могу, так это вот это, — он кивнул в сторону дверей. В камеру вошёл кланяющийся слуга с полотняным свёртком на плече. Слуга отнёс свёрток к стене и наскоро соорудил топчан. Рыжая, не ожидавшая такого развития, заметно сникла и теперь молчала, опустив головку. Егору стало жаль и он уже хотел, было подбодрить девушку, когда она вскинула голову и истерично захохотала.
— Ты бы поела, — Егор уже успел последовать совету лекаря.
Рыжая, совсем не похожая на самоуверенную богиню у кузни, дающего под зад Снту, робко приблизилась и опустилась рядом сначала на колени, а потом махнула рукой и умостилась по-турецки.
— А ну их, — взмахнула рукой рыжая, решительно опила сохе и тут же закашлялась. — Давай есть, пока горит факел, — предложила она и разлила в глиняные стаканчики сохе. Егор потянулся за мясом и вскрикнул от пронзившей плечо боли.
— Я подам тебе еду, бог Гор, — рыжая скинула плащ и накинула на плечи скрывающего дрожь Егора. — Да, я знаю и твоё имя и то, что ты пришёл с неба бог Гор, — девушка придвинула к Егору блюда: разломила лепёшки, одну взяла сама, а вторую предложила Егору. Егор пожал плечами, но не отказался, дивясь разительным сменам настроения спасительницы.
— Давай выпьем и согреемся, бог Гор, — не дожидаясь ответа, рыжая, подала чашку Егору. Выпили.
— Меня зовут Аиша, — улыбнулась девушка, придвигаясь ближе. — Мой отец снова вызволит меня, как это было всегда. Я выросла, без мамы и он потому не чает во мне души, а я пользуюсь всем богатством, — призналась неожиданно она и, собрав волосы на затылке, заправила под ворот рубахи.
— Завтра все в городе распространятся слухи, что я больше не девушка, — Аша заглянула прямо в глаза Егору. — Скей специально оставил меня с тобой, чтобы 'ославить' в этом городе и среди владык побережья и тут даже мой отец не вправе заступиться за меня. Но, — Аша вызывающе тряхнула головкой. — Я не жалею, а может быть это и есть моя судьба бог Егор.
— Да ты дрожишь, — Егор скинул плащ и, сдержав приступ боли, замер.
— Какой ты горячий, — Аша вытерла пот со лба Егора. — Я помогу тебе и ты не вздумай упрямиться. — девушка, в несколько приёмов перенесла и соорудила ложе, предварительно устлав каменный пол соломой.
— Приляг и не возражай, — горячо зашептала Аша. — Я умею немножко лечить, научилась у отца. Вот так… Говорят что я дочь знатного господа, но никто не знает кого.
— Не надо, — слабо возразил Егор.
— Надо, — тонкие руки Аиши на удивление оказались сильными. Уложив Егора, Аша скептически оценила положение головы и подоткнула в изголовье пустые чаши, приподняв, таким образом, голову. Потом девушка освободила от повязки плечо.
— Закрой глаза бог Гор и не думай ни о чём, вообще ни о чём.
— Я не смогу не думать, — честно признался Егор и сам удивился лёгкости, с какой он сказал.
— Сможешь, — пальчики Аши закрыли веки. Егор не стал сопротивляться и попытался расслабиться. Не получилось. Девушка села прямо на живот, перекинув ногу. Обе ладошки легли на плечо. Аиша зашептала незнакомые слова, поглаживая плечо и снова те же слова, но скороговоркой. Егор вспомнил колыбельную матери и он, улыбающийся маме, притворно смеживающий глазки и затем погружение в мягкую и тёплую светлую даль, как будто он с мамой и отцом идут по извилистой грунтовке, а вокруг колышутся хлеба и припекает солнышко и хочется вздремнуть. Егор хочет сказать маме, что он уже заснул и не нужна колыбельная, но слышится незнакомый, но приятный голос.
— Вот и всё. Тебе хорошо?
— Аиша, — Егор прижимает головку девушки, просеивая пряди волос.
— Возьми меня, бог Гор, — еле слышно шепчет девушка, — или я сойду с ума.
— Сумасшедшая, — Егор больше не ощущает боли и не испытывает ни сомнений, ни угрызений измены; непреодолимое желание берёт своё. Разгоревшиеся факела вычерчивают причудливые творения на оживших стенах темницы и кажется что внутрь хлынул свет и живительный воздух, принёсший девственную свежесть утренних рос и запахов вызревших нив, куда пришёл собирать урожай крестьянин; опьяняющий до одури вальс, ускоряющийся с каждым тактом уже не вальса, а безраздельного и подчиняющего себе весь окружающий космос, торжество двух мелодий, двух вибрирующих, некогда параллельных, неумолимо сближающихся в одну точку, что вновь взорвалась сверхновая, осветив мир и подарив заключительным аккордом удивлённым звёздам, новый шедевр творения гения…
— Гоор, — у безвольной и опустошённой Аиши ещё хватает сил зажать рот Егору и так обоим слушать сердца, запечатлевая момент счастья, который никогда больше не повторится.
Егор недовольно засопел и перевернулся.
— Во, даёт — удивился ключник и с силой пнул в рёбра не желающего подниматься невольника, носком башмака.
— Что! — Невидимая пружина подбросила пленника и он нос к носу, столкнулся Хуртом. Ключник отпрянул и поскользнулся, с трудом сохранив равновесие и достоинство.
Егор тщетно вертел головой по пустой камере, разве что скалился ключник и у двери истуканом застыл мрачный двухметровый детина.
— Па-аидём, дорогой гость, — елейно, расшаркался толстяк, указывая на выход.
— А… где, — запнулся Егор. Топчан Аиши в трёх шагах, на том самом месте, где вчера постелил слуга. Странно. А сама девушка исчезла, оставив тонкий аромат ночной фиалки и воспоминания о…
— Твоя подруга вольна как птица, — ключник многозначительно и ехидно подмигнул Егору. — Аиша тарабанила в дверь с истеричностью обезумевшей в полнолуние ведьмы, что её отец-Управитель испросил разрешения у самого господа Скея. Гм, — ключник растянул губы и стал похож на разжиревшую обезьяну.
— Ступай, — дюжий молодец, наслышанный о вчерашней схватке Гора, с опаской ткнул Егора налево — в противоположную от выхода сторону. Егор смерил детину уничижающим взглядом, отчего тот стал меньше ростом, и распрямив плечи, двинулся в указанном направлении. Перед тем, как сделать поворот, попались две незапертые двери пустых камер. Егор ничего не смог рассмотреть в черноте и послушно свернул и через три шага чуть не ударился лбом в тупик. Недоумённый Егор обернулся, когда верзила что- то потянул в нише и тотчас заскрежетали, как будто режут ножом пенопласт, несмазанные петли. Егор, не переносящий этот звук с детства, покрылся мурашками и стиснул зубы.
— Ступай, — верзила, наверное и не знал иных слов, кроме этого 'ступай', а может и имел соответствующий штатному расписанию интеллект, с опаской вручил узнику факел и неожиданно сильно пнул в спину. Егор споткнулся и в попытке сохранения равновесия, пробежал три шага и растянулся. Позади хрипло загоготал детина, а потом с тупым стуком упала створа, разбрызгав грязь и отрезав выход.
— Владыка Скей ждёт тебя — бог Гор, — вкрадчиво сообщил Хурт, через слуховое отверстие. — Не задерживайся и не останавливайся, когда дойдёшь до тупика — постучи. Здесь триста шагов, а значит и триста ударов сердца. Превысишь контрольное время — спустим крыс. Удачи, — напоследок подбодрил Хурт.
— Триста, так триста, — Егор пожал плечами. Факел не погас и пол здесь был ровный и сухой; не мешал низкий потолок и потому чтобы видеть впереди, Егору пришлось держать впереди — над собой, прикрывая пламя, тем самым, заняв обе руки.
— Скей, ты мог бы и не воскресать, — крикнул в пустоту Егор, тщетно ища в кладке стены изъяны. Ему, конечно же, никто не ответил, но сомнений не было: в этом уютном коридорчике нечисто, а значит — нужно быть начеку. Через десяток шагов коридор свернул влево. Егору захотелось потереть затылок, но, памятуя предупреждение Хурта, не стал задерживаться. А затылок чесался и к нему будто прислонили горячий липкий утюг. Следующий поворот снова влево и Егору показалось, что рядом звенит ручей и поют птицы. Странно! И тут неожиданно захлестнули воспоминания бурной ночи с Ашей, и ему непреодолимо захотелось повторения близости.
— Твою мать, — начал догадываться Егор о причине столь резких изменений психики, когда повернул вправо и снова ненавязчиво и неумолимо накатило, казалось, беспричинное беспокойство, сменившееся страхом. 'А ведь именно об этом говорила мне Аша, — пронзила мысль.
Когда они лежали обессиленные после утех, Аша прижавшись к его груди молчала, общаясь не
