеприимству, а еще больше — возвращению с того света, Скей. — прервал словесный понос 'себя любимого', Егор. Хозяин не стал пикироваться с гостем: они проследовали в строгий и широкий коридор с отлитыми из металла бюстами в натуральную величину неизвестных Егору людей и вошли в просторную залу метров пятидесяти диаметром с двумя кольцами витых колонн, подпирающих свод. Напротив, у внутреннего ряда, сервированный всевозможной снедью стол на шесть персон, по сторонам стола — веерные фонтанчики. Ощущенире утренней свежести и запаха роз.
— Прошу к столу мой гость… Не ожидал? — довольный произведённым эффектом Скей, пропустил мимо внимания столбняк, напавший на Егора.
— Ты удивляешь меня всё больше и больше, — признался Егор. — После всех перипетий ты приглашаешь меня — пленника к званому столу. Я начинаю склоняться к мысли, что окружающая реальность — сон, или искусная иллюзия, мастера по части иллюзиона — Скея!
— Господа Скея, Гор — поправил саккарец. А ты, Гор, разве не допускал мысли, — оживился внезапно Скей — что наша реальность тоже плод чьего-то воображения, а мы — манекены в руках искусного кукловода и, мало зависит от нас. Нужно всего то философски принять игру — не более. Обходи пороги и водовороты в стремнине реки, превращая плавание в удовольствие, а не барахтанье против течения и борьбу с призраками — сопротивление неизбежности. Кстати, Гор, мы ведь находимся лишь в одной из резиденций моих земель, а моих земель ой как много. Всё живое этого континента принадлежит мне и я решаю судьбы и дёогаю за верёвочки.
— Я, так понимаю господь Скей, что ты предлагаешь мне занять достойное место среди твоих кукол, в обмен на откровенность искреннего желания сотрудничества.
— Это мы обсудим после застолья, мой уважаемый гость, — хозяин заметно обрадовался пониманию
